Блаватская Е.П. - Ахкунд из Свата (пер. изд. Дюна)
Из многих замечательных людей этого века Гафур был одним из самых выдающихся. Если Восточная доктрина права, утверждая, что души, хорошие или плохие, которым не хватило времени, чтобы реализовать свои планы на земле, воплощаются вновь, причем жажда утолить свои страсти вовлекает их все больше и больше в поток своих привязанностей, тогда получается, что Гафур был реинкарнацией того Феличе Перетти, который известен в истории как Папа Сикст V.
В памяти потомков он остался коварной и одиозной фигурой. Оба они родились в семье бедняков, были невежественными крестьянскими мальчиками и начинали свою жизненную деятельность пастухами. Оба достигли вершины славы хитростью и стяжательством, насаждая вокруг суеверия.
Сикст V, автор мистических книг, практиковавший запрещенные науки, чтобы утолить жажду к власти и остаться безнаказанным, стал главным инквизитором.
Когда его выбрали Папой, он стал всех предавать анафеме, и королеву Англии Елизавету, и короля Наваррского и других великих людей.
Абдул Гафар, обладавший железной волей, был самоучкой и постиг многие науки благодаря общению с "мудрецами" из Кхуттука. Он был таким же сведущим в арабской и персидской литературе по алхимии и астрономии, как Сикст V в трудах Аристотеля, и так же, как и он, умел изготавливать месмеризованные талисманы и амулеты, содержавшие либо жизнь, либо смерть, в зависимости от того, кому они предназначались. Их психологическое влияние распространялось на миллионы приверженцев, которые их скорее боялись, чем любили.
Гафур был воином и честолюбивым предводителем фанатиков; он стал дервишем, а затем, с позволения сказать, папой; его благословения и проклятия сделали его таким же Господином эмиров и других мусульман, каким Сикст V был для католических монархов Европы.
Только основные этапы его карьеры известны христианскому миру. Как бы пристально за ним ни наблюдали, все же его личная жизнь, честолюбивые стремления к светской и религиозной власти, остались книгой за семью печатями. Лишь одно нам ясно – он был основателем и главой почти всех тайных обществ, достойных упоминания среди мусульман и духовным вождем всех остальных. Его явный антагонизм к ваххабитам был только маской; и нет сомнения, что рука убийцы, казнившая лорда Майо, умело направлялась стариком Абдулом. Дервиши, члены ордена Бикташи[1], все завывающие и пляшущие нищие, и другие мусульманские нищенствующие монахи признают его власть превыше власти Шейха-уль-Ислама над правоверными.
Вряд ли Константинополь или Тегеран – какими бы еретиками эти персы не были – осмелились бы когда-нибудь издать хоть один указ без ведома Абдула. Такой же фанатичный, как и Сикст, но еще более хитрый, он вместо того, чтобы давать прямые приказы уничтожить ваххабитов, гугенотов Ислама, посылал свои проклятья и указывал пальцем только на тех из них, кто стоял у него на пути, а с остальными же поддерживал, хотя и втайне, дружеские отношения.
Титулом Наср-эд-Дина (защитник веры) он одинаково награждал и Султана и Шаха, хотя один был суннитом, другой шиитом. Он подсластил жгучую религиозную нетерпимость Османской династии, добавив к старому титулу Наср-эд-Дин титулы Сайф-эд-Дин (ятаган веры) и эмир эль-Мумминья (правитель правоверных). Каждый эмир эль-Сурей, или глава паломников в Мекку, посылал и приносил сообщения от Абдула, а также получал от него совет и инструкции; Абдул выступал в роли таинственного оракула, для которого оставлялись деньги, подарки и другие подношения, равноценные тем, которые католические паломники подносили в Риме.
