Протоколы Ложи Блаватской, 1889.04.11

Встреча «Ложи Блаватской» 11 апреля 1889 г.

Председательствует м-р Кингслэнд

Вопросы зачитывает Б. Кийтли

[«Тайная доктрина», том 1, станс 6, шлоки 3 и 4]

Б. Кийтли: На с. 142 «Тайной доктрины», строка 7, вы говорите:

«Ни вода, ни воздух, ни земля (в общем, синоним твёрдых тел) не существовали в своей нынешней форме, представляя три состояния материи, которые только и признаются наукой, ибо все они — продукты, уже перестроенные атмосферами полностью сформированных планетных шаров — даже до огня — так что уже в первые периоды формирования Земли они были чем-то совершенно в своём роде. А поскольку условия и законы, управляющие нашей солнечной системой, полностью развиты, и атмосфера нашей Земли, как и всякой другой планеты, стала, так сказать, особым плавильным котлом, оккультная наука учит, что в пространстве имеет место непрерывный обмен молекул, или скорее атомов, коррелирующий, и таким образом меняющий свои комбинирующие эквиваленты на каждой планете».

Вопрос 1

а) Это длинное предложение требует дальнейшего объяснения. Что, например, следует понимать под «продуктами, уже перестроенными»? Как произошла эта рекомбинация? Как на неё воздействуют атмосферы планет? Почему «даже до огня»? В каком аспекте они «в своём роде» в первые периоды формирования Земли?

Блаватская: Зачем вы задаёте такие длинные вопросы? Вы не можете их разделить по пунктам, ну вы знаете — A, B, C, D — как делали раньше?

Б. Кийтли: Потому что все они в действительности касаются той же темы.

Блаватская: Я отвечу о продуктах. Упомянутые продукты — это дифференциации изначальных элементов — воды, воздуха, огня, материи или земли, и так далее, — которые все естественным образом комбинировались в новые формы в атмосфере многих планет, с которыми контактировали — естественно, речь о шарах, предшествовавших нашей Земле за долгие эоны. Вот как они рекомбинировались. Как, спросите вы? Особым «плавильным котлом» каждой конкретной планеты, рекомбинировались под действием тепла, конечно, внутренним огнём, скрытым в любой форме каждого элемента, будь то на этом или на высшем плане. Огонь — это дух, душа вещей, будь то в форме фохата, ­элек­три­че­ства, или той магнито-жизненной силы, благодаря которой растут растения. В оккультизме термин «атмосфера» не означает воздуха, которым мы дышим; он применяется к тому фохатическому излучению, или ауре, что простирается далеко за пределы ощутимого воздуха. Эта атмосфера почти однородна, будучи чистейшим эфиром, или седьмым принципом того, что на нашей земле является первым или низшим принципом, а именно, воздухом, которым можно дышать. Понятно?

Б. Кийтли: Вопрос 1, б) Каким образом атмосфера нашей Земли является самостоятельным плавильным котлом?

Блаватская: Между любыми двумя планетами — скажем, между Землёй и Луной — пролегает регулярная градация плотности и чистоты эфирной атмосферы. Она начинается на планете с плотного материального воздуха, коий есть рупа, или тело эфира, и столь же непрозрачного для света своего высшего принципа, сколь тело человека непроницаемо для света божественного духа. От материальной тьмы тени эфирной атмосферы постепенно редеют, пока не достигается точка, скажем, совершенной яркости или сияния. Это лайа точка, или линия на нашем плане, [разграничивающая] атмосферы двух планет. Это то лайа-состояние, которое сохраняет должное равновесие между двумя планетами и не даёт им низвергнуться друг на друга. Потому в оккультной науке считается невозможным нечто вроде перемещения материального тела с одной планеты на другую. С оккультной точки зрения заблуждение метеоритной теории поистине велико. Теперь у вас есть ещё вопросы, если вы поняли, что я сказала?

Кингслэнд: Из первого ответа на этот вопрос почти должно казаться, что химические элементы не выделились, так сказать, такими, как мы их знаем, а прошли через множество процессов на других планетных шарах.

Блаватская: Определённо так. Я считаю, что эти диаграммы, начерченные Круксом, очень хороши на этом плане, но конечно не имеют вовсе никакого ­соо­твет­ствия и отношения к первой дифференциации из изначальной материи. Так я никогда не считала.

Кингслэнд: Наша, или, скорее, моя идея, была в том, что химические элементы дифференцировались из космического огненного тумана, так сказать, на месте — на этом шаре.

Блаватская: Нет не на этом; был пройден каждый из них. Материя вечна, и всё это, что бы то ни было, вращается сначала в связи с одним шаром, потом с другим телом на этом плане, затем на другом и так далее, пока не доходит до нашего плана, который является низшим.

Б. Кийтли: Так что вся материя, которую мы знаем и воспринимаем практически, прошла через бесконечный ряд комбинаций, прежде чем достигла нашего плана, или состояния восприятия?

