Протоколы Ложи Блаватской, 1889.03.28

Ш

Протоколы «Ложи Блаватской»

Встреча 1889

Место встречи: Лансдаун-Роуд, 17, Холлэнд парк, Лондон. Председательствующий: У. Кингслэнд. Перевод с английского: К.А. Зайцев

–––––––

• 1888.12.20, 27. Сны
• 1889.01.10 (I), ст. 1, шл. 1, 2 (абсолют, пространство, лайя, пралайя; время и продолжительность)

• 1889.01.17 (II), ст. 1, шл. 3, 4 (ах-хи, вселенский и космический разум, сон, мосжечок)

• 1889.01.24 (III), ст. 1, шл. 5-8 (троица: отец, мать и сын; логосы, лайя, фохат, взаимозаменяемость чувств)

• 1889.01.31 (IV), ст. 1, шл. 6, ст. 2, шл. 1, 2 (различные иерархии: дхьяни-будды, дхьян-чоханы, планетные духи; алайя, агрегатные состояния)

• 1889.02.07 (V), ст. 2, шл. 3, 4 (точка в круге и яйце, фохат, треугольник, квадрат, куб)

• 1889.02.14 (VI), ст. 3, шл. 1 (продолжительность и время, акаша и астральный свет)

• 1889.02.21 (VII), ст. 3, шл. 2-4(зародыш, яйцо девственное и мировое)

• 1889.02.28 (VIII), ст. 3, шл. 5-8
• 1889.03.07 (IX), ст. 3, шл. 10, 11
• 1889.03.14 (X), ст. 4, шл. 1-6
• 1889.03.21, ст. 4, шл. 6, ст. 5, шл. 1-3
• 1889.03.28, ст. 4, шл. 5, ст. 5, шл. 1-4
• 1889.04.04, ст. 5, шл. 6 – ст. 6, шл. 3
• 1889.04.11, ст. 6, шл. 3-4, стр. 142-165
• 1889.04.18, ст. 6, шл. 4
• 1889.04.25, ст. 6, шл. 4, 5 (монады, планетные цепи)
• 1889.05.02, ст. 6, шл. 5-6, стр. 194-205
• 1889.05.09 (не сохранился)
• 1889.05.16 («Ключ к теософии»)

Встреча ложи Блаватской 28 марта 1889 г. Председательствует м-р Кингслэнд Вопросы зачитывает А. Кийтли

Вопрос 1. На с. 101, строка 18, утверждается, что Солнце — просто старший брат планет, а на с. 103 — что все планеты были по происхождению кометами и солнцами, а потому должны выглядеть старше Солнца. Так каков же истинный смысл этих заявлений?

Блаватская: Что касается нашей планетной системы, то Солнце — старейший её член. Оно было там закреплено, как видно из языка станц, в очень ранний период манвантары, а планеты достигли своих мест в намного более поздний период. Эти планеты — раскоронованные солнца, кометы и т.п. Каждая из них в какое-то время была центральной звездой, солнцем в своей системе, но более низкого порядка, чем эта, и в предыдущей манвантаре. Аналогичным образом и наше Солнце в другой манвантаре станет планетой, только в другой и более высокой системе, чем наша. Сначала оно разобьётся на бесчисленные фрагменты, которые образуют кометы и метеоры; они будут рассеяны по пространству, чтобы быть в конце концов притянуты вместе фохатическим сродством. Ну, есть вопросы?

Кингслэнд: Что тогда станет с планетами этой планетной цепи? Они поглотятся Солнцем?

Блаватская: Нет, не поглотятся.

А. Кийтли: Тогда что станет с физической основой этих планет?

Блаватская: Что вы имели в виду под «поглотятся солнцем»? Они не выбрасываются из Солнца. Оккультизм ничему такому не учит. Это современная теория науки — что планеты выброшены из Солнца. Но они никогда не выбрасывались оттуда и в него не вберутся. Они распадутся в [этой] манвантаре. Они рассеются на фрагменты и перейдут в какую-то более высокую жизнь, в более высокой системе.

А. Кийтли: Твёрдые тела планет нашей системы распадутся на более мелкие фрагменты?

Блаватская: Как и Земля. Конечно, распадутся.

Б. Кийтли: Где-то, говоря о Луне, вы упоминаете, что у других планет тоже были спутники, стоявшие к ним в таком же отношении, как Луна к Земле, но они померкли или полностью исчезли.

Блаватская: Некоторые из них на второстепенном плане. Я вам много раз говорила, что в оккультизме было 7 священных планет, и что они не имеют к нам никакого отношения. Есть семь, две или три из которых ещё неизвестны, и я полагаю, никогда и не будут известны, потому что никогда не явятся; они исчезли с тех времён. Я говорила вам, что Солнце — не планета, поскольку оно центральная звезда. А наша Земля — не «планета», потому что мы на ней живём. Она планета для других, но не для нас, но таковой была звезда, видимая между Меркурием и Солнцем. Не знаю, её ли видели астрономы.

Б. Кийтли: Но когда Луна наконец исчезнет, она не разлетится взрывным образом, как по современным научным представлениям, но скорее будет распадаться медленно, по аналогии с телом человека.

Блаватская: Если её не застигнет пралайа, но если пралайа наступит, ей придёт конец.

А. Кийтли: Это точно как если бы в ней был заряд динамита и всё разлетелось бы на куски.

Блаватская: Всё идёт в пространство, и там весь материал, из которого составлен один мир — не только Земля, но и планетная система. Всё это, конечно, снова отправится в хаос и начнёт свои блуждания в пространстве, пока не сформируется вновь в другой манвантаре, в более высоком мире, и само Солнце будет в каком-то высшем мире не более чем планетой.

Кингслэнд: Но не обязательно теми составляющими частями, какими сейчас. Тогда насколько близко к этому выражение из «Эзотерического буддизма», что частицы материи значительно теряют свою силу сцепления?

Блаватская: Полагаю, там говорится о временных пралайах.

Кингслэнд: Точно как приливная волна становится землетрясением, потому что частицы теряют силу сцепления и распадаются.

Блаватская: Я не помню этого. Я хочу сказать, что я не думаю, что имелась в виду пралайа.

Кингслэнд: Каким образом материал уходит в пространство?

Блаватская: Он рассеивается, я полагаю.

Кингслэнд: По причине потери силы сцепления?

Б. Кийтли: Это, конечно, в силу того энергичного взрыва, который разрушает Солнце в конце солнечной манвантары. Это другой процесс. Это так?