В 1847-48 гг. принц Мирза, дядя молодого шаха и экс-губернатор огромной провинции в Персии, появился в Тифлисе, надеясь найти защиту у князя Воронцова, наместника Кавказа. Стащив драгоценности и деньги из королевской казны, принц Мирза бежал от суда своего любящего племянника, который горел нетерпением выколоть ему глаза. Ходили слухи, что ему во сне три раза являлся великий дервиш Ахкунд, подстрекавший его взять все, что принадлежало молодому шаху и поделиться добычей с покровителями веры его главной жены (их он привез с собой в Тифлис двенадцать), уроженки Кабула. Тайна, хотя возможно, это было косвенное воздействие, которому он подверг бегуму из Бхопала во время восстания сипаев в 1857 г., была тайной только для англичан, которых старый интриган Абдул мог легко обвести вокруг пальца. Всю свою жизнь, следуя взглядам Макиавелли, внешне поддерживая дружеские отношения с англичанами, а втайне их проклиная, Абдул, почитаемый как новый пророк миллионами правоверных и еретиками мусульманами, стремился сохранить свое влияние над друзьями и врагами. Но все же старый "Учитель" имел одного врага, которого он очень боялся, потому что знал, что никакая хитрость никогда не поможет ему переманить его на свою сторону. Этим врагом были когда-то могущественные сикхи, бывшие полновластные правители Пенджаба и хозяева долины Пешавар. Низведенный со своего высокого положения, этот воинственный народ находится в подчинении у одного магараджи Путтиалы, который сам является лишь бессильным вассалом англичан. С самого начала на пути Ахкунда встали сикхи. Не успевал он почувствовать себя победителем, как между ним и воплощением его надежд неизменно возникал его заклятый враг. Если сикхи оставались верными англичанам в 1857 г., то не из-за сердечной преданности или политических убеждений, а скорее из-за открытой оппозиции к мусульманам, которым, они знали, тайно помогал Ахкунд.
Со времен великого Нанака, из касты кшатриев, основателя Сикхского Братства во второй половине пятнадцатого века, эти отважные и воинственные племена всегда были источником постоянного раздражения династии моголов, наводя ужас на индийских мусульман. Зародившись, если можно так выразиться, в религиозном братстве, целью которого было покончить с исламизмом, брахманизмом и другими измами, включая и позднейшее христианство, эта секта превратила чистый монотеизм в абстрактную идею вечно непознаваемого принципа и создала из нее доктрину "Всеобщего Братства".
Согласно их взглядам, мы все дети одного Отца-Матерь Принципа, у которого "нет ни формы, ни образа, ни цвета", и, следовательно, все мы должны быть братьями, независимо от расы или цвета кожи. Жреческий брахман, фанатично следующий мертвой букве писаний, стал в глазах сикхов таким же врагом Истины, как и мусульманин, предающийся чувственным наслаждениям со своими гуриями на небесах, как идолопоклонник буддист, монотонно читающий молитвы у своего колеса, или же, как римский католик, восхищающийся своей драгоценной Мадонной, чей цвет лица священники меняют по своему желанию с белого на коричневый и черный, подгоняя его под климатические условия и предрассудки. Позднее, Арджуна, сын Рамдаса, четвертый в роду Нанаков, объединив доктрины основателя братства и его сына составил священное писание, назвав его Адигарунт и снабдил его многочисленными отрывками из сорока пяти сутр джайнов. Хотя Адигарунт и заимствовала религиозные персонажи из Вед и Корана, предварительно тщательно их просеяв и объяснив их символизм, все же ее идеи относительно сложных метафизических концепций имеют скорее больше сходства с идеями школы гуру джайнов.
Понятия астрологии, или влияние звездных сфер на людей, были, очевидно, заимствованы от этой наиболее выдающейся школы древности. В этом можно легко убедиться, сравнив с Адигарунт комментарии Аваядева Сури, написанные им к оригинальным текстам сорока пяти сутр на языке магадхи или балабаша.
