Изменения

В свою очередь, розенкрейцеры, которым тайный смысл предания был хорошо известен, сохранили его для себя, уча лишь, что все «творение» произошло и было следствием легендарной «Войны в Небесах», вызванной восстанием Ангелов»<ref name="ftn554">Аллегория об Огне Прометея есть еще одна версия восстания гордого Люцифера, который был низвергнут «в бездну» или просто на нашу Землю, чтобы жить как человек. Люцифер индусов Махасура, как говорится, также начал завидовать Блистающему Свету Создателя и во главе низших Асура (не Богов, но Духов) восстал против Брамы, за что Шива низверг его в Патала. Но так как в индусских мифах философия идет рука об руку с аллегорическим вымыслом, то «дьявол» в них показан раскаивающимся, и ему дана возможность усовершенствоваться; ''эзотерически'' он грешный человек и может, благодаря Йоге, благочестию и адептству еще раз достичь своего прежнего состояния «единения с божеством». Геркулес, Солнечный Бог, спускается в Гадес (Пещеру Посвящения), чтобы освободить жертвы от их мучений и т. д.. Лишь христианская церковь создает ''вечные'' мучения для дьявола и осужденных, которых она изобрела.</ref> против Творящего Закона или же Демиурга. Это утверждение правильно, но ''внутреннее'' значение его и посейчас является тайной. Стараться избежать дальнейших объяснений этой трудности, прибегая к покрову божественной тайны или же, объявляя грехом попытки проникнуть пути ее – значит ничего не сказать. Может быть, этого достаточно для верующих в непогрешимость Папы, но вряд ли это удовлетворит философский ум. Однако, истина, хотя и известная большинству ученых каббалистов, никогда не была выдана ни одним из них. Все они, как каббалисты, так и символисты, выказали чрезвычайное нежелание выдать первоначальный смысл Падения Ангелов. В христианине подобное молчание является только естественным. Ни один алхимик, ни один философ, во времена средневековья, не мог произнести то<ref name="ftn555">Например, почему Элифас Леви, наиболее бесстрашный и откровенный каббалист, колебался раскрыть тайну так называемых Падших Ангелов? Он был осведомлен об этом факте и знал истинное значение аллегории в ее религиозном и мистическом, так же как и в физиологическом смысле, ибо это доказано его объемистыми трудами и частыми намеками на это. И, тем не менее, после, по крайней мере, сотни намеков на это в своих прежних трудах, Элифас в позднейшем своем труде ''«История магии»'' (стр. 220, 221) говорит: «Мы протестуем всеми силами против самодержавия и вездесущности Сатаны. Мы ''не собираемся утверждать или отрицать здесь предание о Падении Ангелов''… Но если так, …… то князь восставших ангелов, в лучшем случае, может быть последним и наиболее бессильным среди осужденных – теперь, когда он разъединен с божеством, которое является главным принципом всякого могущества». Это туманно и довольно уклончиво, но посмотрим, что пишет Харгрэв Дженнингс со свойственным ему странным и срывчатым стилем:

В свою очередь, розенкрейцеры, которым тайный смысл предания был хорошо известен, сохранили его для себя, уча лишь, что все «творение» произошло и было следствием легендарной «Войны в Небесах», вызванной восстанием Ангелов»<ref name="ftn554">Аллегория об Огне Прометея есть еще одна версия восстания гордого Люцифера, который был низвергнут «в бездну» или просто на нашу Землю, чтобы жить как человек. Люцифер индусов Махасура, как говорится, также начал завидовать Блистающему Свету Создателя и во главе низших Асура (не Богов, но Духов) восстал против Брамы, за что Шива низверг его в Патала. Но так как в индусских мифах философия идет рука об руку с аллегорическим вымыслом, то «дьявол» в них показан раскаивающимся, и ему дана возможность усовершенствоваться; ''эзотерически'' он грешный человек и может, благодаря Йоге, благочестию и адептству еще раз достичь своего прежнего состояния «единения с божеством». Геркулес, Солнечный Бог, спускается в Гадес (Пещеру Посвящения), чтобы освободить жертвы от их мучений и т. д.. Лишь христианская церковь создает ''вечные'' мучения для дьявола и осужденных, которых она изобрела.</ref> против Творящего Закона или же Демиурга. Это утверждение правильно, но ''внутреннее'' значение его и посейчас является тайной. Стараться избежать дальнейших объяснений этой трудности, прибегая к покрову божественной тайны или же, объявляя грехом попытки проникнуть пути ее – значит ничего не сказать. Может быть, этого достаточно для верующих в непогрешимость Папы, но вряд ли это удовлетворит философский ум. Однако, истина, хотя и известная большинству ученых каббалистов, никогда не была выдана ни одним из них. Все они, как каббалисты, так и символисты, выказали чрезвычайное нежелание выдать первоначальный смысл Падения Ангелов. В христианине подобное молчание является только естественным. Ни один алхимик, ни один философ, во времена средневековья, не мог произнести то<ref name="ftn555">Например, почему Элифас Леви, наиболее бесстрашный и откровенный каббалист, колебался раскрыть тайну так называемых Падших Ангелов? Он был осведомлен об этом факте и знал истинное значение аллегории в ее религиозном и мистическом, так же как и в физиологическом смысле, ибо это доказано его объемистыми трудами и частыми намеками на это. И, тем не менее, после, по крайней мере, сотни намеков на это в своих прежних трудах, Элифас в позднейшем своем труде ''«История магии»'' (стр. 220, 221) говорит: «Мы протестуем всеми силами против самодержавия и вездесущности Сатаны. Мы ''не собираемся утверждать или отрицать здесь предание о Падении Ангелов''… Но если так, …… то князь восставших ангелов, в лучшем случае, может быть последним и наиболее бессильным среди осужденных – теперь, когда он разъединен с божеством, которое является главным принципом всякого могущества». Это туманно и довольно уклончиво, но посмотрим, что пишет Харгрэв Дженнингс со свойственным ему странным и срывчатым стилем:

«Св. Михаил и Св. Георгий, оба они, являются прообразами. Они или личности, возведенные в святость, или проставленные герои, или представляют собою апофеоз великих сил. Каждый из них изображается с принадлежащими ему силами и способностями, атрибутами. Причем последние воспроизведены и стоят умноженными – отмеченные различными именами во всех мифологиях (включая и христианскую). Но идея, относящаяся к каждому из них, является общей. Идея и представление ее заключается в понятии всемогущего Витязя – младенцу подобного в «его девственной чистоте» – и настолько могущественного, что эта преисполненная божественности невинность (Серафим «больше знающий» и Херувим «больше любящий») может потрясти мир (выраженный, так сказать, в магии Люцифера, но осужденный) и противостать искусным построениям, завоеванным с изволения превышнего – искусным построениям («этой стороны жизни») – великолепного отступника, мощного повстанца, который, несмотря на это, все же является «Носителем Света», «Люцифером», – «Звездою Утра», «Сыном Утра», что является высшим титулом «вне Небес», ибо на небесах он не может быть, но вне Небес он есть все. В одном из своих аспектов, по-видимому, невероятном, ибо читатель должен принять во внимание, что качества не имеют пола – этот Архангел Михаил есть «небесная энергия», непобедимая и бесполая – или чтобы почтить его великими характеристиками – он непобедимый, «Воитель-Девственник», облаченный… и, в то же время, вооруженный в кольчугу отрицания гностиков, «отказом создавать». Это является еще одним мифом, «мифом внутри мифов» поражающая «тайна из тайн», ибо она так невероятна и противоречива. Необъяснима так же, как и Апокалипсис. Непостижима так же, как само «Откровение» (''«Phallicism», ''сто 212, 213).

