письмо № 27; раздел: Раздел 3: Испытание. Ученичество
| от кого: | Кут Хуми Лал Синг | написано из: – |
|
кому: |
Синнетт Альфред Перси | получено в: Симла, Индия |
содержание: К.Х. — Синнетту: об ошибочности советов не отвечающих сознанию человека. О "Императоре". О К. К. Мэсси; закон Кармы. Организационные вопросы.
Письмо № 27[1]
Всё идёт так, как я и предвидел. В своём бомбейском письме[3] я советовал Вам не выходить за рамки разумного, когда Вы станете рассказывать С.М. о + и его [С.М. — перев.] собственных медиумических способностях, имея в виду, что сообщить ему следует только общий смысл того, о чём я рассказал Вам. Вы же, как я заметил, наблюдая за Вами в Аллахабаде, собрались, наоборот, потчевать его обильными выдержками из моего письма, и тогда я вновь почувствовал недоброе, но решил не вмешиваться по нескольким причинам. Одна из них состоит в том, что время [для подробных объяснений — перев.], как я полагаю, по-настоящему приспеет лишь тогда, когда соображения безопасности общества и морали сами потребуют того, чтобы кто-нибудь в Теос. Обществе высказал истину до конца, даже если после этого на него падут Гималаи.
Открывать неприглядную истину, однако, необходимо с величайшим благоразумием и осторожностью. Но, как я вижу, вместо приобретения новых друзей и союзников в стане филистимлян — хоть по эту, хоть по ту сторону Океана — многие из вас (и Вы в том числе) лишь плодите врагов, и всё из-за того, что слишком много говорите обо мне и моих личных взглядах. По ту сторону Океана раздражение уже велико, и вскоре Вы увидите его вспышки в газете “Лайт”[4] или где-нибудь ещё, и тогда “С.М. будет для вас потерян навсегда”. Эти обильные выдержки сделали своё дело, ибо они оказались — чересчур обильными. Никакая сила — ни человеческая, ни сверхчеловеческая — никогда не откроет глаза С.М. Напрасно было даже пытаться делать это насильно.
По эту же сторону Океана всё обстоит ещё хуже. Добрый симлийский народ не очень-то склонен к метафорике, и иносказательность прилипнет к их эпидерме не раньше, чем вода к перьям какого-нибудь гуся. С другой стороны, кому понравится, если ему сказать прямо в глаза, что от него “дурно пахнет”? А вышучивание замечания, которое на самом-то деле заключало в себе глубочайший психологический смысл, нанесло непоправимый вред как раз в тех самых кругах, где в ином случае Э.Т.О.С.[5] могло бы обрести для себя немало новообращённых . . . Но вернёмся к письму.
Самая тяжкая сторона упрёка в мой адрес состоит в том, что (а) мои слова в письме как бы разжигают в С.М. желание наперекор мне доказать, будто + и есть именно “дух”, и (б) наш друг меня сурово осуждает за то, что я вывел + лжецом.
Что ж, я готов разъяснить свою позицию, хотя оправдываться мне совершенно не в чем. Разумеется, в письме я подразумевал и первое, и второе, но слова мои предназначались только для Вас, коль скоро Вы обратились ко мне с этим вопросом, — но ни в коем случае не для него. Доказать он ничего так и не сумел, да я и не ожидал от него ничего другого, пусть даже сам он и был уверен в том, что ему это удастся, ведь его утверждения целиком опираются на одни лишь его голословные заверения, ибо он неколебимо верит собственным впечатлениям.
С другой стороны, мне не составило бы никакого труда доказать, что + — никакой не развоплощённый дух вовсе, но у меня есть самые веские причины пока этого не делать. Я писал своё письмо, тщательно взвешивая каждое слово, и поэтому, осторожно намекнув Вам на то, как обстоит всё на самом деле, я самым недвусмысленным образом дал Вам понять, что не вправе раскрывать “секрет Собрата”. Но, добрейший друг мой, я ведь так и не разъяснил Вам во всех подробностях, кто он [Император — перев.] такой, и что он собой представляет. Я мог бы, вероятно, посоветовать Вам сделать собственные выводы о + на основании его так называемых “писаний”, ибо “враги” наши, более удачливые в этом, чем Иов, все сплошь занимаются “сочинительством книг”. Вообще, они обожают надиктовывать “богооткровенные истины”, а потому — сами же и ловятся на крючок собственного краснобайства. Да и найдётся ли среди наиболее интеллектуально одарённых спиритуалистов такой, кто, прочитав всё это полное собрание сочинений, приписываемых +, рискнул бы заявить, что за исключением пары отдельных, действительно замечательных, страниц всё остальное гораздо хуже того, что мог бы написать — и при этом гораздо талантливее! — и сам С.М.? Будьте уверены, ни одному сообразительному, толковому и честному медиуму нет никакой нужды черпать “вдохновение” у развоплощённого “духа”. Истина всегда останется истиной, от кого бы она ни исходила: от богов или от духов, а вернее сказать: вопреки им всем, поскольку “ангелы”,[6] как правило, нашёптывают одну лишь ложь, чем и подпитывают кладовые суеверия.