Блаватская: Полагаю, так. Теперь следующий.

А. Кийтли: Можете ли вы добавить что-то к этому объяснением того, что вы говорите в «Т.Д.» насчёт поведения комет по отношению к Солнцу?

Блаватская: Поведение комет по отношению к Солнцу обусловлено разницей плотности в голове и хвосте. Если бы наука так догматично не настаивала на своих законах тяготения, на знание которых она претендует, она приняла бы наше объяснение, которое удовлетворяет всем условиям. То есть мы не верим в закон тяготения как таковой, а в притяжение и отталкивание. И будь это раз принято, обнаружилось бы, что это не оставляет прорех и объясняет многие вещи, не объясняющиеся сейчас гипотезами науки. Постулируйте вместо гравитации пару сил притяжения и отталкивания, и многие явления будут объяснены. В данном случае Солнце оказывает гораздо более сильное притягивающее влияние на голову кометы, которая приблизительно тверда, чем на её хвост, который, хотя и огромен в размерах, есть явление видимости, если не нашего восприятия. Вследствие этого то, что притягивается сильнее всего, получается ближе к Солнцу. Вы знаете, о чём мы говорили — что кометы весьма нагло ведут себя по отношению к Солнцу, и вместо того, чтобы следовать закону тяготения, они отворачивают хвост и уходят, корча ему рожи.

Кингслэнд: И фактически размахивают своими хвостами перед лицом у Солнца.

А. Кийтли: Почти пялятся на него, заставляя измениться в лице.

Блаватская: Точно так же человек, который попытается идти по воде, привязав к ногам пузыри, утонет — одни его ноги, подобно бакенам, будут держаться на поверхности. К этому нужно добавить ещё тот факт, что хвост кометы столь разрежен, соответствуя душе или духу газа, что приближается по состоянию к сияющим облачениям Солнца. Это тоже вызывает отталкивающую силу, действующую на хвост кометы в силу несколько меньшей поляризации. Теперь вы понимаете, что я имею под этим в виду. Я ведь не знаю, что учёные говорят о материи кометных хвостов. Я знаю, что это не материя, и это нельзя назвать материей. Это не та материя, которая подпадает под способности восприятия здешних учёных; если бы у них было немного её, они ничего не могли бы с ней сделать. Это совершенно невозможно. Это дух или душа газов, если позволительно такое выражение. Конечно, это ужасно ненаучно, и все те, кто воспитывались в почтении к науке, будут очень шокированы. Многие; но я не учу тому, что выдумываю из головы. Я учу просто тому, чему учат оккультные науки. Теперь остаётся доказать кто прав, древняя мудрость или современная. Это дуэль между ними.

Б. Кийтли: Один довольно смелый представитель современной мудрости выдвинул идею, что хвост кометы — вовсе не материя, а лишь оптическая иллюзия, производимая (как именно, он не пытался объяснить) каким-то электрическим действием твёрдого ядра кометы...

Блаватская: Кто бы он ни был, он довольно мудрый человек, потому что это почти то же, что говорим мы. Это зрительное явление.

Б. Кийтли: ...На материю, через которую путешествует голова кометы, а её направление зависело от каких-то других вещей, которые я не помню точно.

Блаватская: Это совершенно так, потому что там что-то есть, но это не материя.

Б. Кийтли: Но тогда это вот что. Сложность объяснения вот в чём: представим скорость движения материи кометного хвоста, когда комета приближается к Солнцу, и когда голова кометы достигает определённой точки и хвост поворачивается от Солнца, этот хвост должен двигаться с такой огромной скоростью, что её не выразить и в цифрах.

Кингслэнд: Подобно лучу света, промелькнувшему возле ваших глаз.

Б. Кийтли: Точно как если бы вы пустили луч, отразив его зеркалом.

Блаватская: Не до скорости или вибраций фиолетового луча, о котором мы говорили на днях.

Б. Кийтли: То есть наши вибрации в действительном переносе материи.

Блаватская: Как проявляет себя движение — вечное движение, вдохи и выдохи, которые никогда не начинаются и которым нет конца? Эти вибрации определённо одна из причин этого проявления движения в разных его фазах.

—: Как же хвост кометы оказывается для нас видимым, если он не состоит из материи?

Блаватская: А что бы вы сказали, если бы вам показали нечто — как вы объясняете эти вещи, которые показывают астрономы — а именно тень? Она неосязаема, и тем не менее вы её видите — это отражение.

Б. Кийтли: Как вы видите образ Луны или звезды?

Блаватская: Есть одна вещь, которой учит оккультизм, и это то, что в нашей части вселенной нет ни одной вещи, обнаружимой астрономией при помощи самых сильных телескопов, которая не была бы отражением. Среди видимых ими планет нет ни одной в действительности планеты. Это просто отражения, да и Солнце ими невидимо. Это просто отражение и экран, завеса, наброшенная на него, и то же самое с планетами. Они могут рассуждать до судного дня и говорить, что видят каналы, горы и реки, и всевозможные вещи, но всё это оптическая иллюзия и ничто иное, лишь отражения, потому что реальности невидимы.

Кингслэнд: Но чтобы было отражение, должно быть что-то, что отражается, и это во всяком случае должно быть материей.

Блаватская: Определённо. Всё материя.

Кингслэнд: Тогда хвост кометы — материя в этом смысле?

Блаватская: Нет, потому что хвост кометы — скорее, отброшенное отражение. Оно огромного размера, и это скорее оптическая иллюзия, чем что-либо ещё.

Кингслэнд: Он не самосветящийся?

Блаватская: Нет.

А. Кийтли: В каком отношении хвост кометы состоит к её ядру?

Блаватская: Ох, не спрашивайте меня об этом. Я не отношусь к учёным и не могу сказать вам всё это. Я не могу пуститься в изобретения. Вы, мудрецы Запада, должны сказать мне, что это такое. И как только вы скажете мне причину, я продолжу и дам немного ещё. Полагаю, вы, астрономы, должны знать лучше.

А. Кийтли: Я не вижу этого.

Блаватская: Тогда мне тоже не стыдно сказать, что я не знаю. Я рада, что они признаются, что не знают. Есть по крайней мере несколько вещей, которых, как они говорят, они не знают.

Аткинсон: Не то ли это отношение, что между судном и ярким следом, оставляемым им за собой на воде?

Блаватская: Очень хорошее предположение. Оно оставляет светящийся хвост, потому что его производит трение. Это очень хорошее предположение.

