- Дописано ЕПБ
- Подчёркнуто ЕПБ
- Зачёркнуто ЕПБ
- <Пометка редактора>
- <Пометка архивариуса>
- Утеряно
<Без заголовка> Странная вещь
Странная вещь: как только заговорили об условиях мира, к нам приехал спирит, очень известный, Слейд[2]. На мирной ниве отчего не пожать плодов этим представителям таинственных сил, которые ещё ровно ничего сколько нибудь заметного и примечательного не сделали. Опыты этих господ едва ли можно назвать даже рекогносцировкою в области духов. Газета, во всяком случае, не может пропускать и подобных явлений и вот вам отчёт о первом сеансе, присланный мне одним приятелем. Помещаю его в том самом виде, в каком получил.
Незнакомец.
Мистер Слейд – высокий, здоровый джентльмен, лет около сорока, брюнет; на лице его нельзя не заметить отпечаток некоторой нервности. Известно, что прежде чем прибыть к нам, Слейд посетил Берлин и Вену, но по приглашению властей должен был покинуть эти столицы. Слейд объясняет эти меры нежеланием своим объявить себя фокусником, как того требовала полиция, не удовлетворявшаяся заявлением его, что он занимается показыванием феноменов, порождаемых силою вне его власти. В Вене Слейду прямо сказали, что обращение с такого рода силою не дозволено законом в Австрии и потребовали предъявления диплома фокусника. В Берлине к этому присоединилось давление антиклерикальной партии, пожелавшей удаления Слейда, которым думали воспользоваться клерикалы, чтобы доказать возможность чудесного в виду возникших прений в палате депутатов о чудесах в Марнингене, наделавших столько шуму в Германии.
После этих объяснений приступили к сеансу. Дело происходило на квартире Слейда, в Hôtel de la Paix, в Большой Морской; для сеансов отведена отдельная комната в одно окно, с одною дверью, почти лишённая всякой мебели: это для устранения подозрений в существовании каких либо механизмов. При мне принесли обыкновенный ломберный стол из нижнего этажа гостиницы, так как это был первый сеанс Слейда в России; густой слой пыли указывал, что стол долго не был в употреблении. Мы сели втроем: Слейд и двое нас; это между прочим, одно из условий сеансов Слейда, не допускающего более двух посетителей за раз. Нами были принесены с собою две совершенно новые аспидные доски[3], особо помеченные, на которых и должно было получиться сообщение неведомой силы. Слейд взял грифель, начал грызть его зубами и, отломив кусочек с пшеничное зернышко, положил на доску. Затем, взяв доску одной рукой, – другая оставалась на столе – подложил её снизу к поле ломберного стола, плотно прижавши, так что грифель находился между аспидною доскою и столом – в чём можно было удостовериться в каждую минуту.
Рука Слейда с частью доски оставалась снаружи. Три стука оповестили, что письменное сообщение будет получено, и почти тотчас послышалось движение грифеля по доске. Не прошло и минуты, как на доске была получена надпись на английском языке: «We will try» – «мы попробуем», в ответ на вопрос Слейда, в состоянии ли сегодня сила поднять одного из присутствующих на воздух вместе со стулом? Действительно, через несколько времени стул, на котором я сидел, начал скользить по полу и вдруг медленно, плавно и совершенно горизонтально стал подниматься, пока мои коленки не уперлись в стол. Провисев несколько секунд, стул грохнулся вместе со мною об пол.
Затем таким же образом поднялся стол. Письменное сообщение на доске было получено и в то время, когда, по предложению Слейда, я один держал под столом доску с грифелем. Наконец Слейд накрыл аспидную доску другою, подобною же доскою, положив между ними кусочек грифеля и взяв одною рукою обе доски, держал их несколько секунд наружи, у края стола. Движение грифеля опять было совершенно явственно слышно, а когда открыли доску, то на ней было написано «We cannot», – «мы не можем», в ответ на вопрос Слейда, поднимет ли сила другого участника сеанса?
Надо прибавить, что я сидел на простом гостиннодворском плетёном стуле, который непременно бы сломался, если допустить, что Слейд, обладая гигантскою силою, мог приподнять стул за спинку, которой он едва касался, вытянув правую руку и не сходя со своего места. Всё это происходило днём, в первом часу, в двух шагах от окна, ничем не завешенного. В течение всего сеанса со Слейдом были какие-то конвульсивные подёргивания, он постоянно как бы всхлипывал, произнося «Graciaus», что равносильно нашему: «Боже мой» и хватался рукой за левый бок, уверяя, что в эти минуты у него усиливается сердцебиение. Впрочем, по словам Слейда, сеансы не производят на его здоровье вредного влияния: через 10-15 минут после сеанса он чувствует себя вполне отдохнувшим и готов повторять сеансы хоть каждый час. В сравнении со многими другими медиумами сеансы Слейда тем предпочтительнее, что тут не приходилось долго ждать явлений: только что вы успели сесть за стол, как уже он и начал работать.
Впрочем, Слейд не гарантирует, что явления произойдут непременно в каждом сеансе, утверждая, что в этом отношении воля его бессильна.
Сноски