Блаватская: Да, именно так, потому что вы никогда этого не увидите и не почувствуете.

Б. Кийтли: Даже, например, когда Томас Воган сказал: «Ни один человек никогда не видел Земли», он не говорил о земле в смысле первоначальной дифференциации?

Блаватская: Он говорил о «здесь». «Никто не видел земли». Не забывайте, что это должно перейти из седьмого, или высшего, на низший, который есть наша земля, — к первому. Ведь наша Земля — эта планетная цепь — была создана через миллиарды и миллиарды [лет] после других. Это одна из вещей, и вы видите, как много миллионов дают в оккультных науках. Если вы посмотрите на вычисления йогов относительно манвантары и так далее, почему это вызывает кружение в мозгах, голова кружится, когда читаешь это.

Кингслэнд: На самом последнем плане из всех, к примеру, возьмём железо. Оно стало железом на этом планетном шаре или было таковым до него?

Блаватская: Возьмите железо или что вам угодно; оно и всё пришло из одной и той же сущности. Что-то должно стать железом, достигнув нашего шара, что-то другое должно стать другой вещью, третье — чем то ещё, и так далее. Но все эти вещи были одним. Сущность железа — не более, чем сущность чистейшего эфира.

Кингслэнд: Но материальная субстанция стала такой только на этом шаре?

Блаватская: Да, она может быть такой лишь в нашей атмосфере. Потому оккультные науки говорят, что это совершенно невозможно, чтобы метеориты иногда прилетали с другой планеты, как это по умозрениям современной науки, ибо они не могут пройти лайа-точку. Вот вещь, которая начинается: она плотная, она черна, как ночь, она между Луной и Землёй. Она начинается совсем чёрной, затем становится серой, затем светлее и светлее, пока не достигает лайа-точки. А от лайа-точки она начинает темнеть, темнеть, пока не становится настолько чёрной, насколько возможно. Потому между каждыми планетами есть атмосфера, и то, что за пределами — не воздух, которым можно дышать, но атмосфера. Никто не вдыхал её, потому что этого нельзя сделать. Если вы будете подниматься на воздушном шаре, вы не сможете пройти определённой точки, будет этап, на котором вы быстро умрёте от удушья.

Кингслэнд: Тогда слово «атмосфера» тут используется в чисто оккультном смысле. Между тем, естественно, всякий читающий это может принять её за обычную атмосферу.

Блаватская: Я стараюсь использовать слова, который бы понял каждый. Я не использую здесь оккультных слов.

Гарднер: Тогда мы действительно видим через эту атмосферу звёзды?

Блаватская: Но мы не видим их такими, как они есть; это майа. Это регулярная майа паров и вещей, не дающих нам видеть. Не что иное, как галлюцинация и иллюзия.

Гарднер: Они в действительности не на таком расстоянии, как говорят астрономы?

Блаватская: Я в это не верю.

Гарднер: Как насчёт этих метеорных следов?

Блаватская: Имейте терпение, и я вам расскажу. Метеоры, как правило, это фрагменты разбитых планет и комет. Как только планета разбивается, лайа-центры, или я бы лучше сказала, лайа-линия, отделявшая её от других планет, исчезает. Она сдвигается так, чтобы занять положение между планетами, которые остались целыми. Понимаете? Возьмём Землю, другую планету и третью планету. Здесь атмосфера начинается плотной, она идёт сюда, и здесь между ними лайа, линия, и тогда здесь становится темно. (Иллюстрирует). Тогда это разбивается и сразу уходит и формирует это между другими планетами, между следующей планетой и Землёй.

Кингслэнд: Она распространится до лайа-точки?

Блаватская: Она сместит своё положение, чтобы оказаться между двух планет, остающихся нетронутыми. Результат таков, что некоторые фрагменты разрушенной планеты остаются на её прежней орбите, и любые из них, попавшие в поле притяжения Земли, будут падать на неё в виде метеоров. Вы поняли, м-р Олд?

Олд: Я просто хочу спросить, противоречит ли это разрушение планет, являющееся причиной появления кометных масс, общему правилу? Представляется, что общее правило состоит в том, что жизненная сила постепенно передаётся от одного тела к другому, пока первое не умирает; но здесь мы имеем тот случай, когда планета, попав под действие равных сил с разных сторон, разрушается и раскалывается. Это ведь противоречит общему правилу, разве не так?

Блаватская: Нет, не противоречит. Потому что с Луной это тоже случится, как только у неё больше не останется сил даже пытаться вампиризировать Землю. Луна окажется именно в том положении, и тогда она разрушится. Весьма вероятно, что Земля получит какую-то другую луну, или же мы продолжим без неё, так что поэты уже не смогут сочинять свои милые стихи для возлюбленных; а всё будет продолжаться, как обычно.

Гарднер: Но некоторые куски Луны упадут на Землю.

Блаватская: Надеюсь, они не попадут мне по носу. Хо­тя к тому времени я уже умру.

Б. Кийтли: Как правило, кометное состояние планетного тела имеет место до того, как оно становится планетой.