Кингслэнд: Тогда хвост кометы не всегда находится в соответствии с её орбитой?

Б. Кийтли: Это мне напомнило предположение, о котором я говорил ранее — что светящаяся видимость, вызванная притяжением в чём-то другом, имеет причиной какую-то особенность действия Солнца на волны, на колебания, так создаваемые. На них Солнце влияет так, что они кажутся нам продолжением линии, которая в любой момент соединена с ядром кометы. Но подробного объяснения этого я не знаю.

Аткинсон: Голова кометы, её ядро, действует просто подобно линзе; и там, где есть искривление хвоста, это происходит просто в силу преломления в ядре.

Б. Кийтли: Преломляется, проходя сквозь ядро и образуя длинный хвост; в действительности преломляется от огненных частиц материи.

Аткинсон: Вокруг субстанции Солнца.

Станца V, шлока 1

«Огненный вихрь»

Вопрос 2. На с. 107 утверждается, что «огненный ветер» — космическая пыль и т.п., и в этом смысле понимать его как туманность — правильно?

Блаватская: Космическая пыль и туманность — одно. Мы говорим, что причина видимости скоплений, которые мы называем туманностями, в том, что в этих областях сила сродства работает над образованием будущих звёзд, планет и миров. То, что вы называете туманностью, есть не только в области, известной как Млечный Путь, но повсюду. Разве в прошлый раз я не говорила вам, что это повсюду и в этой комнате? Здесь, по улицам Лондона, столько же пыли, сколько за самыми далёкими из видимых звёзд. Это универсальная субстанция, называемая некоторыми астрономами мировой субстанцией. Проиллюстрирую на физических примерах, что я имею в виду: обычно мы не видим пыль в воздухе комнаты, но если подмести пол так, что количество плавающей в воздухе пыли сильно увеличится, она сразу становится видимой, образуя облака сообразно потокам воздуха и так далее. Пустите в тёмную комнату сквозь ставню луч света, и окажется, что вся она оживлена потоками пыли. И точно так же, как движется пыль и собирается потоками воздуха в комнате, движется и собирается фохатическими потоками сродства и притяжения в высшем пространстве пыль космическая, пока на расстоянии не начинает выглядеть как туманность, знакомая науке. Эти соображения и стоят за выражением «огненный вихревой ветер», и я не знаю, зачем возражать против такого названия. «Огненный вихрь» — это просто название, которое подходит лучше всего.

Кингслэнд: Вопрос этот был задан потому, что несколько далее «огненным вихрем» был назван фохат.

Блаватская: Да, сэр, и так это объяснено здесь. Фохат можно назвать, как вам угодно.

Б. Кийтли: Есть один момент, о котором вы могли бы здесь спросить, Кингслэнд: космическая пыль, проходящая процесс скопления, — самосветящаяся, или же она, подобно пыли, о которой говорилось в сравнении, видна благодаря свету?

Блаватская: Благодаря всем вашим соответствующим майам и ничему другому. Всё есть заимствованный свет, и это благодаря оптической иллюзии и майе.

Б. Кийтли: Я думаю, что это так, потому что это доказано возможностью фотографирования туманностей. Потому, раз так, они должны быть видимы, как я думаю, благодаря отражённому свету, а не тёмному свету.

Вопрос 3. На с. 108 фохат назван «огненным вихрем» (как упоминалось в предыдущей шлоке) и упомянут как проводник для Изначальных Семи. В каком смысле фохат тождественен огненному вихрю из шлоки 1?

Блаватская: Фохат это всё, он — жизненное начало, жизнедающий воздух, которым мы дышим. Фохат — символ корня проявления, и как таковой, в синтезе, неизбежно является огненным вихрем. Если говорить коротко, фохат — корень и душа движения. Что же мы называем фохатом? Это не существо, хотя его так называют. Фохат — не джентльмен с достатком или красивый молодой человек, или ещё кто-то в этом роде. Фохат — просто сила в природе. Мы можем, подобно древним, пользоваться всеми видами эвфемизмов, но это не означает фохат. Это что угодно — действительно. Фохат у вас в крови, у каждого из вас. Фохат изначальный движитель всего — с начала манвантары. Вот чему нас учат.

Кингслэнд: Тогда фохат — родовой термин, подобно дхьян-чохану.

Блаватская: Нет. Без фохата дхьян-чохан немного бы значил, ибо это связующая сила всего; это оживляющая сила и сила жизненного действия. Кто-нибудь поможет мне и даст мне лучшее слово?

Б. Кийтли: Вы выразили это очень хорошо. Где-то в «Тайной доктрине» вы говорите, что фохат есть, и это сущность, эманацией которой является наше электричество.

Блаватская: Разве вселенная, которую вы видите, не сущность? Ведь она существует.

А. Кийтли: А вы видите вселенную?

Блаватская: Ну ладно — то, что вы видите, это сущность или нет? Что такое сущность, скажите мне. Нечто существующее. Не дадите ли вы мне этимологию и определение сущности, прежде чем критиковать?

Б. Кийтли: Да, строго этимологически это означает нечто, что есть.

Блаватская: Тогда против чего вам протестовать? Если фохата нет, то бесполезно говорить о нём и о том, что или кто он такое. А если фохат существует, я назову его сущностью — а почему нельзя? Придумайте какие-нибудь другие слова, которые я бы могла использовать. Для меня будет уже благословением, если в английском найдётся достаточно слов, чтобы выразить хотя бы четверть или даже миллионную часть идей, содержащихся в оккультных учениях. Английский язык неадекватен. Я не говорю, что есть другой, лучше, поскольку все они тут оказываются в таком же затруднении.

Б. Кийтли: Вот почему мы и задаем эти вопросы.

Блаватская: Санскрит в тысячу раз богаче, чем английский, но тем не менее, полон символов и образных выражений. Почему? Да потому что человеческий язык ещё не вырос до такой степени, чтобы высказать то, что есть в человеческом уме. Человеческий ум гораздо больше развит, чем язык. Мышление, я имею в виду.

Аткинсон: В китайском фохат представлен двумя слогами?

Блаватская: Это из тех самых двух частей — нечто, о чём я спрашивала много раз. Фо означает сияющий.

Аткинсон: Я знаю корень и символ для китайского слога «фо». Если вы можете раздобыть китайские иероглифы, я бы мог посмотреть их в китайском словаре.