Вот эти-то неприятные “пустячки” как раз и не позволяют мне удовлетворить просьбу Ч.К. Мэсси. Я не собираюсь ни прибегать к его “авторитету”, ни исполнять его “желание”, да и самым решительным образом отказываюсь “сообщать о его секрете”, который по самой природе своей не позволяет ему достичь уровня Адепта, но при этом не имеет никакого отношения к характеру его личности. Повторяю, всё это я пишу исключительно для Вас как ответ на Ваш удивлённый вопрос: неужели мне может действительно что-то помешать вступить в общение с ним и вывести его к Свету — но всё это вовсе не предназначено для его ушей. Да, в истории его жизни, может быть, и найдётся одна-две страницы, которые ему хотелось бы удалить навсегда, но его надёжные и верные инстинкты наделяют его преимуществом и всегда выведут в число людей, стоящих гораздо выше всех тех, кто оставался целомудренным и добродетельным лишь потому, что ни разу в жизни не испытывал подлинного искушения.
Итак, с Вашего позволения, я воздержусь.[7] В будущем же, дражайший друг мой, нам придётся всецело ограничиться философией и — избегать наших внутрисемейных пересудов. А скелеты в фамильных шкафах — только начни их касаться — могут порой оказаться поопаснее, скажем, грязных тюрбанов, мой дорогой и прославленный друг. Пусть ничто не тревожит Вашего столь чуткого сердца и да не почудится Вам, будто хотя бы одно из сказанных мной слов было назначено к тому, чтобы выразить Вам укор. Мы, полудикие азиаты, привыкли судить о человеке исключительно по его намерениям. Ваши же — это сама искренность и доброта.
Однако не забывайте, Вы проходите трудную школу, и тот мир, с которым Вы теперь вступили во взаимодействие, устроен совершенно иначе, чем тот, в котором Вы пребывали до сих пор. Особенно же важно помнить следующее: даже самую ничтожную причину, которую Вы производите — пусть даже совершенно не отдавая себе в этом отчёта или исходя из самых благородных намерений — уже невозможно будет никак отменить, и однажды приведённую в действие цепочку следствий уже невозможно будет остановить, соберите Вы для этого хоть миллионы богов, демонов и людей.
А потому не сочтите меня за чересчур въедливого критика, когда я скажу Вам, что все вы допускали в той или иной мере опрометчивость — если не сказать неосторожность: последнее слово я отношу пока лишь к одному из членов [Теософского общества]. И стало быть — возможно, Вы когда-нибудь это поймёте — все те ошибки и грубые промахи, которые допустил Г. Стил Олкотт, не так уж и трагичны, как это может показаться на первый взгляд, ведь и вы, англичане — по сравнению с ним уж куда как более разумный и искушённый в мирских делах народ, — способны заблуждаться ничуть не меньше, чем он. А вы — каждый по отдельности, и все вместе взятые — оказывались в плену заблуждений, и очевидность этого проявится уже в самое ближайшее время. Как следствие этого управление Обществом и его успех окажутся в вашем случае делом гораздо более трудным, поскольку ни один из вас не готов, как он, признать собственные ошибки, да и никто из вас не готов, как он, следовать предложенному вам совету, хотя в каждом случае совет этот исходит из предвидения надвигающихся событий — пусть даже эти события и предсказываются вам в выражениях, не всегда приличествующих — с вашей точки зрения — тому, как должен был бы изъясняться истинный Адепт.
Вы можете передать Мэсси всё, что я вам рассказал о нём, равно как и причины, по которым я это сделал. Вы можете — хотя я не рекомендовал бы Вам этого делать — прочитать это письмо м-ру Хьюму. Но мне хочется настоятельно напомнить Вам о необходимости более, чем когда-либо ранее, соблюдать осторожность. При всей чистоте ваших намерений Коган может в один прекрасный день заинтересоваться результатами проведённой работы, а те могут оказаться катастрофически плачевными, и он решит, что не может и далее стоять в стороне. А значит, на членов Эклектического общества в Симле следует оказывать постоянное давление, чтобы те держали язык за зубами и укротили свой пыл. А между тем в общественном мнении продолжает расти обеспокоенность в связи с деятельностью вашего Общества, и уже скоро вас могут попросить определить свою позицию более отчётливо. Очень скоро мне придётся на три месяца предоставить вас самим себе.[8] Когда именно это произойдёт, в октябре или январе, будет зависеть от того, какой жизненный импульс получит это Общество и как в нём пойдут дела.
