Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать
| Информация о произведении | |
|
Блаватская Е.П., «Голос Безмолвия», 1889 (английский: Helena Petrovna Blavatsky, The Voice of the Silence) Публикации
Связанные произведения
| |
ГОЛОС БЕЗМОЛВИЯ
Предисловие
Нижеследующие страницы извлечены из «Книги золотых правил» – книги, вручаемой ученикам мистических школ Востока. Знание их обязательно в той школе, учения которой приняты многими теософами. Так как я знаю наизусть много из этих правил, перевод их был сравнительно легкой для меня задачей.
Известно, что в Индии методы психического развития различны у каждого Guru (учителя или руководителя), и не только потому, что они принадлежат к различным философским школам, которых шесть, но и оттого, что каждый Guru имеет свою собственную систему, которую обыкновенно хранит в строгой тайне. Но по ту сторону Гималаев методы в эзотерических школах не различаются друг от друга, кроме как в том случае, когда Guru является простым ламой, немногим более сведущим, чем его ученики.
Источник, с которого сделан предлагаемый перевод, есть часть той же серии, из которого взяты стансы «Книги Дзиан», на которой основывается «Сокровенное Учение». «Книга золотых правил», как утверждают, одинакового происхождения с великим мистическим творением «Paramartha», которое, по словам легенды о Nagarjuna, было сообщено великому архату Нагами, или Змеями, – название, даваемое древним посвященным. Впрочем, идеи и изречения, содержащиеся в этой книге, при всем их благородстве и оригинальности, встречаются часто, хотя бы в другой форме, в санскритских сочинениях, как, например, в «Jnaneshvari»[1], этой дивной мистической книге, в которой Кришна описывает Арджуне в ярких красках состояние вполне просветленного йога; то же встречается в некоторых Упанишадах. Это вполне понятно потому, что большинство, если не все величайшие архаты, первые последователи Gautama Buddha, были индусами и арийцами, а не монголами; в особенности же те, которые переселились в Тибет. Сочинения одного Aryasangha очень многочисленны.
Оригиналы этих «Правил» вырезаны на тонких продолговатых пластинках; копии с них – часто на дисках. Эти диски или пластинки обыкновенно хранятся на алтарях храмов, принадлежащих центрам, где находятся школы Mahayana (Yogacharya), т.е. школы так называемого «созерцательного» направления. Написаны они различно, иногда по-тибетски, но чаще идеографическим письмом. Священный язык (Senzar) может быть передан, кроме как посредством собственного алфавита, еще различными способами шифрованного письма, более близким к идеографическому, чем к буквенному. Другой способ (по-тибетски lug) состоит в употреблении цифр и красок, причем каждый знак соответствует букве тибетского алфавита (тридцать простых букв и семьдесят четыре составные буквы). Таким образом образуется полная криптографическая азбука. В случае идеографического письма существуют определенные способы чтения текста. Так, употребляются, как например, в данном случае, символы и знаки астрологии, т.е. двенадцать знаков зодиака и семь основных цветов, каждый в трех оттенках (светлый, основной и темный), что соответствует 33 основным буквам простого алфавита, словам и предложениям. Ибо при этом способе двенадцать знаков зодиака, повторенные пять раз и соединенные с пятью элементами и семью цветами, образуют полный алфавит, состоящий из 60 священных букв и 12 знаков. Знак, поставленный в начале текста, указывает, должен ли он читаться согласно индусскому способу, когда каждое слово просто заменяет санскритское, или же согласно китайскому принципу чтения идеографического письма. Самым легким способом, однако, является тот, который позволяет читающему не пользоваться каким-либо определенным или даже вообще каким-либо языком; ибо знаки и символы, подобно арабским цифрам, составляли общую, международную собственность всех посвященных мистиков и их последователей. Этой же особенностью отличается один из китайских способов письма, который одинаково легко читается всяким, знакомым со значением знаков. Так, японец может читать такой текст на своем языке так же свободно, как китаец на своем.
«Книга золотых правил» – из которых одни принадлежат к добуддийской эпохе, другие же к позднейшему времени – содержит около 90 коротких отдельных трактатов. Из них несколько лет тому назад я знала тридцать девять наизусть. Чтобы перевести остальные, я должна была обратиться к записям, разбросанным по весьма большому количеству бумаг и записок, накопившихся за последние двадцать лет и никогда не приведенных в порядок, так что это было бы весьма нелегкой задачей. Помимо этого, не все из них могли бы быть переведены и поведаны миру, слишком себялюбивому и слишком привязанному к чувственным восприятиям, чтобы быть в какой-либо мере достойным и способным правильно принять столь возвышенное этическое учение. Ибо только человек, упорно и серьезно ищущий самопознания, будет охотно внимать подобным указаниям.
И все же именно такие этические учения заполняют бесчисленные тома восточной литературы, в особенности в Упанишадах. «Убей всякое стремление к жизни», – говорит Кришна Арджуне. «Стремление это пребывает только в теле, в орудии воплощенного «я», не в самом «Я», которое вечно, неразрушимо, которое не убивает и не может быть убито» (Kathopanishad). «Искорени ощущения» – учит Sutta Nipata; «взирай одинаково на радость и на горе, на выигрыш и на потери, на победу и на поражение»; и там же: «ищи убежище лишь в Вечном». «Уничтожь чувство обособленности», – повторяет Кришна на все лады. «Ум (Manas), следующий за блуждающим чувством, делает душу (Buddhi) столь же беспомощной, как ладью, гонимую ветром по волнам» (Bhagavad-Gita II 67).
В этом переводе я стремилась сохранить поэтическую красоту языка и образов, которой отличается оригинал. Насколько старания эти были успешны – об этом должен судить читатель.
Е.П. 1889
Отрывок I из «Книги Золотых Правил»
Голос Безмолвия
Эти поучения для тех, кому неведомы опасности низших Iddhi.
Тот, кто захочет слушать голос Nada, беззвучный звук, и постигать его, тот должен суть Dharan'ы изучить.
И равнодушный к внешним восприятиям, хозяина искать он должен чувств – того, кто мысль творит и зарождает Майю.
Реального убийца гордый – разум.
Пусть ученик убьет убийцу.
Ибо –
Когда представится ему вся нереальность формы собственной, подобно формам сновидений после пробужденья; когда он перестанет слушать многих, он может различить Единое – глас внутренний, что убивает внешний.
Тогда – и лишь тогда – оставит царство он Asat'а – лжи, и он придет в чертоги Sat'а – правды.
Но прежде чем душа способна видеть, гармонии достичь должна внутри себя она, и очи плотские ко всем иллюзиям должны стать слепы.
И прежде чем душа способна слышать, глухим стать должен образ, как к раскатам громам, так и к шепоту; как к реву исступленному слонов, так и к серебристому жужжанью светляка златого.
И прежде чем душа способна постигать, и сможет помнить, ей надо слиться со Свидетелем безмолвным, подобно изваянию из глины, чьи формы были прежде были слиты с ваятеля идей.
Тогда душа услышит и сможет помнить.
И внутреннему уху станет внятен
ГОЛОС БЕЗМОЛВИЯ
который говорит:
Коль улыбается душа твоя, купаясь в солнце жизни, или поет она в своей личинке плоти, иль плачет, заключенная в темницу Майи, иль силится она, чтоб разорвать серебряную нить, которою она привязана к Учителю, – познай, о ученик, душа твоя от праха.
И если, распускаясь, душа твоя внимает шуму мира, иль отзывается на голос многосложный Майи, иль испугавшись вида жгучих вида жгучих слез страданий, иль оглушенная стенаниями скорби – твоя душа, подобная пугливой черепахе, сокроется под броню «я» – познай, о ученик, душа твоя есть недостойный храм безмолвного Владыки твоего.
Когда ж, ростя и становясь сильнее, твоя душа из верного убежища уходит и, отрываясь прочь от защищавшего ее ковчега, серебристую растягивая нить, уносится вперед, и шепчет, свой образ созерцая на волнах пространства: «это я», – познай, о ученик, захвачена душа твоя в тенета обольщений.
