Данные о записи
тетрадь № 30 • том ЗУЖЭ № 8
| Дата: | 24.01.1928 |
|---|---|
| Место: | Нагчу |
| Учителя: | Учитель М. (+) |
| Рерихи: | Рерих Е.И. (+), Рерих Н.К. (+), Рерих Ю.Н. (+) |
| Ещё участники: | − |
| Упомянуты: | Шамбала (+), Будда (+), Майтрейя (+), Азара (+), Урусвати (+), Галилей (+), Фохат (+), 24 (число) (+) |
| серия: | Записи Учения Живой Этики |
| запись в ОО: | − |
Текст, выделенный синим цветом, вошёл в книги Учения Живой Этики первых изданий. Текст, выделенный зелёным цветом, вошёл также в книги Учения Живой Этики издательства «Угунс» 2001 — 2020 гг. с учётом изменений и дополнений самой Е.И. Рерих. Фразы, выделенные красным курсивом, принадлежат самой Е.И. Рерих и написаны в дневнике красными чернилами. | |
Ночь на 24-е [января]. Сон. Беседую с незнакомыми мне двумя мужчинами. Хорошо запомнила одного, сильного брюнета с проседью в длинноватых волосах, был он в тёмно-серых брюках и в чёрной двубортной тужурке. Облик другого более смутный и, пожалуй, постарше. Говорила я о разных видах мудрости, о мудрости нашей Земли и о высшей мудрости, которая приложима лишь в Дальних Мирах. Казалось, что я что-то чертила на стоявшей чёрной доске.
Второй сон. Несусь в пространстве со страшной быстротой с близким мне человеком, перед нами в окружении жёлто-грифельного плотного пространства встаёт светило, в котором узнаю нашу планету по очертанию материков. Особенно отчётливо намечены Афр[ика] и Евр[опа]. Всё водное пространство грязно-пурпурного тона, тогда как материки жёлтые, горы и реки обозначались тёмными линиями и пятнами. Мне захотелось нестись дальше в Беспредельность, и, одиноко устремившись, услышала за собою крик испуга, но в сознании мелькнула мысль, несмотря ни на что, броситься вперёд. Затем ощутила как бы сильный толчок падения, но вовремя была поддержана чьей-то рукой, казалось, Рукой Учит[еля], и была она тверда как скала. Очнулась на постели без всяких потрясений физического тела.
Сначала вам были явлены грубо-материальные законы: вы были участниками поднятия на воздух, производились опыты материализации и присылки предметов – всё это не для увлечения, но для сурового познания. Затем вам был представлен астральный мир, но не для погружения в него. Расширяя сознание, вы получили возможность знать ауры и лики перевоплощений. Покончив с миром полуматериальным, мы перешли к космическому ясновидению и яснослышанию. Пользуясь открытыми центрами Сестры Ур[усвати], можно было показать лучи разных качеств и строение тонких субстанций. Так мы приблизились к осознанию Дальних Миров, которое близко к стихии Огня и потому опасно. Так потребовался необходимый[2] режим холода, следствия были блестящи, без особых потрясений организма удалось представить грануляцию Фохата, иначе говоря, получить так называемое призматическое зрение.
Отчего важно ощутить явление Фохата? Грануляция этой тончайшей энергии ложится в основу сгустков космических, значит, именно Фохат будет отцом, толкающим образование новых пространственных тел.
Тот, кто принадлежит к познанию Дальних Миров, будет ощущать силу и красоту кристаллов Фохата. Это трудный опыт, и Мы радуемся за Урусвати. [Ибо] физическое тело редко воспринимает тончайшие энергии.[3]
Теперь режим холода кончился, идите на юг.
Теперь другое.
Высокий Азара сказал: «Будет время бедствия Тиб[ета], когда не признают голос Шамбалы, когда опустеют монастыри и Учение обрастёт шерстью невежества. Белый покров горя покроет землю. Где же наставники народа? Знаю преданного старого ламу в Раденге, трёх полезных в Морулинге, одного в Миндолинге и около пятнадцати в Рудоке и Каме в отшельничестве. Кончается учение лам, чтоб открыть Свет Будды. Можно признать наступление времени обещанного Майтрейи». Можете записать это. Наступает год Шамбалы!
Теперь др[угое].
Мудрость земная и мудрость Дальних Миров должны быть записаны, как говорила Урусв[ати].
Довольно.
– Кто был близкий мне человек, закричавший от испуга, когда я понеслась по направлению от планеты? – Учитель географии Гал[илей], опасно было отпустить ментал так далеко.
– За кого удержалась я при нырянии в беспредельную бездну, мне казалось, что это была рука Учит[еля], и была она тверда как скала? – За Мою руку. Конечно, опыт Фохата дал возможность, но всё-таки опасность велика.
Довольно.
Сноски
- ↑ 19-22.01.1928 – переезд экспедиции из Шюрегена в Нагчу, завершение жизни в палатках.