Блаватская: И в японском тоже. Я не думаю, что это реальное слово, потому что некоторые из них называют это фохат.

Аткинсон: В японском это должно быть «хо». И это представляло бы идею «хо», поскольку «хо» — это [...] часть феникса (phoenix). Я имею в виду, если это то же, что и китайское. В японском это становится «хо», а затем становится «хо» феникса, как часть сложного названия феникса.

Блаватская: Фохат имеет также отношение к циклам, поскольку интенсивность жизненной силы с каждым циклом меняется.

Аткинсон: Это есть в китайской небесной космогонии. Это в небесном начале и космогенезисе.

Блаватская: Я бы хотела, чтобы вы посмотрели, где вы можете это найти, потому что я ищу это в Индии.

Аткинсон: Если вы только дадите мне китайские иероглифы, я сразу же это найду.

Блаватская: Я где-то взяла это, но не в китайском.

Вопрос 4. Что это за искры (атомы), которые фохат соединяет вместе?

Блаватская: Частицы огненной мировой субстанции, или пыли, о которой мы сейчас говорили, ничто иное.

Б. Кийтли: Можно было бы спросить, что в действительности подразумевается эпитетом «огненный», если это не идея о самосветимости.

Блаватская: Ох, не будьте такими догматичными, ведь я не могу вам что-либо сказать. Я старая, невежественная женщина, я не могу ничего сказать вообще. Я не могу прийти и придумывать для вас — самосветящаяся она или не светящаяся. Мне всё равно, я не присутствовала при её рождении, и говорю вам, что не знаю.

Б. Кийтли: Если бы вы объяснили это в какой-то степени — то есть смысл, в котором употребляется слово «огненная» — это бы нам помогло.

Кингслэнд: Смысл тут чисто оккультный.

Блаватская: Огненная это огненная, потому что она не водная.

Б. Кийтли: Именно, мне понятно.

Блаватская: Разве?

Вопрос 5. Должны ли мы рассматривать атомы как чисто метафизические концепции — даже на низшем материальном плане?

Блаватская: Я только что объяснила этот самый момент. Теперь позвольте мне пожалуйста напомнить вам о том, что я читала в прошлый четверг, потому что я вижу, что я что-нибудь читаю, а в следующий четверг вы это забываете. Вот что мы говорили в тот четверг: «Атомы, представляют ли они монады Лейбница или вечные и неразрушимые математические точки субстанции, о которых учит наша оккультная доктрина, не могут быть ни растворены во время пралайи, ни вновь образованы во время манвантары. Атомы не существуют как поддающиеся оценке количества материи на любом плане.» Когда же они приходят сюда, они уже не атомы, они ошибочно так называются — «Здесь они — математические точки неизвестного количества. И чем бы они ни были или могли быть на седьмом плане, каждый из них является и логически должен быть, как говорит Лейбниц, абсолютной вселенной в себе, отражающей другие вселенные. То есть каждый есть махат, или божественный замысел...» и так далее. Это мне уже не нужно больше читать, потому что я говорила вам это в прошлый раз.

Кингслэнд: Как раз перед этим вы говорили об атомах, которые соединил вместе фохат, как о частицах атомов космической пыли.

Блаватская: Имейте терпение, и это будет вам объяснено. Этих атомов, о которых мы говорим, не существует, по крайней мере для нас. Они — просто математические точки. Нет учёного, который может прийти и сказать вам, что он видел атомы или их следы, что он нюхал их или щупал; это совершенно невозможно. А то, что они обнаруживают и называют атомами, это не атомы. Если они когда-нибудь найдут, через не знаю сколько тысяч лет, хоть чуточку однородных молекул или элементов, они будут очень счастливы. Но до сего дня они не нашли единичной крупинки или элемента. У них около 60—70 элементов, а находили ли они когда-нибудь молекулы, которые однородны? Не думаю. Как, мистер Аткинсон?

Аткинсон: Думаю, что нет.

Блаватская: Замечательно. Тогда что толку называть их атомами и надевать на вещи фальшивые носы, только чтобы запутывать ум? Зачем называть элементами то, что ими не является, и что можно делить до бесконечности, и химик всё равно не узнает, что это? Они встают на ходули и заявляют: мы знаем всё. Элементы, что такое элементы? Есть один элемент, и это самое огромное самомнение современной науки, и о подобном ему по масштабам я не слышала и не читала за всю жизнь. Они догматизируют и делают так всё, по-видимому. Я вовсе не учёная, я никогда не училась; то, что я знаю, это просто то, что мне пришлось прочитать в связи с книгой, которую мне нужно было написать. Но я говорю, действительно, они дают названия, которые определённо смехотворны, в них нет смысла. Почему они называют элементами то, чего не существует. И почему они очерняют древних за их четыре элемента (земля, вода, воздух и огонь), говоря, что все мы были невежественными дураками, тогда как современные научные мужи действуют в тысячу раз глупее? У них нет никакого резона, кроме их прихоти и каприза. Ну что, встаньте кто-нибудь на сторону людей науки. Какое молчание! Ладно, шестой.

Вопрос 6. В каком смысле электричество атомично?

Блаватская: Электричество как эффект в действии должно быть конечно же атомичным. Ничто, демонстрирующее энергию, не может быть неатомичным. Атомы, ограниченные нашей мировой системой, — не то, что они в пространстве, или математические точки. Последние — конечно же, метафизические абстракции, и рассматривать их можно только в таких терминах; но то, что мы знаем как атомы на этом плане — это градации субстанции, очень малые. Это легко поймут те, кто поразмыслит над той оккультной аксиомой, которая говорит нам, что дух — материя, а материя — дух, и оба едины. Изучающие эзотерическую философию поймут это лучше, чем не изучавшие её. Но дух не становится внезапно куском материи; он может стать таковым не более, чем пар может стать внезапно куском льда. Используем опять иллюстрацию: хороший ясновидящий в любом энергичном, интенсивном чувстве человека или животного — таком как например гнев, страх, радость и т.п. — увидит оккультный атомический эффект. Но для нашего чувственного восприятия все эти вещи не атомичны. А если они не таковы, то как объяснит наука, например, эффект, оказываемый на людей и животных теми, кто по соседству с ними испытывает сильные страсти? Если например гнев, любовь, радость или любая другая страсть, переживаемая интенсивно, не атомичны, то как они воздействуют не только на людей, но и на животных? Как выходит, что в случае человека очень сдержанного и не хотящего показывать свои чувства, с виду совершенно спокойного, вы всё же можете чувствовать, что он ужасно обижен, злится или радуется? Разве вы этого не чувствуете, и разве не видели своими глазами, как иногда гнев влияет на человека самым ужасным образом, хотя и не был направлен именно против него? Это может показаться глупым вопросом, но я спрашиваю — как может что-то ощущаться, не будучи энергией — атомической (я имею в виду атомической в оккультном смысле, а не в вашем смысле, молекулярности).