Земля, о ученик, чертог скорбей, где по пути тяжелых испытаний есть сети, чтоб опутать «я» обманами великой Attavada.
О ученик неведующий, этот мир есть только мрачное преддверье, ведущее тебя к заре, предшествующей долу истинного света, который бури загасить не могут и что горит без масла и светильни.
Речет Закон Великий: чтобы достичь познанья Мирового «Я», ты должен раньше ведать само «я». Чтобы достичь познанья «Я» такого, ты должен отдавать себя – Не я, и бытие отдать небытию; тогда лишь сможешь ты меж крыл Великой Птицы отдыхать. О, сладок отдых на крылах Того, что не рождалось и не умирает, но что есть Aumсквозь вечность времени.
Воссядь на Птицу Жизни, если хочешь знать
Отдай ты жизнь свою, коль хочешь жить
Усталый странник! Через три чертога ведет твой путь к конечной цели. По трем чертогам, о ты, победитель Mara, пройти ты должен через три ступени к четвертой и тогда достичь семи миров; миров покоя вечного.
Коль хочешь знать их имена, – внимай и помни:
У первого чертога имя – неведение, Avidya.
В чертоге этом ты увидел свет, в нем ты живешь: в нем умереть ты должен.
Название второго – Чертог Познания. И в нем найдет душа твоя цветенье жизни, – под каждым же цветком змея сокрыта.
Чертога третьего названье – Мудрость; за ним – безбрежное пространство воды Akshara, неиссякаемый всеведенья источник.
Чтоб перейти чрез первый безопасно, не смешивай его огонь желаний, горящих там, со светом солнца жизни.
Чтоб безопасно перейти второй, не замедляй шагов, чтоб аромат дурманящий его цветов вдыхать. Чтоб от цепей тяжелых кармы быть свободным, не здесь, в стране иллюзий, искать ты должен Guru своего.
Не медлит мудрый в радостных пределах обманных чувств.
Не внемлет мудрый сладкозвучным чарам.
Ищи того, кто даст тебе рожденье в Чертоге Мудрости; в чертоге, что за последними пределами лежит, где тени нет, где правды свет сияет, во славе несказанной.
Несотворенное живет в тебе, лану, ведь так же, как в чертоге этом. Коль хочешь ты достичь и слить в единый оба света, то должен ты покровы темные иллюзии с себя совлечь. Глас плоти заглуши, не позволяй виденьям чувств встать меж тобой и светом; пусть этот свет и тот сольются воедино. Познав неведение свое, беги ты от чертога знаний. Опасен он в своей красе коварной – он нужен лишь для испытания тебя. Лану, ты берегись, чтоб ослепленная его сверканием душа шагов не замедляла и в сети не попалась бы его обманчивых лучей.
Из драгоценного венца великого царя соблазнов, Mara, исходит этот свет. Заворожит он ум и чувства ослепит, оставивши неосторожного как брошенный обломок.
Ночная бабочка, которую привлек мерцающий в ночи светильник твой, обречена на гибель в жидком масле. Беспечная душа, что победить не может над ней смеющегося демона иллюзий, на землю вновь его рабой вернется.
Взирай на сонмы душ. Смотри, как мечутся они над бурным морем жизни; как, обессилев, истекая кровью, они с разбитыми крылами тонут в волнах, вздымающихся ввысь. Они, бросаемые ветром, гонимые жестокой бурей, попав в водоворот, в разверзнутых пучинах исчезают.
О ученик, когда чрез Мудрости чертог ты проходя, достичь блаженства дола хочешь, – замкни все чувства крепко ты от заблуждения великого и страшного раздельности, что разобщит тебя от всех.
«Неборожденному», что погрузилось в воды Майи, ты отрываться не давай Матери единой. Пусть огненная сила отойдет в покои тайные, в покои сердца, в обитель Матери вселенной.
И сила та из сердца твоего воспрянет лишь тогда в шестую область – в срединную – в пространство меж очей, и станет сила та дыханием Души Единой, всенаполняющим Учителя глаголом.
И лишь тогда ты станешь, ученик, «небесным путником», что попирает ветры, над водами летящие, что шествует, стопами не касаясь поверхности морей.
Но прежде чем вступить на верхнюю ступень на лестнице мистических созвучий, ты должен слышать голос Бога Сокрытого в семи тонах.
Из них подобен первый пенью соловья сладчайшему, когда с подругою прощается своей.
Второй звучит серебряным кимвалом Дхианов, будящих мерцающие звезды.
А третий звук подобен певучей жалобе морского духа, что заключен в темницу перламутра.
За этим звук, подобный песне лютни.
Как флейты из бамбука острый звук прорезывает пятый ухо и переходит в трубный глас.
Как дальние раскаты грозной тучи проносится последний.
Седьмой поглотит все. Все звуки замирают, и более не слышно ничего.
Когда убиты Шесть и сложены у ног Учителя, то ученик в Едином тонет, Единым станет он и пребывает в нем.
Но раньше чем тебе вступить на Путь, ты тело лунное разрушить должен, очистить тело мысли и непорочным сделать сердце.
Источник вечной жизни, кристально светлый, не может слиться ведь с потоком, загрязненным бурею земной.
Небесная росинка, что сверкает в луче рассветном в лотосе чистейшем, упав на землю, обратится в ком из праха; смотри; алмаз стал грязью.
Борись с нечистыми мыслями раньше, чем победят они тебя. Уничтожай их, как они убить тебя стремятся. Ведь если ты их пощадишь, они укоренятся и вырастут, все победят они, и ты погибнешь. О ученик, смотри, ведь даже тень их не должна коснуться до тебя. Растет она размерами и силой, и раньше чем заметишь ты ее присутствие, исчадье тьмы все существо твое поглотит.
Знай, ученик, что раньше, чем мистический огонь тебя преобразует в бога, ты должен волею своей способным стать убит свой лунный образ.
«Я» – духа встретиться с «я» – плоти никогда не может. Один из них исчезнуть должен. Обоим места нет.
Знай, ученик, что раньше чем души твоей сознание сумеет понимать, сам корень личности ты вырвать должен и чувства червь раздавлен должен быть, чтоб не воскреснуть вновь.
Чтоб по пути идти, ты должен, о ученик, сам стать Путем самим.
Пускай душа твоя раскроет слух к стенаньям боли, как лотос раскрывает сердце, чтоб пить сиянье утренних лучей.
Не дозволяй, чтоб солнце осушило хотя единую слезу страданий прежде, чем ты их не сотрешь с очей страдальца.
Пусть каждая горячая слеза людского горя в храм сердца твоего падет и там пребудет; и не сметай ее, пока причины горя ты не устранил.
О сердце милосердное, те слезы – потоки, орошающие поле благости бессмертной. На этой почве вырастает цветок полночный Buddha; его найти труднее, и реже виден он, чем цвет от древа Vogay. Он даст зерно освобождения от новых жизней. Оно освободит архата от желаний и борьбы; оно ведет его чрез поле жизни в блаженство и покой, известных только в стране безмолвья и небытия.
Желанья умертви. И, умертвив, смотри, чтоб не воскресли вновь.
Убей влечение к жизни; но убивая Tanha, делай это не ради жизни вечной, но чтобы заменить мгновенность – вечным.
Оставь желания. Не негодуй на карму иль на законы неизменные природы. Борись лишь с личным, преходящим, незначащим и подлежащим смерти.
Природе помогай, и с ней работай. Ты будешь признан ей в число ее творцов, и будет покоряться она тебе.
И широко раскроет пред тобой она свои покои тайн, покажет оку твоему сокровища, что в лоне девственном ее глубоко скрыты. Не загрязненная прикосновеньем плоти, она сокровища свои покажет только оку духа, что не смежится никогда, и в царствах всех ее нет тайны для него.