Старый гуру Джайн, который, как говорят, составил гороскоп Рунджит Сингха, в период расцвета его власти, предсказал падение королевства Лахор. Именно ученый Арджуна, возвратившийся в Амритсар, превратил секту сикхов в политико-религиозную общину и учредил в ней другую, и более эзотерическую, школу гуру, ученых и метафизиков, и стал ее единственным главой. Он умер в тюрьме, где его по приказу Аурангзеба подвергли пыткам в начале семнадцатого века. Его сын Говинда, знаменитый гуру (религиозный учитель), поклялся отомстить убийцам своего отца, и после некоторых превратностей судьбы, афганцы были окончательно изгнаны сикхами из Пенджаба в 1764 г.
Этот триумф еще больше возбудил в них ненависть и с этого момента вплоть до смерти Рунджит Сингха в 1839 г., мы видим их постоянно нападающими на мусульман. Маха Сингх, отец Рунджита, разделил всех сикхов на двенадцать мизалов или округов, каждый из которых имел своего собственного главу (сирдар) и чей тайный Государственный совет состоял из гуру. Среди них были знатоки духовной науки, и они могли бы, если бы захотели, показать такие же поразительные "чудеса" и божественные фокусы, как и старик-мусульманин Ахкунд. Он это знал прекрасно и по этой причине испытывал по отношению к ним больше страха, чем ненависти, помня свое поражение и поражение своего эмира от рук Рунджита Сингха.
Одним из наиболее драматичных моментов в жизни "Папы из Сиду" является следующий достоверный факт, который лет двадцать тому назад широко комментировался в той части Индии, где он жил. Однажды, в 1858 году, когда Ахкунд, сидя на корточках на ковре, раздавал амулеты, благословения и пророчества своей благочестивой конгрегации паломников, к нему незаметно, смешавшись с толпой, подошел высокий индус и неожиданно обратился со следующими словами: "Скажи мне, пророк, ты, который так хорошо предсказываешь другим, знаешь ли ты, какой будет твоя собственная судьба и судьба "защитника Веры", твоего султана из Стамбула через 20 лет?"
Старый Гафур, остолбеневший от удивления, уставился на своего вопрошателя, не издавая ни звука. Узнав в нем сикха, он, похоже, потерял дар речи, и вся толпа оцепенела.
"Если нет", – продолжал непрошеный гость, – "то я тебе скажу: пройдет двадцать лет и твой "Правитель Правоверных" падет от руки убийцы его собственного рода. Два старика, один Далай-лама христиан, другой – великий пророк мусульман ты сам – будут раздавлены колесом смерти в одно и то же время. Затем пробьет час падения двух врагов истины – христианства и Ислама. Первый, как более могущественный, переживет второй, но оба вскоре распадутся на отдельные секты, и будут истреблять друг друга. Видишь, твои последователи бессильны, и я мог бы убить тебя сейчас, но ты в руках Судьбы, а она знает свой час".
И оратор исчез прежде, чем можно было поднять руку. Этот случай достаточно убедительно доказывает, что сикхи могли бы убить Абдула Гафара в любой момент, если бы только этого пожелали. И возможно, что "Mayfair Gazette", которая, в июне 1877 года, пророчески заметила, что враждующие понтифы Рима и Свата могут умереть одновременно, услышала этот рассказ от одного "старого индуса". Пишущая эти строки услышала этот рассказ в Лахоре от своего знакомого.
Сноски
- ↑ По сей день, никто не признает дервишей, членов ордена Бикташи, если они не предъявят некий медальон с печатью этого "высшего понтиффа" всех дервишей, независимо от того, принадлежат ли они к одной секте или к разным.
Издания
- The Akhund of Swat, New York, April-May, 1878, с подзаголовком редактора (Ч.Содеран) «Волнующее образное и яркое описание удивительной и богатой событиями жизни Абдул Гафура, данное мадам Блаватской. — Антагонизм сикхов к современному иерофанту. — Почти одновременная смерть Пап Рима и Сайду»
- Блаватская Е.П. - Новый Панарион, М., ТОО Дюна, 1994 (перевод изд. Дюна)
- Блаватская Е.П. - В поисках оккультизма, М., Сфера, 1996. С. 193—199. Пер. Т.О.Сухоруковой
- Блаватская Е.П. - Тайная доктрина теософии, М., Сфера, 2006