Изменения

7. {{Стиль С-Капитель|Причин существования больше не было}} (''a''). {{Стиль С-Капитель|То видимое, которое было, и то невидимое, которое есть, покоились в вечности небытия — в едином бытии}} (''б'').  

7. {{Стиль С-Капитель|Причин существования больше не было}} (''a''). {{Стиль С-Капитель|То видимое, которое было, и то невидимое, которое есть, покоились в вечности небытия — в едином бытии}} (''б'').  

(a) Под "причинами существования" понимаются не только известные науке физические причины, но и причины метафизические, главнейшей из которых является желание существовать — результат действия ''нидан'' и ''майи''. Эта тяга к жизни, способной воспринимать окружающий мир, проявляется повсюду, от атома до солнца. Такое желание отражает в себе божественную мысль, внедрённую во всё объективное сущее в виде закона — вселенная должна существовать.  

 

(''a'') Под "причинами существования" понимаются не только известные науке физические причины, но и причины метафизические, главнейшей из которых является желание существовать — результат действия ''нидан'' и ''майи''. Эта тяга к жизни, способной воспринимать окружающий мир, проявляется повсюду, от атома до солнца. Такое желание отражает в себе божественную мысль, внедрённую во всё объективное сущее в виде закона — вселенная должна существовать.  

Согласно эзотерическому учению, подлинная причина этого постулируемого нами желания существовать — причём существовать во всём многообразии форм существования — скрыта от нас навсегда, а первые её эманации являются такими совершеннейшими абстракциями, какие только способен охватить собою наш ум.<ref>Иллюстрацией этой мысли может служить, например, верхний треугольник каббалистического древа сфирот.</ref> Поэтому абстракции эти по необходимости должны приниматься нами в качестве постулата, когда мы говорим о причине существования материальной вселенной, данной нам в ощущениях и интеллекте. Именно они и лежат в основе действия всех вторичных и вспомогательных сил природы, которые непросвещённая толпа очеловечила и которым поклонялась как богу или богам во все века. Всё должно иметь свою причину, и любые попытки мыслить в противоположном русле лишь заведут нас в тупик.  

Согласно эзотерическому учению, подлинная причина этого постулируемого нами желания существовать — причём существовать во всём многообразии форм существования — скрыта от нас навсегда, а первые её эманации являются такими совершеннейшими абстракциями, какие только способен охватить собою наш ум.<ref>Иллюстрацией этой мысли может служить, например, верхний треугольник каббалистического древа сфирот.</ref> Поэтому абстракции эти по необходимости должны приниматься нами в качестве постулата, когда мы говорим о причине существования материальной вселенной, данной нам в ощущениях и интеллекте. Именно они и лежат в основе действия всех вторичных и вспомогательных сил природы, которые непросвещённая толпа очеловечила и которым поклонялась как богу или богам во все века. Всё должно иметь свою причину, и любые попытки мыслить в противоположном русле лишь заведут нас в тупик.  

{{Стр| 45 |БЫТИЕ И НЕБЫТИЕ}}

 

 

{{Стр| 45 |БЫТИЕ И НЕБЫТИЕ.}}

По сути дела, именно в таком состоянии, в состоянии тупика и оцепенения, и должен в конце концов оказаться наш ум при попытке восстановить всю цепочку причин и следствий и довести их до первоначала, но только наука и религия заходят в этот тупик гораздо раньше, чем следовало бы, поскольку они не принимают в расчёт метафизических абстракций — единственной умопостигаемой причины физических конкретностей. По мере приближения к нашему плану бытия эти абстракции становятся всё более и более конкретными, пока наконец не принимают отчётливой формы феноменальной материальной вселенной. Этот процесс перехода метафизики в физику аналогичен процессу конденсации пара в воду и превращения воды в лёд.<ref>"Выражение "причин существования больше не было" относится к последней манвантаре, т.&nbsp;е. к последнему веку Брахмы. Но причина, понуждающая колесо времени и пространства катиться в вечность, которая лежит вне всякого пространства и времени, не имеет никакого отношения к причинам конечным, т.&nbsp;е. к тому, что мы называем ниданами". Абсолют, "эта единая, вечная и потому "беспричинная причина", не подвержен никаким изменениям и не имеет ничего общего с причинами, возникающими на любом из планов и связанными с конечным и обусловленным бытием. Поэтому причина эта никоим образом не может представлять собой какое-либо конечное сознание или желание. Было бы нелепо присваивать абсолюту какое-либо желание или какую-либо необходимость. Когда бьют, например, часы, то это происходит вовсе не из-за того, что часам хочется пробить какое-то время". В ответ на просьбу объяснить, что собой представляет причина дифференциации, заключённая в абсолюте, Е.П.Б. говорит следующее: "Этот вопрос лежит вне области какого-либо аргументированного рассуждения. Парабрахман не является причиной и не содержит в себе никакой причины, которая заставляла бы его производить эманации или творить. Строго говоря, Парабрахман — это даже не абсолют, а ''абсолютность''. Парабрахман — не причина, а каузальность, причинность, движущая, но не действующая по собственной воле сила, заключённая в каждой проявляющейся причине. Мы можем лишь смутно догадываться о наличии такой вещи, как эта вечная беспричинная причина, причинность. Но точно определить её невозможно. В "Лекциях о Бхагаватгите" Суббы Роу говорится о том, что по законам логики даже первый Логос может познать не самого Парабрахмана, а лишь его покров, мулапракрити. И если уж даже о мулапракрити, первом главном аспекте Парабрахмана, мы не можем составить себе точного представления, то что можем мы знать об этом наивысшем Всё, плотно закрытом мулапракрити (корнем всей природы, пракрити), даже от Логоса?" ("Протоколы ложи Блаватской", Собрание 3).</ref>  