Она покажет средства и дорогу, и первые врата, вторые, третьи – вплоть до седьмых. И дальше – цель. За ней, в сиянии купаясь солнца духа, пределы славы несказанной, незримые иному взору, как только зрению души.
Одна дорога лишь ведет на Путь. Лишь на конце ее услышан может быть Безмолвный Голос. Стремящийся идет по лестнице; ее ступени состоят из скорби и страданий. Утешить их лишь может голос правды. О горе, ученик, коль хоть единый грех ты принесешь с собой. Под тяжестью его надломится она, и вниз ты свергнут будешь. В глубоком омуте твоих грехов и слабостей покоится подножие ее, и если ты захочешь перейти чрез бездну плоти, омыть свои стопы водою отречения ты должен. О берегись, чтоб грязною ногою не вступить на лестницы нижайшую ступень. Тому да будет горе, кто загрязнит хотя б одну ступень нечистыми ногами. Ведь грязь порока и безумия засохнет, станет липкой и прикрепит его стопы к себе. Как птица, что попалася в силки коварных птицеловов, он остановится в своем движеньи. Его пороки воплотятся в формы и стянут вниз его. Его грехи поднимут голос, подобно хохоту и стону дикому шакалов на закате. И мысли все его врагами станут и пленником его захватят в рабство.
Убей желанья, ученик, бессильными пороки сделай раньше, чем первый шаг ты в шествии торжественном предпримешь.
Грехи ты задуши, бессильными навеки сделай их пред тем, чтоб ногу занести на первую ступень.
Утишь боренье мысли, и все свое внимание ты устреми к Учителю. Его ты чувствуешь, хотя еще не видишь.
Все чувства слей в одно, чтоб в безопасности быть от врага. Лишь этим чувством, что лежит сокрыто в пространстве мозга, открывается для затемненных глаз души крутая та стезя, которая к Учителю ведет.
Путь долгий, утомительный, о ученик, лежит перед тобой. Единственная мысль о прошлом, что оставил позади, потянет вниз тебя, и сызнова тебе подъем тяжелый начинать придется.
Убей в себе об испытаниях прошедших даже память. Не оборачивайся, иль ты погиб.
Не верь, что вожделенья уничтожить можешь, пока питаешь их. То есть внушение чудовищное Mara. Питаясь, грех растет, приобретая силу, как тучный червь, гнездящийся в цветке.
О ученик, вновь розе нужно превратиться в родного стебля почку раньше, чем червь проточит сердце ей и выпьет жизни сок.
Златое дерево должно раскрыть свои сверкающие почки раньше, чем бурей сломлено оно.
Ребенком должен ученик стать вновь, приобрести то состояние, что потерял; и это ранее, чем первый звук его коснется слуха.
Единого Учителя сиянье, единый свет неугасимый духа, с начала самого тернистого пути, о ученик, тебя лучами светоносными своими озаряет, и лишь они способны проницать густые темные телесности туманы.
То здесь, то там лучами озарятся эти тучи, подобно, как сквозь заросль густую джунглей на землю сыплет искры солнца луч. Внимай, о ученик, пока не перестанет плоть желать, мозг не остынет и душа не станет твердой, чистой как светлый и сверкающий алмаз, великое сияние души покоев не достигнет, его лучи не будут сердца греть, и звук мистический с высот Акаши слуха твоего достичь не сможет – как ни велик твой труд на первых ступенях.
Пока не слышишь ты – ты не способен видеть.
Пока ты не узришь – не можешь слышать.
Внимать и видеть – вот ступень вторая.
Когда, закрыв глаза и уши, дыханье задержав, способен ученик внимать, и видеть, и различать и вкус и запах; когда четыре чувства у него сольются в пятое, – и это осязанье духом, – тогда взойдет он на четвертую ступень.
О победитель мыслей, на пятой чувства все убить ты должен вновь, чтоб не вернулись к жизни.
Удерживай сознание твое от внешнего, от видимых предметов, и даже вещие виденья отгоняй, чтоб тень их не упала на свет твоей души.
Теперь в Dharana ты, ты на шестой ступени.
Когда же вступишь на седьмую, о радостный, ты больше не увидишь «Священных Трех» – ты сам стал ими. Твое сознание и мысли подобны близнецам, стоящим рядом; а наверху звезда твоих стремлений воссияла. Те три, что пребывают во блаженстве несказанном и во славе – теперь в вселенной Майя и названья больше не имеют. Они слились в одну звезду, чье пламя греет, но не обжигает, и в тот огонь, который есть Upadhi всех огней.
О ученик победоносный, это то, что называется Dhyana меж людьми и непосредственно предшествует Samadhi.
Отныне «я» твое слилось с великим «Я»; ты сам во всем, ты погрузился в То, откуда изначала был излучен.
Где личность, о лану, твоя; и где ты сам? Ты искорка в огне, ты – капля в океане, и вечно сущий луч стал всем, и вечности сияньем светозарным.
Теперь, лану, ты и творец и созерцатель, источник света ты, и луч, что излучает он; свет и мелодия луча.
О ученик благословенный, ты знаешь пять преград, ты властелин шестой, ты истин четырех распределитель. Ты излучаешь свет, что падает на них, ты был учеником – теперь ты Guru.
Из истин четырех:
Не перешел ли ты чрез первую – познание всех страданий?
И далее вторую: не победил ли Mara ты, царя у Tu, преддверия собраний?
У третьих врат ты победил грехи, и не достиг ли правды третьей?
Ты разве не вступил на Tau, на Путь, ведущий вверх, к познанию, и к истине четвертой?
Отныне пребывай под древом Bodhi – оно есть совершенства всякого познанье; и знай, ты овладел Samadhi – прозрением непогрешимым.
Внимай! Ты сам стал свет, ты сам стал звук, ты сам Учитель свой и Бог. Ты сам – своих исканий цель; непрерывающийся глас, несущийся сквозь вечность, от перемен свободный; свободный от греха, в Одном – семь звуков
Отрывок II из «Книги Золотых Правил»
Два Пути
И ныне, о учитель состраданья, путь укажи для остальных людей. Взирай на тех, которые стучат, моля о впуске, и в неведенье и мраке ждут, чтоб перед ними распахнулись двери, которые ведут к Закону благостному.
Глас чающих:
О милостью своею властелин, ты не откроешь ли ученье Сердца нам? Отринешь ты просьбу слуг своих ввести их по пути освобожденья?
Речет учитель:
Есть два Пути, великих совершенств есть три; шесть добродетелей преобразуют тело в древо знанья.
Кто к ним приблизится?
Кто первый вступит на один из них?
Кто первый будет познавать учение о двух путях в одном, всю истину раскрытую о Сердце Тайны? Закон, что без учения внушает мудрость, сопровождаем песнью скорби.
О горе, горе! Alaya принадлежность всех людей; все люди могут стать с едиными с великою Душою, и все же, несмотря на то, Alaya мало помогает им!
Взирай! Подобно как луна в спокойных волнах, так отражается Alaya в малом и великом, в мельчайшем атоме, но все ж достичь до сердца всех не может. О горе, из людей так мало пользуются этим даром, бесценным даром познаванья истины, оценкой правильной вещей, действительным познанием того, что не имеет существа!
Глаголет ученик:
Скажи, учитель, мне, что должен делать я, чтоб мудрости достичь? Что делать мне, о мудрый, чтобы достигнуть совершенства?
Ищи пути. Но, о лану, будь чистым сердцем прежде, чем начнешь ты странствие свое. Пред тем, чтоб сделать первый шаг, ты должен научиться отличать реальное от ложного и преходящее от пребывающего вечно. Но более всего учись ты отличать познанье разума от мудрости души – учение Сердца от учения Ока.
Воистину, неведение подобно закрытому без воздуха сосуду, душа подобна птице, заключенной в нем. Не может щебетать она, ни шелохнуть пером; в немом оцепенении сидит она, пока от истощенья не испустит свой дух.