«Св. Михаил и Св. Георгий, оба они, являются прообразами. Они или личности, возведенные в святость, или проставленные герои, или представляют собою апофеоз великих сил. Каждый из них изображается с принадлежащими ему силами и способностями, атрибутами. Причем последние воспроизведены и стоят умноженными – отмеченные различными именами во всех мифологиях (включая и христианскую). Но идея, относящаяся к каждому из них, является общей. Идея и представление ее заключается в понятии всемогущего Витязя – младенцу подобного в «его девственной чистоте» – и настолько могущественного, что эта преисполненная божественности невинность (Серафим «больше знающий» и Херувим «больше любящий») может потрясти мир (выраженный, так сказать, в магии Люцифера, но осужденный) и противостать искусным построениям, завоеванным с изволения превышнего – искусным построениям («этой стороны жизни») – великолепного отступника, мощного повстанца, который, несмотря на это, все же является «Носителем Света», «Люцифером», – «Звездою Утра», «Сыном Утра», что является высшим титулом «вне Небес», ибо на небесах он не может быть, но вне Небес он есть все. В одном из своих аспектов, по-видимому, невероятном, ибо читатель должен принять во внимание, что качества не имеют пола – этот Архангел Михаил есть «небесная энергия», непобедимая и бесполая – или чтобы почтить его великими характеристиками – он непобедимый, «Воитель-Девственник», облаченный… и, в то же время, вооруженный в кольчугу отрицания гностиков, «отказом создавать». Это является еще одним мифом, «мифом внутри мифов» поражающая «тайна из тайн», ибо она так невероятна и противоречива. Необъяснима так же, как и Апокалипсис. Непостижима так же, как само «Откровение» (''«Phallicism», ''стр. 212, 213).

Тем не менее эта «''необъяснимая'' и ''непостижимая''» тайна будет теперь объяснена и открыта в Учениях Востока. Хотя, говоря словами весьма сведущего, но еще более непонятного автора ''«Phallicism'a»,'' ни один смертный, не будучи посвященным, никогда не поймет ее истинного значения.</ref>, что в глазах ортодоксальной теологии явилось бы страшным святотатством, ибо это немедленно привело бы их через «святой» Инквизиционный Суд к пыткам и костру. Но в отношении современных нам каббалистов и свободомыслящих дело обстоит иначе. Мы опасаемся, что у последних это лишь человеческая гордость, тщеславие, основанные на громогласно отвергнутом, но неизгладимом суеверии. С тех пор, как церковь, в своей борьбе с манихейством, изобрела дьявола и поместила теологического тушителя на блистающую божественную Звезду-Люцифера, «Сына Утра», создав, таким образом, самый гигантский из всех ее парадоксов, ''черный'' и ''мрачный'' Свет, миф этот пустил свои корни слишком глубоко в почву слепой веры, чтобы позволить в наш век даже тем, кто не согласен с ее догмами и смеется над ее наделенным рогами и копытами Сатаною, выступить смело и признать древность наиболее старого из всех преданий. В кратких словах предание это таково. Полу-эзотерически «Перворожденным» от Всемогущего – ''Fiat Lux'' – или же Ангелам Первичного Света было приказано «творить»; одна треть из них восстала и «отказалась»; тогда как те, которые «подчинились», как это сделал Фетахил – оказались ''неуспешными'', что весьма знаменательно.

Тем не менее эта «''необъяснимая'' и ''непостижимая''» тайна будет теперь объяснена и открыта в Учениях Востока. Хотя, говоря словами весьма сведущего, но еще более непонятного автора ''«Phallicism'a»,'' ни один смертный, не будучи посвященным, никогда не поймет ее истинного значения.</ref>, что в глазах ортодоксальной теологии явилось бы страшным святотатством, ибо это немедленно привело бы их через «святой» Инквизиционный Суд к пыткам и костру. Но в отношении современных нам каббалистов и свободомыслящих дело обстоит иначе. Мы опасаемся, что у последних это лишь человеческая гордость, тщеславие, основанные на громогласно отвергнутом, но неизгладимом суеверии. С тех пор, как церковь, в своей борьбе с манихейством, изобрела дьявола и поместила теологического тушителя на блистающую божественную Звезду-Люцифера, «Сына Утра», создав, таким образом, самый гигантский из всех ее парадоксов, ''черный'' и ''мрачный'' Свет, миф этот пустил свои корни слишком глубоко в почву слепой веры, чтобы позволить в наш век даже тем, кто не согласен с ее догмами и смеется над ее наделенным рогами и копытами Сатаною, выступить смело и признать древность наиболее старого из всех преданий. В кратких словах предание это таково. Полу-эзотерически «Перворожденным» от Всемогущего – ''Fiat Lux'' – или же Ангелам Первичного Света было приказано «творить»; одна треть из них восстала и «отказалась»; тогда как те, которые «подчинились», как это сделал Фетахил – оказались ''неуспешными'', что весьма знаменательно.