По сути дела, именно в таком состоянии, в состоянии тупика и оцепенения, и должен в конце концов оказаться наш ум при попытке восстановить всю цепочку причин и следствий и довести их до первоначала, но только наука и религия заходят в этот тупик гораздо раньше, чем следовало бы, поскольку они не принимают в расчёт метафизических абстракций — единственной умопостигаемой причины физических конкретностей. По мере приближения к нашему плану бытия эти абстракции становятся всё более и более конкретными, пока наконец не принимают отчётливой формы феноменальной материальной вселенной. Этот процесс перехода метафизики в физику аналогичен процессу конденсации пара в воду и превращения воды в лёд.<ref>"Выражение "причин существования больше не было" относится к последней манвантаре, т.&nbsp;е. к последнему веку Брахмы. Но причина, понуждающая колесо времени и пространства катиться в вечность, которая лежит вне всякого пространства и времени, не имеет никакого отношения к причинам конечным, т.&nbsp;е. к тому, что мы называем ниданами". Абсолют, "эта единая, вечная и потому "беспричинная причина", не подвержен никаким изменениям и не имеет ничего общего с причинами, возникающими на любом из планов и связанными с конечным и обусловленным бытием. Поэтому причина эта никоим образом не может представлять собой какое-либо конечное сознание или желание. Было бы нелепо присваивать абсолюту какое-либо желание или какую-либо необходимость. Когда бьют, например, часы, то это происходит вовсе не из-за того, что часам хочется пробить какое-то время". В ответ на просьбу объяснить, что собой представляет причина дифференциации, заключённая в абсолюте, Е.П.Б. говорит следующее: "Этот вопрос лежит вне области какого-либо аргументированного рассуждения. Парабрахман не является причиной и не содержит в себе никакой причины, которая заставляла бы его производить эманации или творить. Строго говоря, Парабрахман — это даже не абсолют, а ''абсолютность''. Парабрахман — не причина, а каузальность, причинность, движущая, но не действующая по собственной воле сила, заключённая в каждой проявляющейся причине. Мы можем лишь смутно догадываться о наличии такой вещи, как эта вечная беспричинная причина, причинность. Но точно определить её невозможно. В "Лекциях о Бхагаватгите" Суббы Роу говорится о том, что по законам логики даже первый Логос может познать не самого Парабрахмана, а лишь его покров, мулапракрити. И если уж даже о мулапракрити, первом главном аспекте Парабрахмана, мы не можем составить себе точного представления, то что можем мы знать об этом наивысшем Всё, плотно закрытом мулапракрити (корнем всей природы, пракрити), даже от Логоса?" ("Протоколы ложи Блаватской", Собрание 3).</ref>  

(б) Идея вечного "небытия", которое одновременно является и единственным бытием, может показаться парадоксальной любому из нас, если не учитывать того факта, что во всех своих представлениях о бытии мы руководствуемся исключительно сознанием своего нынешнего существования. Мы конкретизируем понятие "бытие" вместо того, чтобы, наоборот, понимать его в самом обобщённом смысле.

(''б'') Идея вечного "небытия", которое одновременно является и единственным бытием, может показаться парадоксальной любому из нас, если не учитывать того факта, что во всех своих представлениях о бытии мы руководствуемся исключительно сознанием своего нынешнего существования. Мы конкретизируем понятие "бытие" вместо того, чтобы, наоборот, понимать его в самом обобщённом смысле.

Если бы какой-нибудь ещё не родившийся ребёнок умел, подобно нам, рассуждать о смысле этого понятия, то он точно так же неизбежно ограничил бы своё представление о бытии жизнью внутри материнской утробы, то есть рамками того единственного бытия, которое известно не родившемуся плоду, и если бы он каким-то образом сумел сформулировать в своём сознании идею жизни после рождения (для него — смерти), то, не имея ни точных сведений о ней, ни способностей для их осмысления, он, вероятно, назвал бы эту свою будущую жизнь "небытием, которое и есть настоящее бытие".  

Если бы какой-нибудь ещё не родившийся ребёнок умел, подобно нам, рассуждать о смысле этого понятия, то он точно так же неизбежно ограничил бы своё представление о бытии жизнью внутри материнской утробы, то есть рамками того единственного бытия, которое известно не родившемуся плоду, и если бы он каким-то образом сумел сформулировать в своём сознании идею жизни после рождения (для него — смерти), то, не имея ни точных сведений о ней, ни способностей для их осмысления, он, вероятно, назвал бы эту свою будущую жизнь "небытием, которое и есть настоящее бытие".