Кингслэнд: Как я понимаю, вы говорите, это уже атомическое, как только изначальная субстанция начинает дифференцироваться. Тогда вы и называете это атомическим.

Блаватская: Нет, я назвала это атомическим пожалуй даже раньше, потому что то, что я называю атомами — это целое на непроявленном плане. Это может стать математическими точками, как только это уже на проявленном плане. Вы не можете назвать это атомами, можно назвать это мировой субстанцией или как вам угодно. Со словом «молекулы» у вас связана определённая идея, и потому я не могу его использовать.

Б. Кийтли: Материальные частицы, можно было бы сказать.

Блаватская: Пусть это будут материальные частицы — мельчайшие, но имеющие размер.

Кингслэнд: Мы совсем отошли от метафизической концепции.

Блаватская: Я не хочу делать этого, потому что на физическом плане ваши учёные намного мудрее, чем наши метафизические учителя, несомненно. Они знают всё на внешнем плане. Но знают ли они так же хорошо то, что лежит в его основе?

Б. Кийтли: Вернёмся к примеру о гневе: вы называете его атомическим. Он имеет, скорее, характер вибрации?

Блаватская: Вибрации чего? Что же это, что заставляет вибрировать дух?

Б. Кийтли: Вот к этому-то я и хочу подобраться.

Блаватская: Ничто — не может вибрировать. Если что-то вибрирует, это нечто.

Кингслэнд: И оно должно быть атомичным.

Блаватская: Непременно. Теперь слушайте до конца. Ещё одна иллюстрация. Как двадцать лет назад наука объясняла заразные болезни? Теперь они обнаружили бактерии и бациллы, мельчайшие материальные формы, но всё же атомические. Ещё через двадцать лет они, возможно, откроют, почему заразительны умственные переживания. Некоторые называют это магнетизмом, месмерической силой. Об ораторе говорят, что он заряжает аудиторию; мы же скажем, что заряд этот чисто атомический. Ясновидящий, чьи чувства открылись, опережая физиологические и психические условия своего века, воспримет поток атомов, идущих от выступающего к слушателям, окрашенных соответственно его внутреннему состоянию и меняющих оттенок при контакте с разными людьми в аудитории, сообразно их состоянию и темпераменту. Видите? Теперь посмотрим на проповедника; он энергично что-то проповедует и заряжает свою паству, она становится наэлектризована. Говорят, Спёрджен оказывает на своих слушателей самый необычайный эффект. Или возьмём Армию Спасения. Когда сотни тысяч их собираются и пляшут, испуская все виды эмоций и тому подобного, вы полагаете, что это не атомично? Это сводит людей с ума, это заразительно, это психологизирует их, заставляя терять всякую власть над собой, и они вынуждены думать так же, как генерал Бут, потому что они полностью под его влиянием. И они будут отдавать деньги и верить в Иисуса или во что угодно. Если генерал Бут вместо Иисуса вдруг станет проповедовать Е.П. Блаватскую, все они поверят в меня и станут блаватскистами. Уверяю вас, у него есть сила, и это просто магнетическая сила. Я бы хотела подружиться с ним. Устроить так, чтобы он проповедовал меня — неплохая идея, и они все придут и в меня уверуют.

Кингслэнд: Кто-то должен вызваться добровольцем и стать нашим генералом Бутом.

—: То есть вы придерживаетесь мнения, что эта атомическая энергия, исходящая из проповедника, обладает одинаковой силой влиять на всех людей, к которым он обращается?

Блаватская: О нет, есть большая разница, и некоторые не подвергнутся влиянию вообще. Ведь некоторые из нас ходят туда и смеются. Он не может на нас воздействовать, потому что у нас не тот темперамент, что у тех, на кого влияют его проповеди. На них они будут влиять в огромной степени, особенно на людей чувствительных.

Кингслэнд: А те в свою очередь уже психологизируют других.

Блаватская: Повсюду присутствует огромное взаимное психическое влияние.

Б. Кийтли: Здесь очень хорошая аналогия с множеством камертонов разнообразных тонов. Если вы ударите в один, это будет воспринято всей массой, и наконец достигнет полной громкости звука.

—: Разве это так? Я думаю, нет.

Б. Кийтли: Я думаю, что-то в этом роде есть, иначе как бы получалась реверберация?

В. Один камертон возбудит лишь те, которые отличаются ровно на сколько-то октав.

Б. Кийтли: Но я предполагаю, что другие камертоны — на той же ноте.

—: Тогда да.

Б. Кийтли: Я думал об усилении звука, как это например делает дека. Вы прикладываете камертон к звучащему корпусу и звук становится намного сильнее.

Станца V, шлока 3, с. 118

Вопрос 7. Когда говорится о шести направлениях пространства, термин «направление» применяется в обычном смысле, или здесь он значит атрибут или свойство пространства?

Блаватская: Просто фигурально. Это означает, что микрокосм в оккультной философии подразделяется так же, как макрокосм, — так сказать, на шесть принципов, или начал, синтезированных в седьмом. А пространство здесь не ограничено какой-то конкретной областью.

А. Кийтли: Тогда термин «пространство» используется в широчайшем метафизическом смысле.

Блаватская: В его самом широком метафизическом смысле. Каждый раз, когда я говорю «пространство» без слова «проявленное», это означает его в широчайшем метафизическом смысле. Если бы я захотела говорить о пространстве этой вселенной, я бы сказала «проявленное пространство», или что-то в этом роде, чтобы сделать уточнение.

Вопрос 8. Не есть ли шесть направлений шесть лучей логоса?

Блаватская: В точности как я только что объяснила. То же самое.

Станца V, шлока 4, с. 118

«Фохат проходит спиралями, чтобы объединить шесть с седьмым».

Вопрос 9. Есть ли тут у слова «спираль» какое-то особое значение, и является ли спиральное действие особо связанным с фохатом?