[18.01.1928.] «18 января в Шаругон прибыло несколько яков от кочевников паоро. За одну сотню вьючных яков мы должны были бы заплатить две сотни нгу-сангов. Лошадь стоила двадцать пять нгу-сангов, так как в регионе почти не осталось лошадей. Мы решили ехать на своих лошадях, шестнадцать из которых были в состоянии продолжить путь.
[18.01.1928.] «Погода благоприятствует нашему выступлению – в палатках -7°С. Но, как видно, торжественное шествие Тибета мимо нас не кончилось. Прошли генералы, офицеры, губернаторы, доньеры, чиновники и писари, солдаты и купцы, и каждый оставил после себя обличительную карточку. Теперь пришла очередь старшин. Мало того, что яков нам не показали, но с утра старшины заявили, что они идти не желают. Через час, однако, нам было объявлено, что они пойдут только после приезда какого-то "старшего старшины". Не прошло и часа, как получили сведения, что они вообще сегодня не пойдут, каравана не дадут, а будут рядиться о цене, хотя цена до Нагчу всем известна – в зимнее время два нарсанга за яка. Словом, получив от нас за стодневную стоянку более четырёх тысяч янчан серебра, которого они раньше вообще здесь не видели, уморив на стоянке наш караван, они теперь собираются угрожать, шантажировать и вымогать.
Можно представить себе наше настроение, когда после долгой стоянки мы уложили все наши вещи, встали в 7 ч. утра, чтобы грузиться, а вместо этого столкнулись с отвратительным вымогательством. Н.К. [Рерих] говорит, что пребывание в этой стране лицемеров, вымогателей и мздоимцев превышает всякие человеческие силы. На наш зов майор сегодня не пришёл, не появляется также и солдат. Очевидно, нас ожидает еще какой-нибудь сюрприз в смысле вымогательства».
[23.01.1928.] «Настоящее арктическое бедствие – мороз более -40°С, даже замерз коньяк "Мартель", все аппараты и винтовочные затворы. Ничего подобного этому холоду никто из нас не переживал. В палатках всё небывало заиндевело и замёрзло – подушки, одеяла и вещи обледенели. Вылезли из спальных мешков лишь с восходом солнца, но и то в палатках было ниже -20°С».
Название Нагчу "цзонгом" оказалось не только неверным, но и невероятно преувеличенным. Никакой крепости в Нагчу, конечно, не оказалось – духовный губернатор живёт в мужском монастыре, другой – где-то в китайской фанзе. Строения, разбросанные в полном беспорядке, оказались обычными китайскими фанзами, окружёнными глинобитными стенами, – вот и вся "крепость" Нагчу. Дом амдоских купцов, отведённый для нас, по-видимому, лучший здесь, имеет четыре прескверных помещения, которые нельзя назвать даже комнатами. Печей, разумеется, нет. Окна китайские, заклеенные бумагой или затянутые частью далембой (бумажной материей); двери не затворяются. И это в такой ужасающий мороз! Ю.Н. [Рерих] и П.К. [Портнягин] предпочли поселиться на дворе в летних палатках».
[23.01.1928.] «Обогнув скалистый отрог, мы увидели на другом конце долины город Нагчу. Его монастырь, возвышающийся тёмной массой, был ясно видим в фиолетовой дымке зимнего утра. После часового перехода дошли до места. Доньеры дзонга встретили нас перед городом и проводили к полуразрушенной постройке, самой лучшей и наиболее просторной в Нагчу, за исключением монастыря и дома губернатора. <...> В доме имелись шесть сырых комнат. Окна были закрыты китайской бумагой, натянутой на рамы, стены покрывала дешёвая красная ткань. Потолок был густо обмазан жидкой смолой, постоянно капающей и оставляющей на нашей одежде и принадлежностях тёмные пятна. Полковник [Н.В Кордашевский] чувствовал такое отвращение к новой квартире, что предпочёл остаться в своей палатке, разбитой на внутреннем дворе. В комнатах не было печей, но нам пообещали поставить их через несколько дней. Мы подняли на воротах американский флаг и каждый вечер собирались толпы людей, чтобы посмотреть на то, как его спускают на ночь.
Район Нагчу, названный по имени реки Наг, берущей начало из озера Амдо тшо-нак, находящегося на расстоянии около пятидесяти миль к северо-западу, занимает огромную территорию на высоте в среднем пятнадцати тысяч футов к северу от перевала Шанг-шунг в горной цепи Ньенчен Тангла.
Нагчу расположен на пересечении нескольких крупных караванных маршрутов. Первый – это большой северный путь: Монголия – Цайдам – Лхаса; второй – Китай – Синин – Нагчу – Лхаса; третий – Сунг-пан тьинг-Джекундо – Нагчу – Лхаса; четвёртый – Тачиенлу – Чамдо – Нагчу – Лхаса; пятый – Ладак – Нгари – Нагтшанг – Намру – Нагчу – Лхаса. Нагчу считается одной из наиболее важных таможенных застав в Тибете, и все караваны, прибывающие с севера и северо-востока, останавливаются здесь, ожидая благоприятного ответа из Лхасы». - ↑ В рукописи: «необходимо».
- ↑ Агни Йога, 145.