Я был бы Вам лично признателен, если бы Вы любезно согласились оценить написанное Падшахом[9] стихотворение и сообщить мне о его литературных достоинствах. Думаю, оно вряд ли годится для публикации в теософском журнале по причине своего размера, да и литературные достоинства его вряд ли отвечают необходимым критериям и соответствуют должному уровню. Однако окончательную оценку я всецело вверяю Вашему более компетентному мнению. Мне очень хочется, чтобы в этом году журнал стал работать успешнее, чем работал до сих пор.
Предложение сделать перевод “Великого Инквизитора”[10] принадлежит мне, поскольку автор, на котором во время работы над произведением уже возлежала длань Смерти,[11] оставил после себя самое яркое и правдивое описание Общества Иисуса[12] из всего написанного о нём на сегодняшний день. В нём заключён бесценный урок, который должен научить многих, и даже Вам он может принести немалую пользу.
Дорогой друг мой, Вы не должны удивляться, если я скажу Вам, что меня крайне удручает и огорчает та перспектива, которую вижу перед собой. Боюсь, Вам так и не хватит терпения дождаться того дня, когда мне позволено будет ответить на все Ваши вопросы. Много веков тому назад народ наш начал создавать определённые правила, в согласии с которыми намеревался строить свою жизнь. Все эти правила превратились ныне в Закон. Нашим предшественникам пришлось все свои нынешние знания накапливать собственными силами — изначально же им был дан лишь некий фундамент знаний. Мы готовы и для вас заложить такой же фундамент, но вы ведь не примете его. Вам нужно уже готовое, полностью отстроенное здание — только входи в него и владей.
Не корите меня за равнодушие и невнимание к Вам, когда по целым дням не получаете от меня ни одного ответа. Зачастую мне просто нечего сказать Вам, ведь Вы задаёте вопросы, на которые я не вправе отвечать.
Однако я должен закончить на этом, ибо время моё ограничено и у меня есть ещё и другие дела.
Искренне ваш,
К. Х.
Коньяк создаёт у вас в доме поистине ужасную атмосферу.[13]
| Точка зрения Когана о Т.О. | Оглавление | Следующее письмо № 69 |
|---|---|---|
Сноски
- ↑ Сам. № 19, КА № 21 (примеч. перев.).
- ↑ Первая половина сентября 1881 г. (см. ML, TUP, 204) (примеч. перев.).
- ↑ См. Письмо № 9 (RG, 76) (примеч. перев.).
- ↑ Газета “The Banner of Light” (“Знамя Света”), орган спиритуалистов, основанный Лютером Колби (Luther Colby) в Бостоне в 1857 году (см. ML, Wiki) (примеч. перев.).
- ↑ Эклектическое теософское общество в Симле, основанное 21 августа того же года, уже к моменту получения этого письма успешно функционировало. См. (RG, 76) (примеч. перев.).
- ↑ То есть так называемые “наставники” медиумов (примеч. перев.).
- ↑ От попыток “открыть глаза” Ч.К.М. и “вывести его к Свету” (примеч. перев.).
- ↑ Кут Хуми имеет в виду свой предстоящий уход в затвор для получения более высокого посвящения. В затворе он оставался в период с октября по декабрь 1881 г. (см. ML, Wiki) (примеч. перев.).
- ↑ Сораб Джамасп Падшах — член ТО, вступивший в него одним из самых первых. Парс по национальности. Одно время входил в состав Генерального совета ТО (RG, 76) (примеч. перев.).
- ↑ Речь идёт о знаменитой главе романа Ф.М. Достоевского “Братья Карамазовы”, который в России был впервые опубликован в 1879-1880 гг. Такой перевод был действительно сделан и опубликован в журнале “Теософист”. См. The Theosophist, November 1881, p. 38, and December 1881, p. 75. (примеч. перев.).
- ↑ Ф.М. Достоевский скончался 28 января [9 февраля] 1881 г. (примеч. перев.).
- ↑ Общество Иисуса — орден иезуитов (примеч. перев.).
- ↑ Речь идёт об обстановке в доме А.О.Х., в котором остановился А.П.С. во время пребывания в Симле (RG, 76) (примеч. перев.).