Блаватская: Да, это так. И нужно, чтобы нейтральная линия (или нулевая точка, как называет её Крукс) с центробежным и центростремительным [движениями] была запущена по спирали, иначе они полностью нейтрализуют друг друга. Не знаю, как назвать это по-другому. Нейтральная точка может быть уничтожена. Теперь посмотрите в этом томе о богах, монадах и атомах на с. 550, где представлен кадуцей Гермеса. И если кто-то хочет знать объяснение, пусть прочитает. Эта спираль представлена кадуцеем Гермеса. Если у вас есть центральная точка или центральная линия вроде этой (рисует), она должна быть центральной линией. Как только вы её касаетесь, всё, что было дифференцированным, опять становится недифференцированным, и падает в совершенный Абсолют. Потому спирали конечно должны идти у вас вот таким образом. Одна сила идёт так (иллюстрирует), и вот кадуцей Гермеса, создающий все эти чудеса в руках [ ]. Посмотрите на это, и вы увидите и целительные силы и всё на свете, вот что это значит. А мистер Крукс (вы, возможно, читали это) говорит о цифре 8, он обнаружил, что все эти силы идут вот так, восьмёркой, а средняя линия — центральная линия. Потому мы тут полностью совпадаем с обычной наукой, за которую я испытываю гордость. Это страница 550.

А. Кийтли: Тогда значит ли это, что по причине центробежной и центростремительной сил, всякая сила, испытавшая действие этой силы, должна двигаться по спирали?

Блаватская: Я считаю, что таков закон, что всё идёт спирально, оно никогда не идёт по прямой. Наука говорит что-то о гравитации, идущей по прямым линиями.

Б. Кийтли: Это один из моментов, о которых я хотел спросить.

Блаватская: Я бы никогда в это не поверила. Я не могу высказать вам мои причины так считать, но зная оккультизм, говорю, что это невозможно. В этом мире нет ничего, чтобы не действовало иначе, как по спиралям, или таких вещей; но никогда [ничто не действует] по прямой, никогда.

Б. Кийтли: То же должно быть верно и относительно представления о действии двух сил притяжения и отталкивания. Вы бы не стали думать о них, как о действующих по прямым, но всегда по спиралям. Я имею в виду не следствия, а абстрактную концепцию.

Блаватская: Не только как абстрактная концепция; но я думаю, что в физической науке вы обнаружите, что они должны действовать подобно этому. Они не могут действовать по прямым.

Б. Кийтли: Таков производимый ими эффект.

Блаватская: Посмотрите, какие шутки играет с вами электричество. Поместите его на деку. Разве оно даёт прямую линию? Прямая линия — вещь неизвестная в законах Природы. Вот почему Пифагор никогда не допускал прямой линии или числа 2 — потому что оно говорит, что число 2 — не то создание, которое должно бы существовать во Вселенной. Мы знаем точку, которая не есть точка, но которая везде и нигде, потому что она абсолютна и универсальна, или есть Триада или Троица.

Б. Кийтли: Вот где вступает научная идея. Говорят, что эффекты должны быть спиральными. Думаю, мне стоило бы спросить м-ра Кингслэнда, согласен ли он с этим. Учёные составили абстрактное представление о центростремительной и центробежной силах как о действующих по прямым, но вместе они создают спиральное действие — даже в абстрактном представлении. Я думаю, что оккультизм придерживался бы спиральной идеи, если её рассматривать абстрактно.

Кингслэнд: Их не стоило бы представлять прямыми линиями, и две вместе создадут спираль.

Б. Кийтли: Абстрактная идея, конечно в том, что сила действует по прямой.

Кингслэнд: Я понимаю. В этом смысле, так.

Б. Кийтли: Или какая-нибудь из сил, действующая по прямой. Представьте силу, занимающую определённую точку. Можно представить, что она действует на любую другую точку где-либо в пространстве по прямой, соединяющих эти точки.

Кингслэнд: То есть, для целей математических.

Блаватская: Для этого или для чего-либо другого, но я в это не верю. Вот и всё.

Вопрос 10. «Если фохат — объединяющая сила, тогда как в то же время происходит дифференциация, какая же разъединяющая сила при этом работает; или же фохат двуполярен, т.е. производит и притяжение, и отталкивание?»

Блаватская: Производит. Хотела бы я, чтобы вы нашли мне, как я уже говорила, что-либо в этом мире, у чего нет этого двуполярного действия. Всё в мироздании двуполярно. Есть ли в комнате кто-нибудь очень религиозный? Ведь мне придётся говорить о личном Боге. Кто из вас очень религиозен?

—: Я.

Блаватская: Нет, вы не религиозны, я никогда не поверю в это, это лишь полное отрицание. Я хочу сказать, что даже ваш личный Бог показан как в один момент бесконечный, как вся доброта и милосердие, создатель и хранитель, а в другой момент бесконечно гневный, разрушитель и уничтожитель. Всё это двухполярно, и без этого нельзя, и если в ваших представлениях Бог будет таким двуполярным существом, тогда как может быть какая-либо сила, которая не такова, или вообще что-то, что не таково — я не знаю. Не может быть силы абсолютно хорошей или абсолютно плохой, такой вещи в природе нет, а потому они должны быть двухполярными. Взяв маленькую крупицу чего-либо, вы обнаружите у ней два полюса, положительный и отрицательный.

А. Кийтли: Тогда значит ли это, что действие фохата на любую субстанцию попеременно сначала первое, а затем второе — сначала созидательное, а потом разрушительное?

Блаватская: Я говорила вам это. Возьмём троицу индусов. Там Брахма создатель, Вишну хранитель, Шива разрушитель, и все три едины; и если вы сможете представить одного без двух других, то останется не Бог, а ерунда, ни на что не пригодная. То, что вы называете разрушением — лишь обновление, просто это. Я вам уже объясняла это много раз: нет такой вещи как смерть, есть превращение. И если вы, как говорит св. Павел, посеяли семя, чтобы... — забыла, как он это говорит?

Б. Кийтли: «Чтобы семя принесло плод, оно должно упасть на землю и умереть».