Неведенье, однако, все же лучше, чем умственное знание без мудрости души, чтоб освещать и направлять его.
Не может семя мудрости пустить росток и развиваться в пространстве безвоздушном. Чтоб жить и опыт пожинать, уму необходимы и ширина и глубина, а также и опора, чтоб устремиться ввысь к Душе Алмазной. Опоры той ты не ищи в пределах Майи, но, над иллюзиями вознесясь, Sat вечное и неизменное ищи, не доверяя должному внушению воображенья своего.
Ум зеркалу подобен, он, отражая, собирает пыль. Ему необходимы нежные дыхания душевной мудрости, чтоб пыль иллюзии с него смести. Стремись, о начинающий, соединить в одном твой ум и душу.
Уничтожай неведенье, а также избегай иллюзий, и отврати свой лик от обольщенья мира. Не веруй чувствам, лживы ведь они, но в теле собственном – в ковчеге чувств своих – ты Человека Вечного ищи в безличном. Когда найдешь Его, то внутрь себя смотри: ты просветленным стал.
Благоговейный, избегай похвал. Хвала ведет к самообману. Твое ведь тело не есть «Я» твое, и «Я» само в себе ведь тела не имеет; хвала иль осуждение его задеть не могут.
Самодовольство, ученик, подобно высочайшей башне, куда взошел безумец горделивый. В уединении высокомерном он сидит; никто же на него внимания не обращает.
Ученье ложное отбрасывает мудрый, его кидает на ветер Благой Закон, чье колесо вращается для всех, для гордых и смиренных. Ученье ока – для толпы. Для избранных одних – ученье сердца. И в гордости толпа речет: «смотри, я знаю». Но те, кто в житницу смиренно собирали, спокойно говорят в тиши: «так слышал я».
О ученик, ученье сердца есть Великий Разделитель.
Закон Великий жернов свой вращает быстро; и днем и ночью он дробит зерно, отбрасывая плевелы от зерен золотых, и он мякину отделяет от муки. Рука судьбы вращает колесо, и каждый поворот отмечен – биеньем сердца кармы.
Познанье истинное есть мука, познанье ложное есть плевелы. Коль хочешь хлебом мудрости питаться ты, то на бессмертья чистых водах свою муку ты должен замесить. Но если ты муку из плевел замесишь с росою Майи, ты приготовишь лишь питание для смерти черных голубей, для птиц рожденья, разрушения и скорби.
Коль скажет кто тебе, чтоб сделаться арханом, ты должен сущее все перестать любить, – скажи им – это ложь.
Коль скажет кто тебе, чтобы достичь освобождения ты должен мать свою возненавидеть и сыном пренебречь, отречься от отца, его считая в хлопоты погрязшим; от сострадания к зверям и людям отказаться, – скажи им, что язык их лжив.
Так учат Tirthika неверные.
Коль будут говорить тебе, что грех рождается от действия, блаженство же в бездействии родится, – скажи, что заблуждаются они. Сознанье бренности людских деяний, как и освобождение сознания от рабства прекращением ошибок и греха не есть для твоего божественного «Я» единственно достойная задача. Так говорит ученье сердца.
Ведь воплощение не существующего, преходящего и внешнего есть Dharma ока.
А Dharma сердца – воплощенье Bodhi, беспеременного и вечного.
Лампада светит ярко, коль скоро масло и светильня чисты. Чтоб сохранить их в чистоте, необходимо очищенье; его не чувствует огонь. «Ветвь дерева колеблется от ветра, но неподвижным остается ствол».
Бездействие и действие ты можешь совмещать в себе. Пусть тело действует, твой ум в покое пребывает, душа ж, как озеро в горах, прозрачна.
Ты хочешь йогом стать в круговращении времен? Тогда, лану, внимай:
Не верь ты никогда, что жизнь в глубокой чаще леса, в надменном одиночестве вдали людей; не верь ты никогда, что жизнь, поддерживаемая соком трав и корнеплодов, что утоленье жажды снегом гор превышних; не верь ты никогда, что это лишь к освобождению конечному, о ученик, тебя приблизит.
Не помышляй, что сокрушая кости и терзая плоть свою достигнешь ты слияния с своим безмолвным «Я». О жертва собственных теней, не думай ты, что если победишь грехи своей лишь грубой формы, то этим выполнишь свой долг перед природой и человеком.
Благословенные цены не придавали такому достижению. Закона Лев, Владыка Милосердия, прозрев причину истинную человеческих страданий, немедленно покинул сладостный, но и себялюбивый отдых средь пустынь спокойных. Он Aranyak'ой был, и человечества учителем он стал. Дошедши до Нирваны, Julai проповедовать в горах и по долинам стал и речи в городах держать, их обращая к дэвам, людям и богам.
Сей добрые деяния и будешь пожинать их плод. Где милосердия дела необходимы, бездействие становится деяньем смертоносного греха.
Так Мудрый говорит:
Воздерживаться от деяний хочешь ты? Не так твоя душа достичь свободы сможет. Для достижения нирваны должен ты приобрести самопознанье, оно же добрых дел дитя.
Имей терпенье, о стремящийся, как тот, кто неудачи не страшась, не домогается успеха. Ты устреми свой взор на ту звезду, чей луч – ты сам, горящую звезду, что светится в бессветных Вечности глубинах, в полях Неведомого беспредельных.
Будь постоянным, как тот должен быть, кто терпит без конца. Живут твои и исчезают тени, но что в тебе пребудет навсегда, что познает внутри тебя – ведь это именно и есть познанье[2] – не связано с быстротекущей жизнью: то Он, кто был, кто есть, кто будет вечно, и времени не будет для него.
О ученик, коль хочешь пожинать ты сладость отдыха и мира, то поле для грядущей жатвы засевай заслуги семенем. Приемли скорбь рожденья.
Из солнечного света отступи ты в тень, чтоб место дать другим. Слеза, что орошает горя и скорбей сухую почву, цвет и плоды кармической награды возрастит на ней. Из жизни человеческой пылающего горна, из дыма черного вздымаются крылатые огни, очищенное пламя, которое, взлетая вверх, трех облачений вечного Пути ткань светозарную под оком Кармы созидает.
И облаченья эти суть: Nirmanakaya, Sambhogakaya, Dharmakaya – риза совершенства.
Напротив, вечности сияние дают одежды Shangna. Они одни дают уничтожение в нирване, рожденья прекращаются, о лану, но и они же убивают состраданье. Не могут больше Будды Совершенства, надевшие одежду Dharmakaya, помочь спасенью человечества. Увы! пожертвованы будут ли столь многие для одного и человечество для блага единиц?
О начинающий, познай, что это путь открытый к себялюбивому блаженству. Его обходят бодхисатвы Сердца Тайны и Будды Состраданья.
Жить для спасенья человечества – вот первый шаг. Осуществлять шесть добродетелей великих – это шаг второй.
Облекшийся Nirmanakaya ризами смирения отрекся тем от высшего блаженства для себя, чтоб помогать спасению людей. Достичь блаженств нирваны, чтоб от них отречься – конечный высочайший шаг на отречения пути.
Познай, о ученик, то сокровенный путь, что Будды Совершенства избирали, что жертвовали «Я» свое – слабейшим «я».
Когда ж ученье сердца слишком высоко для крыл твоих парит, и если, в помощи нуждаясь сам, ты помогать другим страшишься, о сердце робкое, будь вовремя предупрежден: довольствуйся ученьем ока ты Великого Закона. Надейся! Ведь если тайный путь тебе недостижим сегодня, то завтра ты его достигнуть сможешь. Познай, что каждое усилие твое, хотя малейшее – по правому иль ложному пути – из мира вечного причин исчезнуть никогда не может. Рассеивающийся дым, и тот свой оставляет след. Ведь «слово жесткое, произнесенное в прошедших жизнях, не исчезает, а вернется вновь». Не могут розы расцвести на перечном кусте, и звезды серебристые жасмина не обратятся в тернии и острые шипы.