Блаватская: Да, совершенно верно. То есть, оно должно подвергнуться превращению. Оно не умрёт, потому что ничто не может быть уничтожено, оно просто превращается во что-то ещё. Это даже наука открыла 20 или 30 лет назад, это сохранение энергии, и это величайшая истина и самая великая вещь, которую они когда-либо открыли, да и более великой уже и не откроют, потому что это закон, на котором основано всё. Весь оккультизм состоит в том, что ничто не теряется и всё преображается. Они обнаружили это 20 или 30 лет назад. Советую вам взять книги 4-х или 500-летней давности, и там сохранение энергии положительно доказывается. Там это сказано ясно. Посмотрите в Анугиту, где сказано, что ничто не пропадает, что Вишну преображается и становится [атмой] в человечестве, но остаётся всегда Вишну; что каждый атом становится чем-то ещё, но остаётся всё тем же. Я не могу повторить этого, потому что не обладаю хорошей памятью, но если вы прочитаете несколько страниц, я уверена, что вы обнаружите, что сохранение энергии описано там очень хорошо, 3 или 400 лет назад. Пусть это будет за 100 лет до науки, я вполне удовлетворена тем, что они это знали и знают, это доказано. Мне не важно, сколько тысяч лет назад. Мы говорим о рукописях.

А. Кийтли: Тогда идея о Вишну, сохранителе в Троице, есть идея о сохранении энергии.

Блаватская: Это она и есть. Он сохраняет всё, но без Шивы ничего сохранить не может. Помните, что Шива должен прийти и превратить одно в другое; он, так сказать, помощник Вишну. И каждый раз, когда Вишну оказывается в затруднительном положении, как показано в Пуранах, на помощь зовут Шиву. И он должен прийти на помощь Вишну и превратить одно в другое.

Б. Кийтли: И если я правильно помню, Брахма всегда обращается за помощью к Вишну.

Блаватская: Он не может двинуть или сделать что-нибудь без Вишну. Можете говорить что хотите, но это высоко философски, уверяю вас.

Шлока 4, продолжение:

«Они (липики) говорят: Это хорошо».

Вопрос 11. Какой особый смысл заложен в этой фразе липик?

Блаватская: Почему липики не должны говорить, что это хорошо, когда Господь Бог в первой книге «Бытия» говорит, что это хорошо, несколько раз. И если он может, почему не могут липики.

Б. Кийтли: Конечно же, могут. Это не возражение. Имеется в виду, что в этой фразе есть какой-то особый смысл, иначе бы она не появилась ни в том древнем источнике, откуда взята станца, ни в Библии евреев. И вопрос — каков же этот особый смысл.

Блаватская: В Библии, как вам известно, столько же философии, сколько и всего прочего, хотя половина её выброшена оттуда. Если бы у вас были все элохимистские главы, вы бы увидели, если бы захотели, что это за философия, но из примерно 14 там сейчас осталось полторы или около того.

Б. Кийтли: Но вопрос — в чём смысл?

Блаватская: В том, что это хорошо. Какого смысла вы ещё хотите? Было бы плохо, так они бы и ни слова не сказали, а занялись бы исправлением своей ошибки, чтобы сотворить лучше.

Кингслэнд: Но их ошибка могла бы обнаружиться потом.

Блаватская: Так и Бог тоже обнаружил свою ошибку потом, потому что пожалел, что создал человека. Если Бог сожалеет, то почему не должен дхьяни-чохан?

Кингслэнд: Тогда это лишь относительно хорошо?

Вопрос 12. Чхайа-лока, которая здесь разъясняется как теневой мир первичных форм, или интеллектуальный — то же самое, что названное в диаграмме на с. 200 «архетипическим миром»? Или это то, что там названо интеллектуальным или творческим миром?

Блаватская: Мир архетипов и интеллектуальный мир, и его, как вы можете увидеть из каббалы, демонстрируется четыре плана. Возьмите «Каббалу» Матерса, там это показано. Не показывайте это мне. Я знаю это наизусть. Мир архетипов можно сравнить с мыслью человека, предшествующей действию; это разновидность индивидуального манаса в свете вселенского разума. Художник прежде всего представляет свою идею ещё до того, как начнёт работать, но прежде чем он сможет нарисовать свою картину, ему нужно собрать и приготовить материалы сообразно плану, который у него в уме — он натягивает холст и растирает краски. Это находится на интеллектуальном или творческом плане. Затем он делает на холсте общий набросок своей идеи, и это можно сравнить с представлением в субстанциональном или утвердительном мире. Если вы это проследите, вы поймёте, что я имею в виду. Он заполняет все детали, и картина готова. Это уже физический аспект, и вот эти четыре плана. Так и в природе. Я не говорю о трёх высших, потому что их нельзя выразить человеческим языком. Вселенский разум выше того, что называют божественным замыслом. Это то, что нельзя выразить, но этот божественный замысел падает, так сказать, от начала; и когда я говорю «от начала», это значит что там нет ни начала, ни конца. А свет воли падает на архетипический мир, в котором до-типы (антетипы) или прототипы всего. Не было бы ничего, даже этого старого ковра, если бы не было антетипа или прототипа. Понимаете мою идею?

Кинели: Да, я думаю, она очень ясна.

Станца V, шлока 5

Вопрос 13. Что за влияния исходят из четырёх сторон света? Почему некоторые, такие как с запада, вредны для жизни?

Блаватская: Потому что это так, и не задавайте мне больше вопросов. Меня спрашивали уже тысячу раз. Это значит, что север и восток хороши, а запад и юг плохи. Запад плох, потому что у египтян, индусов, и всех халдеев и финикийцев была идея о том, что Дьявол пришёл с запада. Почему так, не знаю, ведь это представление о западной цивилизации нашего века. Дьявол приходит с запада в египетских священных книгах, в халдейских, в финикийских; во всех их он приходит с запада. А всё хорошее приходит с востока, потому что солнце — возродитель и приходит каждый день в назначенное время, и является нашим создателем, другом и всем.

А. Кийтли: Если предполагается, что злое влияние приходит с запада, а восток полагается добрым просто из-за появляющегося там солнца, которое возрождает, каков смысл исчезновения солнца на западе? Есть ли тут какая-то связь? Это просто отсутствие добра или действительное присутствие зла?

Блаватская: Оно [зло] появляется оттуда, откуда приходит тьма.

А. Кийтли: Но тьма не приходит с запада.

Блаватская: Нет, но свет исчезает там, и потому, я полагаю, они стали считать его плохим. Но должно быть у них были и какие-то другие оккультные влияния. Нет страны, не питавшей отвращения к западу, так что можете этим гордиться, вы все!

Б. Кийтли: Но всегда считалось, что острова блаженных находятся на западе.

Блаватская: Географически. Но это на самом деле совсем другое. Так же можно сказать о восточном ветре в Лондоне и спросить, как же выходит, что это самый вредный ветер, когда с востока идёт всё благое. Я говорю, это только географически. На вашем маленьком острове это может быть так, но это не так в пространстве вселенском.