«Сегодня» можешь ты создать возможности для «завтра» твоего. В великом Странствии причины, рождаясь ежечасно, несут в себе свой урожай последствий, и справедливость неуклонная царит над миром. Могучим взмахом никогда не ошибающихся действий приносит смертным жизнь скорбей она иль счастья, что есть последствие, рождаемое кармой, всех прежних мыслей и деяний.
О сердце терпеливое, прими же в житницу свою все, что твои заслуги для тебя собрали. Будь добр и будь своей судьбой доволен. Такая карма у тебя. Такая карма колесо твоих рождений, судьба всех тех, кто в горе и в печали с тобою рождены, и то ликуя, то рыдая, прикованы к твоим деяньям прежним.
Сегодня действуй ты для них, а завтра для тебя они работать будут.
Из самоотречения ростка произрастает ведь плод сладостный конечного освобождения.
Тот к гибели приговорен, кто из боязни Mara воздерживается от помощи другим, чтоб действовать лишь для себя. Усталый странник, что захочет освежить в бегущих водах члены утомленные свои, но в воду ринуться не смеет, боясь стремнины, от зноя должен изнемочь. Бездействие, рожденное себялюбивым страхом, принесет недобрый плод.
Благочестивый себялюбец жизнь свою живет бесцельно. Тот человек, кто не исполнил в жизни на него возложенной задачи, напрасно жил.
За ты колесом жизни следуй; следи за долга колесом к родне и к расе, к друзьям или врагам, и мысль свою замкни для радостей и горя. Законы исполняй кармических возмездий и Siddhi заслужи для будущих рождений.
Коль солнцем быть не в состояньи ты – планетой скромной будь. Коль не способен ты, как полуденное светило, пламенеть, снежно‑верхих высотах предвечной чистоты, то избери, о неофит, смиреннее стезю.
И путь указывай – неясным хоть мерцанием, затерянным средь сонма звезд – подобно как вечерняя звезда, что освещает путь во тьме грядущим.
Смотри, над дремлющей землей звезда Мигмар скользит своим в покровы алые сокрытым оком. Смотри на огненную ауру вкруг десницы, которую простер с любовью для защиты над главой своих аскетов Lhagpa. Теперь они являются слугами у Nyima и стражей молчаливою в ночи в отсутствии его. Они в прошедших кальпах сами же Nyima'ми сверкающими были; в грядущем снова станут солнцами они. В природе таковы подъемы и падения кармических законов.
Будь, о лану, подобен им. Давай и утешение и свет усталым странникам. Разыскивай того, кто знает менее тебя, кто пребывает в горе безысходном, кто без учителя, надежд и утешенья, кто алчет хлеба мудрости и хлеба, что питает тень, – найди его, и пусть узнает он Закон.
Поведай, чающий, ему, что тот, кто самомнение и гордость подчинить сумеет благочестию, что тот, кто прилепясь к существованию, свою покорность пред Законом и терпение свое, как сладостный цветок, сложил у ног Shakyathub‑Pa, – что тот еще в сей жизни станет Srotapatti. Совсем вдали едва мерцают совершенства Siddhi, но первый сделан шаг, вошел в поток он, и зренье горного орла он может получить и слух его по чуткости сравняется с пугливой ланью.
О чающий, скажи ему, истинное благочестие ему вернет познанье то, чем обладал в прошедших жизнях он. Божественное зрение и слух приобрести нельзя в одной короткой жизни.
Смиренным будь, коль мудрости достичь захочешь ты; еще смиреннее, коль мудрости достигнешь.
Подобен океану будь, что реки и ручьи в себя приемлет. Покой его могучий остается неизменным, и он не чувствует притока их.
Ты низшее в себе божественным сдержи, и сдерживай божественное – вечным.
Воистину велик, кто все желания убил; но в ком божественное «Я» искоренило даже появление желаний – тот большего достиг.
Остерегись, чтоб низшее твое не осквернило высшее.
К освобождению конечному твой путь лишь в высшем «Я» твоем. Его начало и конец находятся вне «я».
Не восхваляется людьми, по скромности ее, здесь та река, что матерью всех рек в своей гордыне Tirthika считают, в глазах безумца в форме человека не скрыто ничего, хоть Amrit'ы водой сладчайшею наполнена она. И все же, месторожденье всех священных рек – Страна Святая, и тот, кто мудростью владеет почитаем всеми.
Как Удамбара‑дерева цветение, так редки мудрецы с прозреньем безграничным и арханы. Рождаются арханы в час полночный с растением священным вместе, растением о девяти и о семи стеблях, с цветком святым, что расцветает и цветет во мраке, питаясь чистою росою ложа льдистого вершин, увенчанных снегами; вершин, что ни одна не попирала грешная нога.
Познай, лану, что ни один архан не стал таким во время жизни той, когда впервые устремилася душа его к конечному освобожденью. И все же никому из воинов, которые стремятся добровольно в жаркой битве между мертвыми и живыми принять участие, ни даже младшему из них, запрещено не будет на великий путь вступить, ведущий к полю брани.
Он или победить или погибнуть должен.
Коль победит – достигнет он нирваны. Но раньше, чем свою он сбросит тень и оболочку смертную свою, причину скорби беспредельной и страданья, в нем люди будут почитать великого святого Будду.
И если он падет в бою, бесплодным все ж не будет это; враги, которых уничтожил он в последней схватке, вновь к жизни не вернутся в будущих рождениях его.
Лану, неустрашимый сердцем, достигнешь ли нирваны ты иль отвернешься от заслуженной награды, пусть да не будет побуждением твоим твоих деяний иль бездействия плоды.
О ученик, удел страдания избравший в колесе времен, познай, что бодхисатва почитаем втрое, когда своим освобождением он жертвует для отреченья, чтобы облечься в скорби жизни сокровенной.
Един есть путь, хотя в конце раздвоен он. Отмечены его ступени четырьмя вратами и семью. И на одном конце немедленно блаженство ожидает, в конце другом оно отсрочено надолго. И оба – воздаянье за заслуги. Ты должен выбрать сам.
Единое становится двумя: открытым и сокрытым. И первый путь ведет к конечной цели; к самопожертвованию ведет второй.
Когда все преходящее пожертвовано вечному, твоей награда будет, и капля возвратится в свой источник. Открытая стезя ведет к неизменяемому измененью – к нирване, к состоянью абсолюта, к блаженству за пределами понятий человека.
Стезя открытая – стезя освобожденья.
Но путь второй есть отреченья путь и потому зовется скорбным.
Сокрытый путь ведет архана к неизреченной скорби духа, к печали за живого мертвеца и к безнадежной жалости к тем людям, которых кармы скорбь удел. Ведь мудрецы не могут изменить законов кармы.
В Писаньи сказано: «Учи не создавать причин, но их последствий волны так же, как и великую волну прилива, оставить должен ты пройти по нужному пути».
Открытый путь, как только цель его достигнешь ты, тебя к тому приводит, чтобы покинуть бодхисатвы тело, вводя тебя в прославленное трижды состоянье Dharmakaya, к забвенью вечному и мира и людей.
Сокрытый путь ведет к Паранирване тоже, но лишь по завершеньи кальп без меры и числа; нирван заслуженных и брошенных из безграничной жалости и состраданья к миру заблуждающихся смертных.
Но сказано: «Последний будет величайший». Samyak Sambuddha, учитель Совершенства, отрекся от себя, спасенья ради мира, остановясь перед чертой нирваны, чертогом непорочным.
Ты обладаешь знанием двух путей. Твой час для выбора пробьет, о ученик с душою пламенной, когда конца достигнешь ты и перейдешь врата седьмые. Твой ясен ум. Ты больше не запутан в ложных мыслях, познавши Все. Раскрытая стоит перед тобою Истина и взором непреклонным смотрит на тебя. Она речет:
«Плод сладостен покоя и свободы для себя. Но сладостней еще воистину плод долга горького и непрестанного, плод отреченья для других страдающих собратьев».