А. Кийтли: Тогда каково значение этого в пространстве?

Блаватская: В пространстве нет ни востока, ни запада, ни севера, ни юга, если взять бесконечное пространство; но если взять ограниченное пространство, природа установила так, что всё злое приходит с запада.

А. Кийтли: Возьмём Солнечную Систему. Каков смысл этого?

Блаватская: Не знаю.

А. Кийтли: Тогда что такое четыре угла.

Блаватская: Это чепуха, потому у того, что сферическое, углов нет.

Б. Кийтли: Боюсь, Арч, что твой перекрёстный допрос немного тебе даст.

Блаватская: Я не боюсь допросов, чтобы говорить вам правду.

А. Кийтли: Так каков же смысл вредных влияний, идущих с запада?

Блаватская: Потому что злые влияния это болезнь, и похоже, они думали, что там живёт Дьявол.

А. Кийтли: Почему же плохими должны быть запад и юг?

Блаватская: С южного полюса приходит всякое зло мира; вот почему вам не позволено отправиться на южный полюс, это зло. А на северный полюс вам не позволено идти, потому что это земля богов. И если бы вы пошли туда, вы были бы опозорены. Если говорить серьёзно, то есть какой-то магнетизм, исходящий с юга и запада, и это очень плохой магнетизм, магнетизм эманаций Земли. Это зависит от Земли. Теперь давайте поговорим о Земле. Почему индусы говорят вам спать особым образом, с определённым направлением головы, чтобы магнетизм проходил через вас в определённом направлении? Я читала у некоторых учёных, что это вовсе не дурацкая идея. Есть такая вещь как земной магнетизм. Когда вы вычислите, откуда он исходит, вы увидите, что в утверждении о том, что плохие влияния идут с запада, а хорошие — с востока, есть некоторая философия.

А. Кийтли: Но предположим, например, что вы поместили своё тело в направлении токов магнетизма, которые, как предполагается, исходят из северного магнитного полюса. Но это не будет настоящая ось Земли.

Блаватская: Я никогда и не говорила, что будет. Что вы хотите знать? К чему вы клоните?

А. Кийтли: Я хотел бы выяснить, откуда исходят эти плохие влияния — у нашей Земли.

Блаватская: Когда будете старше, узнаете больше; вам не нужно нагружать этим ваш молодой мозг, потому что вы этого не удержите, и он станет похож на решето и всё будет проскакивать насквозь.

Аткинсон: Так это магнитный или географический север?

Блаватская: Магнитный.

Аткинсон: Потому что они находятся напротив друг друга.

Блаватская: Я скажу вам больше. Я только что имела честь вам сказать, что мы не верим, что что-либо идёт по прямым линиям. И если вы сложите 2+2, то увидите, что я имею в виду; это не идёт по прямым. Потому можете говорить, что хотите, но если вы не знаете оккультизма и всех точек и всего, вы не можете сказать, откуда он исходит и что под этим подразумевается. То, что он исходит от этого и того, — это просто утверждение. Оно не предназначено для тех, кто не изучил оккультизм и не знает многих точек, на которые оккультисты подразделяют Землю. И пока вы не знаете этого, как вы можете знать, как он идёт, когда он всегда идёт под диагонали или подобной линии, по спиралям, и никогда по прямой? Потому крайне трудно на это ответить, это невозможно.

А. Кийтли: Тогда слова «восток» и «запад» имеют какое-то особое отношение к потокам.

Блаватская: Возможно да, а возможно и нет. Вот каким вещам меня подвергают каждый четверг. Они приходят и допрашивают меня, и вытягивают из меня всё, что могут до судного дня. Я не могу сказать больше, чем знаю.

А. Кийтли: Но вы не говорите всего, что знаете.

Блаватская: Это другое дело, вы не имеете права этого просить.

Вопрос 14. Есть ли у махарадж и четырёх элементов особое земное приложение, наряду с космическим?

Блаватская: Кроме как в карме, вовсе никакого.

А. Кийтли: Каково тогда значение четырёх элементов?

Блаватская: В каком отношении?

А. Кийтли: В отношении к четырём махараджам.

Блаватская: Не знаю, о чём вы говорите. Я не видела последнего вопроса и не понимаю, что вы имеете в виду.

А. Кийтли: Возможно, нам лучше спросить в следующий раз.

Блаватская: Я сказала вам убрать 15-й.

А. Кийтли: Тогда это всё, что есть.

Блаватская: Я думаю, что это моя судьба или моя карма всю жизнь быть окружённой допрашивающими. Иногда у меня бывает кошмар и мне кажется, что я окружена источниками отрицания.

—: Равно как и источниками восхищения, я надеюсь.

А. Кийтли: Ну, вам не следует превращаться в такой постоянный ребус.

Блаватская: Я очень простодушная старуха. Я прихожу сюда и предлагаю учить вас тому, чему могу. Вы это принимаете, замечательно; но я не могу научить вас большему, чем могу, вы это знаете.

Кинели: Вы говорите так много того, что мы хотим знать.

Блаватская: Вы все в этом доме сдержаны и осмотрительны, и мне жаль, что здесь нет доктора Уильямса. Он прекрасно ставит вопросы.

Кинели: Думаю, вам тяжело со всеми нами.

Блаватская: Во-первых, вы часто задаёте вопросы, переступающие запретную черту. Что мне толку говорить вам что-то одно, а потом тут же захлопывать дверь у вас перед носом? Это будет только «томление духа» и многому вас не научит. А я не могу говорить некоторые вещи. Я рассказываю всё то, что мне позволено давать. Это может быть очень глупо, эгоистично, создавать впечатление исключительности. Вы можете думать что хотите, но не я придумала эти правила, я никогда не устанавливала законов. Не так я это получила, не так я это и передам. То, что я обещала не открывать, я не могу, это невозможно.

Кинели: Знаете, так много того, что для вас просто, для нас часто бывает трудно.

Блаватская: Видите ли, вы всегда продолжаете спрашивать про те вещи, которые я не могу выдать полностью. А какая польза говорить это по маленьким кусочкам?

Кингслэнд: У нас смутное впечатление, что за этим что-то есть, так что мы продолжаем пытаться наметить движение дальше.

Блаватская: Уж вам-то не на что жаловаться, потому что вы получили объяснение многих вещей.

Кингслэнд: Сейчас я говорю в общем, за всю компанию.

На этом обсуждение завершилось.

Сноски

---