Кто Pratyeka-Buddha стал, тот преклонится может лишь пред «Я».
А бодхисатва, что победу одержал и что свою награду держит в длани, но говорит в глубоком сострадании: «от воздаянья этого великого я отрекаюсь для других», тот величайшее свершает отреченье.
Он есть спаситель мира.
Взирай! В конце пути или блаженство достиженье, или долгий путь скорбей. Избрать из них любой ты можешь, обрекшийся на скорбь в кругах грядущих!
Отрывок III из «Книги Золотых Правил»
Семь Врат
«Acharya, мой выбор совершен, я жажду мудрости. Ты ныне с сокровенного пути покровы снял и передал великое мне Yana. Твой ученик, что здесь, для Твоего водительства готов».
«Да будет так, Shravaka. Будь готов, ибо дальнейший путь ты должен совершить один. Учитель может лишь указывать тебе дорогу. Для всех ведь путь один, но средства к достижению конечной цели разнятся для всех, идущих по пути.
Что хочешь ты избрать, бесстрашный сердцем? Ученье ока Samtan, четырехстепенную Dhyan'у, или путь направишь свой чрез Paramit'ы, шесть числом, шесть благородных врат великих добродетелей, что к Bodhi и ко Prajn'е приведут, седьмой ступени мудрости?
Dhyan'ы четырехстепенной путь суровый в гору вьется. Велик тот трижды, кто поднимется к возвышенной вершине.
Но на высоты Paramit'ы путь еще гораздо круче. Ты должен проложить свою дорогу через семь ворот; сквозь семь твердынь, которых стерегут жестокие, коварные владыки, – то страсти воплощенные твои.
Мужайся, ученик, и золотое правило в уме держи. Раз ты прошел ворота Srotapatti, раз ты «вошел в поток», и раз коснулся ты ногою дна реки нирваны, иль в этой, иль какой-либо другой грядущей жизни, перед тобой семь лишь воплощений, о ученик, что волей тверд, как адамант.
Взирай! Что видишь ты перед очами, искатель мудрости богоподобной?»
«Покровы тьмы над глубиной материи простерты; в их складках я борюсь. Перед очами мрак сгущается моими, о Господь. Он разгоняется по мановению Твоей десницы. Тень, извиваясь, движется как кольца выползающей змеи… Она растет и ширится и исчезает в мраке».
«То собственная тень твоя, отброшенная вне пути, на мрак грехов твоих».
«Воистину, Господь, я вижу путь. Его в трясину погрузилося начало, вершина же теряется в нирваны свете несказанном. И вот я вижу суживающиеся врата на трудной и тернистой той стезе ко Inan'е».
«Ты видишь истинно, лану. Ворота эти чающего приведут через пучину на берег другой. И каждые врата имеют ключ златой, что открывает их. Вот их названья:
- Dana – ключ милосердия и ключ любви бессмертной.
- Shila – то ключ гармонии в словах и действиях, уравновешивающий последствия с причинами, что кармы действиям не оставляет места более.
- Kshanti – терпенье кроткое, что возмутить ничто не может.
- Vairagya – к страданию и к наслажденью безразличие, победа над иллюзиями, созерцание лишь истины одной.
- Virya – неустрашимая энергия, что пробивает путь свой к высшей правде, чрез омут лжи земной.
- Dhyana – чья золотая дверь, отверзшись раз, ведет святого в царство Sat'а вечного и к созерцанью непрестанному его.
- Prajna – к ним ключ из человека бога создает, и станет бодхисатвой он, дхианов сыном.
К воротам таковы ключи златые.
Но раньше, чем приблизится к последним можешь ты, о созидающий свое освобождение, ты должен совершенства Paramit'ами владеть – сверхчувственными добродетелями – число их шесть и десять – вдоль трудного пути.
О ученик, что было сказано тебе, когда готовился предстать перед Учителем твоим лицом к лицу, и пред Руководителем, как свет во свете?
Пред тем, чтоб к входу первому приблизиться ты сможешь, сознание ты должен научиться отделить от тела, рассеять тень, и в вечном пребывать. Для этого же должен ты дышать и жить во всем, как все, что познавать ты можешь, дышит и живет в тебе. Ты должен чувствовать себя сосуществующим со всем; все сущее – в себе.
Не позволяй, чтоб ум ристалищем для чувств твоих служил.
Ты бытие свое не должен отделять от Бытия и от Всего, но каплю должен с океаном слить и с каплей океан.
И так достигнешь ты созвучья полного со всем живущим, найдешь в себе любовь ко всем людям, как будто это братия твоя, ученики единого учителя, единой нежной матери сыны.
Наставников быть может много, едина же Душа- Руководитель, Alaya – душа вселенская. Живи в учителе ты этом, как луч его в тебе живет. Живи в собратьях ты своих, подобно как они в нем пребывают.
Перед вступленьем на порог пути, пред прохождением чрез первые врата, ты два слить воедино должен, и личным «я» пожертвовать для «Я» безличного, так разрушая связь между обоими – Antahkaran'у.
Ты должен быть готовым Dharm'е отвечать, закону строгому, чей голос спросит перед первым, перед изначальным шагом так тебя:
«О ты, исполненный надеждою высокой, со всеми ль правилами ты себя согласовал?
В созвучии ли сердце и сознание твои с великим Сердцем и Сознаньем человечества? Ведь как священного потока голос громовой в себе все голоса природы отражает, так сердце человека, что в поток вошел, должно дрожать в ответ на каждый вздох и мысль всего, что вкруг живет и дышит».
Ученики подобны струнам лютни, звучащей в унисон с душой; все человечество подобно ей самой; рука же, что перебирает струны, сравняется с дыханьем полнозвучным мировой души великой. Струна, что под учителя перстами неспособна отзываться и звучать в гармонии созвучной с струнами другими, – срывается, и прочь отброшена она. Подобно этому и общее сознанье всех Lanoo‑Shravaka. Они должны в созвучьи пребывать с сознанием Acharya – едины с мировой душой – иль оторваться прочь.
Вот участь страшная Dag‑Dugpa, убийц души своей – собратьев мрака.
Привел ли ты в созвучье бытие свое с великим человечества страданьем, о света чающий?
Привел? – Тогда войди! Но раньше чем на путь скорбей безрадостный свою поставишь ногу, узнать ты должен все опасности пути.
Ключом вооруженный милосердья, и любви, и состраданья нежного, ты в безопасности перед вратами Dana, стоящими пред выходом на Путь.
О, странник радостный, взирай! Врата перед тобой просторны и высоки, и вход в них кажется легко доступным. Прямая, ровная сквозь них дорога зеленеет, как солнечная просека в лесной глуши; как отраженье рая Amitabha на земле. Поют там соловьи надежды, и птицы с светозарным опереньем, сокрытые в зеленых чащах, воспевают успехи странников бесстрашных. Они поют о бодхисатвы добродетелях пяти, источнике пятистепенной силы Bodhi, и о семи познанья ступенях.
Пройди! Ты в безопасности – ведь ты ключом владеешь.
И ко вратам вторым дорога тоже зеленеет, но круто вьется вверх она на каменистую вершину. Туманы серые нависли над суровой и скалистой высотой, и все темно вокруг. И путник, вверх идя, в душе своей все тише будет слышать пение надежд. Уж охватила дрожь сомнения его и неуверенны становятся шаги.
О чающий, смотри; остерегайся страха, что как полночный нетопырь свое крыло беззвучное и темное простер между души твоей сияньем лунным и той великой целью, что вдали мерцает.
О ученик, страх убивает волю и останавливает действие. И если странник не владеет добродетелями Shila, то поскользнется он и ноги он о камни острые кремнистого пути поранит.
Да будет поступь, чающий, тверда твоя. Ты погрузись душою в сущность Kshanti, ибо ныне ты приблизишься к вратам вторым, – вратам терпения и мужества.
Очей своих не закрывай, и взора ты не отводи от Dorje; тот, кто еще ворот Vairagya не достиг, стрелами Mara может быть сражен.
Бестрепетным ты будь. Дыханье страха покрывает ржавчиной ключ Kshanti, а ржавый ключ открыть не может двери.
Чем дальше будешь ты идти, тем более опасностей ты встретишь. И путь, ведущий вверх, одним огнем лишь освещен: отвагою в твоем горящем сердце. Чем более дерзает он, тем большего достигнет. Чем больше страх, тем этот свет бледнее, – а только он указывает путь. Как солнца луч, что медлит на вершине гор высоких, во мраке черной ночи потухает, подобен этому и сердца свет. Когда померкнет он, то мрачная, пугающая тень от сердца твоего падет на Путь и страхом пригвоздит к земле стопы твои.
О берегись сей смертной тьмы. Не может духа луч рассеять мрак души, пока все помыслы себялюбивые не изгнаны и странник не сказал: «Отрекся я от преходящей оболочки; причину я разрушил; тени черные, как внешнее последствие, существовать не могут больше». И вот теперь последний и великий бой, последняя война меж высшим «Я» и низшим началась. Поглощено великою борьбой все поле битвы – смотри! – и больше нет его.
Но лишь ты преступил ворота Kshanti, ты третий шаг свершил, и тело стало уж рабом твоим. Теперь к четвертому готовься ты, к вратам соблазнов, обольщающих «Я» внутреннее.
Но раньше чем приблизишься ты к цели, и раньше чем рука твоя затвор четвертых врат поднимет, ты должен овладеть в себе изменчивой игрой ума и сонмы мысле-чувств убить; коварных, вкрадчивых, непрошено вползающих в святилище твоей души.
И если ты не хочешь пасть в борьбе, то должен помыслов своих детей, свои созданья, обезвредить; неведомых, неощутимых, что вихрятся вкруг человечества, – потомство и наследие людей и прегрешений их земных. Познать ты должен пустоту того, что полным кажется, и полноту, что кажется пустой. Бесстрашно ищущий, смотри глубоко в колодезь сердца твоего и отвечай. Познал ли ты все силы «Я», о тот, кто тени внешние узрел?
И если нет – то ты погиб.
Ведь на пути четвертом ветерок легчайшей страсти иль желания заставит колебаться свет спокойный, на оболочке чистой, белой, твоей души горящей. Малейшая волна тоски иль сожалений по обманчивым дарам иллюзий вдоль Antahkaran'ы – по пути, лежащим между «я» твоим и духом, по дороге чувств, что снова возбуждают Ahamkar'у, – хотя бы мысль была быстролетящей молнии подобна, – лишит тебя всех трех наград, заслуженных тобой. Ведь вечное не знает перемены.
«Покинь навеки восемь тяжких бедствий. Коль не оставишь их, достичь не сможешь ты ни мудрости, ни своего освобождения» – так говорит Господь великий совершенства: Tathagata, «кто по стопам своих предшественников шел».
Сурова, непреклонна добродетель, что называется Vairagya. Коль хочешь сим путем ты овладеть, то должен ум и восприятия свои очистить, более еще чем раньше, от убивающего действия.
Alaya чистою насквозь ты должен пропитаться; соединиться с мыслию души природы. Когда ты вместе с ней, непобедимым будешь ты; коль отделился, то ристалищем Samvritti, причины всяких заблуждений мира, ты становишься.
Все в человеке преходяще, кроме чистой, светлой сущности Alaya. И человек – кристальный луч ее, луч света непорочного внутри; на низшей же ступени это оболочка праха. Луч этот твой путеводитель, истинное «Я» твое, твой страж, мыслитель молчаливый и жертва низменного «я». Душа твоя страдать лишь может через тело заблуждающееся твое. Владей и управляй обоими и будешь невредимым ты, когда приблизишься к «воротам равновесия».
Будь бодрым, путник, что дерзаешь к берегу иному путь держать. Не внемли шепоту ты сонмищ Mara и отгоняй злых духов – искусителей, ревнивых Lhamayin'ов, витающих в пространстве беспредельном.
Будь тверд! Ты приближаешься к вратам срединным, к дверям скорбей средь тысяч западней.
Своими помыслами ты владей, коль хочешь преступить порог, о добивающийся совершенства.
Владей своей душой, о ищущий бессмертной правды, коль хочешь ты достичь заветной цели.
И взор своей души сосредоточь на том едином, непорочном, от чувств свободном свете, и ключ свой золотой употреби.
Тяжелая задача свершена, работа кончена. Через разверзшуюся бездну, что тебя хотела поглотить, уж переброшен мост.
Ты ров переступил, что окружает вход в обитель человеческих страстей. Ты Mara победил и яростные сонмища его.
И сердце ты освободил от скверны, и кровью все нечистые желанья смыл. Но все ж задача не окончена твоя, о славный воин. Воздвигни высоко, лану, ты стену для защиты Острова Святого, построй плотину, чтобы охранить твое сознание от гордости и удовлетворения при мысли, что славный подвиг ты совершил.
Твой подвиг может быть запятнан чувством горделивым. Воздвигни крепко свой оплот, чтоб яростный напор бушующей волны, что вверх вздымается из океана Майи мировой и бьется в берег, не поглотил и путника и остров, даже тогда, когда победа свершена.
Подобен «остров» твой оленю, и мысли своре гончих псов, что изнуряют и преследуют его, когда достичь стремится жизни он истока. О, горе, если лающая вражеская свора настигнет его раньше, чем он достиг спасения долины Jnana Marga – «стезею чистого познанья» называемой.
И раньше чем ты вступишь на Jnana Margaи назовешь его путем своим, душа твоя должна стать спелому плоду подобна манго: к чужим страданиям быть сладостной и нежною, как мякоть светлая и золотистая его; но твердой, как его зерно, она должна быть к собственным печалям и скорбям, о радости и горе победивший.
Душа должна стать закаленной к собственного «я» соблазнам; названия души алмазной пусть она достойной станет.
Подобно как алмаз, сокрытый в глубине земного сердца, отражать огней земли не может, так и твое сознанье и душа; во Jnana Marga раз они погружены, то более ничто из призрачного царства Майи отражать они не могут.
Когда ты состоянья этого достиг, то все врата, к которым на пути пробиться ты был должен, широко распахнутся пред тобой. И силы все могучие природы власти не имеют, чтоб задержать движение твое. Ты властелином станешь на пути семистепенном, но лишь тогда, не раньше, о ищущий невыразимых испытаний.
А до тех пор задача ждет тебя еще труднее: ты должен чувствовать себя лишь мыслью, и все ж все мысли из души своей изгнать.
Сосредоточия ума достичь такого должен ты, чтобы сильнейший вихрь вдохнуть в него не мог единого хоть помысла земного. Святилище твое очищено должно быть от действий всех, от звука и от земного света; как мотылек, застигнутый морозом, без жизни на пороге падает, – так все земные помыслы должны упасть перед дверями храма.
Речет Писание:
«Чтоб пламя золотое бы горело ровным светом, поставлена должна лампада быть на месте, защищенном от всех ветров». При ветра дуновении изменчивом колеблется светильня; мерцающий огонь набрасывает тени мрачные, обманчивые, вечно изменяющиеся на белый храм твоей души.
И мысль – сознание твое подобно станет бешеным слонам, беснующимся в чаще джунглей, о ты, что истину преследуешь одну. Деревья леса принимая за живых врагов, стараются они убить изменчивые тени, танцующие на скале при блеске солнца, и в усилиях напрасных гибнут.
О, берегись, чтобы, о «Я» заботясь, душа твоя опоры бы не потеряла на почве знания божественного.
О, берегись, чтоб, забывая «я», душа твоя не потеряла власти над трепещущим сознанием и не лишилась бы заслуженных плодов своей победы.
О, бойся неуравновешенности; она твой враг великий. Она сразить тебя способна и сбросить с твоего пути, которым ты идешь, назад, глубоко в топкую сомнения трясину.
Готовым будь и будь предупрежденным вовремя. И если ты, пытаясь, ошибался, о боец бесстрашный, не теряй отваги; сражайся дальше и все снова нападай.
Боец бесстрашный, истекая кровью драгоценной из зияющей, разверстой раны, все ж нападает на врага и гонит прочь его с его твердыни, победит его и лишь тогда испустит дух. И вы, кто ошибался и страдал, вы действуйте как он; и из твердынь души своей врагов всех изгоняйте – честолюбье, ненависть и гнев – всех до желания последней тени, и даже если вы побеждены …
О, помни, что сражаешься ты за освобожденье человека, что неудача каждая является успехом, а искренняя каждая попытка в потоке времени свою награду обретет. Священные ростки дают в душе ученика незримые побеги, и с каждым новым испытанием становятся сильнее стебли их. Они склоняются, подобно камышу, но ни сломаться, ни погибнуть никогда не могут, и зацветут они, когда пробьет их час.
Но если ты готов, – оставь боязнь.
Отныне путь твой ясен прямо чрез ворота Virya, ворота пятые из врат семи. Ты на стезе, ведущей к пристани Dhyana, к шестым воротам Bodhi.
Врата Dhyana, как сосуд из алебастра, белы и прозрачны; внутри горит спокойно золотой огонь – то пламя Prajna, излучающее Atma.
Ты сей сосуд.
Ты странником стал в мире чувств, ты шел стезею виденья, стезею слуха; отныне ты стоишь в познанья свете. И ныне состояния Titiksha ты достиг.
О Naljor, ты спасен.
О победитель всех грехов, когда Sowani перешел ступень седьмую, природа вся в священном трепете восторженно благоговеет, покоренной чувствуя себя. Звезда серебристая своим мерцанием благую эту весть передает ночным цветам; ручей, журча, передает рассказ камням на берегу; в грохочущем прибое океана темные валы гремят о том скалам прибрежным, и напоенный ароматом ветерок поет о том долинам; а сосны стройные таинственно вершинами шумят и шепчут: «Владыка воссиял, Владыка Дня».
Отныне он стоит, как белоснежная колонна на закате, и солнце вечных мыслей, восходя, льет первые, чистейшие лучи на лик его. Его сознание – как успокоенный, безбрежный океан в пространстве бесконечности простерся. Десницей властною он держит жизнь и смерть.
Воистину могуч он. Силы жизни, что освободились в нем, которые – он сам, святилище иллюзий поднять способны над богами высоко, над Брамою и Индрою великими. Воистину, теперь достиг он воздаянья!
Не должен ли воспользоваться он, иллюзии великой победитель, дарами этими для своего покоя и блаженства; для блага своего и заслуженной славы?
Нет – нет, о чающий познания сокрытых тайн природы! Коль хочешь по стопам святого Tathagat'ы ты идти, употребляй дары и силы эти, но не для себя.
Иль хочешь ты рожденные на Меру воды задержать? Захочешь ли направить их течение для собственного блага своего или вернуть назад их, к их источнику вдоль гребня вечности?
Коль хочешь ты, чтобы поток познания, добытого так тяжело, река премудрости неборожденной, осталася живой, бегущею водою, не допускай, чтоб обратился он в стоячий пруд.
Коль хочешь сотрудником ты Amitabha, Безбрежного во Времени, то должен ты, подобно бодхисатвам близнецам, свой свет излить на все три мира.
Познай: сверхчеловеческого знания река, божественная мудрость, что достигнута тобой, должна через тебя, как через проводника Alaya, пройти и изливаться в русло новое.
Naljor стези сокрытой, о, познай: сей сладостной и свежею водой ты должен утолить всю горечь океана – безбрежного, могучего печали моря, рожденного из слез людей.
Увы! Раз стал подобен ты недвижному светилу на высоких небесах, то эта яркая небесная звезда из глубины пространств должна сиять для всех – но лишь не для себя. Свой свет давать ты должен всем – ни у кого не брать.
Увы! Раз уподобился ты снегу чистому долин нагорных, что кажется холодным и застывшим, но что хранит и греет семена, спокойно дремлющие под его покровом, – то помни, что обязан на себя тот снег принять, и леденящий холод, и морозный ветер северный, и от дыханья их жестокого и острого собою защищать поля, что обещают урожай, который накормить голодных может.
Обрекшийся на жизнь в грядущих кальпах добровольно, неведомый людям и благодарности не знающий от них, как камень меж других бесчисленных камней, что сложены в высокую Стену Защиты, – таков удел твой, если ты переступил через врата седьмые. Руками многих Сострадания Владык она возведена, возвышена страданиями их, их кровью скреплена, и от тех пор защитой людям служит, как человек стал человеком, и их хранит от горших будущих печалей и скорбей.
И все ж не видит человек ее, не хочет признавать, и слову мудрости не внемлет… ведь мудрости не знает он.
Но ты, с бесхитростной, горячею душой, ты слышал все, ты все познал… ты должен выбрать. И потому внимай еще.
Ты в безопасности, о Srotapatti на пути Sowan'а. Воистину на той стезе, где мрак один встречает путника усталого, где тернии терзают руки в кровь и кремни острые, торчащие изрежут ноги, где Mara самые сильнейшие орудия свои пускает в ход – немедленно ты обретешь великую награду.
Спокойно и бесстрастно путник сей скользит вверх по течению потока, ведущего к нирване. Он знает, что чем больше ноги кровью облиты, тем сам он очищается белее. Он знает, что ему осталося семь кратких, быстротечных воплощений, и после этого достигнет он нирваны...
Таков Dhyan'ы путь, спокойное пристанище для йога, и цель благословенная для Srotapatti.
Не то, когда достиг и перешел он путь Arhat'а.
Там Klesha разрушается навек; и Tanha вырывается с корнями. Но стой, о ученик… последнее услышишь слово. Разрушишь ли божественное состраданье ты? Ведь сострадание не качество. Оно – закон законов, вечная гармония: оно есть «Я» Alaya; оно безбрежная есть сущность мира, свет права вечного, лад всех вещей и вечно пребывающей любви закон.
Чем больше ты сольешься с ним в одно и растворится бытие твое в Едином Бытии, чем более душа твоя соединится со всем сущим, тем больше превратишься ты во состраданье абсолютное.
Таков есть Arya путь, стезя для Будды совершенства.
Но ведом ли тебе священных свитков смысл, когда ты произносишь:
«Aum! Верю я, не все архаты получают сладостное воздаяние нирваны».
«Aum! Верю я, не все вступают Будды в нирвана‑дхарму».
Воистину на Arya пути ты перестал быть Srotapatti, ты бодхисатвой стал. Поток ты перешел. Воистину имеешь право ты на облаченье Dharmakaya. Но знай, Sambhogakaya выше, чем Nirvani; а выше всех Nirmanakaya – Будда Состраданья.
Теперь склони главу и внемли, Бодхисатва. Внимай тому, что сострадание речет: «Возможно ли блаженство для тебя, когда все, что живет, обречено страданью? Согласен ты спасенным быть и слышать мира стон?»
Ты ныне слышал все, что было сказано.
Седьмой ступени ты достигнешь и пройдешь врата познанья, но только для того, чтоб приобщиться скорби – коль хочешь быть ты Tathagata, иди вослед своим предшественникам, и бескорыстным пребывать до бесконечного конца.
Ты все познал – свой путь избрать ты должен.
Взирай на нежный свет, струящийся с небес восточных. В восторженной хвале слилась земля и небо. Несется гимн любви от сил проявленных четверояких, от пламени пылающего, от воды струящейся, от бурных ветров и земли благоуханной.
Внимай!.. из вихря глубины неизреченного златого света, в который победитель облечен, тысячеустый голос всей природы без слов вздымается, чтоб возвестить:
О, радость вам, Сыны Myalba!
С другого берега назад вернулся путник.
Архан родился новый.
Сноски