Олд: Да, но мы говорим сейчас о метеорах, а не о кометах.

Блаватская: Видите, насколько это отличается от реальной, официальной науки. Так что учёный — физик или астроном, если бы оказался здесь и послушал нас, сказал бы, что мы все сумасшедшие. Но я учу вас оккультной доктрине, и думаю, что в целом, — если вы выучите её от А до Я, — вы найдёте её столь же ценной, как умопостроения науки, и обнаружите, что она даёт гораздо более рациональные объяснения и даже заполняет все белые пятна и недостающие звенья.

Б. Кийтли: Насчёт метеоров есть один момент. В метеоритах мы находим в точности те же самые минералы, металлы и прочее, что и на Земле; они неотличимы ни каким-либо химическим, ни спектральным анализом.

Блаватская: Вспомните высказывание из «Тайной доктрины», что планета разбивается только после того, как жизнь полностью её покинула — когда она даже более мертва, чем Луна теперь, то есть, так сказать, после седьмого и последнего круга. Посмотрите на Луну; помните, что она уже через долгие эоны после седьмого круга, а не непосредственно [после него]. Этим объясняется полное отсутствие в метеорах каких-либо следов жизни или органических остатков; это то, чего вы хотели?

Б. Кийтли: Незадолго до этого, говоря об элементах, вы сказали, что они там полностью отличаются от наших земных. Но когда метеорит падает на Землю, вы обнаружите, что его составляющие, почти без исключения, это те же минералы, что мы находим на Земле.

Блаватская: Конечно. Потому что как только они попадут в атмосферу, они изменяются; происходит нечто вроде корреляции, трансформации — назовите это, как вам угодно. Это то, чему Учитель учил Синнетта — все эти вещи. Как только он прилетает, он пересекает границу нашей атмосферы и оказывается в её условиях. И эта атмосфера есть плавильный котёл (против которого вы только что возражали), потому что изменяет всё, что в неё попадает.

Олд: Когда планета разрушена (а вы говорите, что часть её после смерти планеты может оставаться на той же орбите), этот оставшийся фрагмент будет вращаться, как та первоначальная планета?

Блаватская: Да, у него будет собственное движение, но я не думаю, что он умирает; это нечто вроде хаотического вращения.

Гарднер: Допустим, например, что на пути орбиты этих осколков-метеоров оказался Юпитер. Это должно оставить там какую-то порцию, как это происходит и здесь.

Блаватская: Что приложимо к нашей планете, приложимо и ко всякой.

Гарднер: Будут ли у них те же химические соединения?

Блаватская: Я этого не знаю. Я не могу сказать вам того, чего не знаю.

Б. Кийтли: Вопрос, ранее поднятый, был в том, что элементы — субстанция материи — разнятся от планеты к планете.

Блаватская: Они будут переформированы ­со­от­вет­ствен­но атмосфере.

Гарднер: Это не меняется очень быстро при прохождении через лайа-точку.

Блаватская: Через лайа-точку они пройти не могут, это невозможно. Вот почему я говорю, что эта теория, что «масса упала с какой-то планеты» с точки зрения оккультизма совершенно несостоятельна, ибо она не может пройти лайа-точку. Сделай она это, она бы растворилась и более бы не существовала. В лайа-точке она не могла бы двигаться, это отрицание всякого движения.

Гарднер: Я не вижу этого. Есть поташ и известь, и так далее.

Б. Кийтли: Почему они не проявляются в атмосфере Земли?

Блаватская: Тут есть изучающий оккультизм (Б. Кийтли), спросите его.

Б. Кийтли: Если вы возьмёте минерал из плавильной печи, то обнаружите все виды химических соединений, известь и всевозможные вещи, там образовавшиеся из других веществ, подвергнутых сильному действию теплоты. Вы получите все виды комбинаций, образовавшихся из того, что для нас является неизвестными элементами.

Гарднер: В этих метеоритах можно найти разнообразные металлы.

Б. Кийтли: Которые добавляются в материал Земли. Она не горшок, сделанный из огнеупорной глины, как вы знаете. Она имеет функцию плавильной печи.

Холл: Тогда можно об этих метеорах сказать, что они имеют некие потенциальные свойства, которые, когда они попадают в плавильный котёл этой Земли, производят известные нам металлы?

Б. Кийтли: Именно так. По крайней мере, так я это понимаю.

Гарднер: Ну а если они попадут в плавильный котёл другой планеты?

Б. Кийтли: Они должны сформировать другие.

Блаватская: Есть кое-что, что я беру из первого вопроса. «В каких аспектах элементы являются чем-то в своём роде?». Я отвечаю, во-первых, потому что ни один период не напоминает другой, а во-вторых, потому что первый круг каждой цепи полностью отличается от последующих. Между первым и вторым кругом манвантары разница больше, чем между любыми другими последующими кругами. Затем вопрос б) «Каким образом атмосфера нашей Земли является самостоятельным плавильным котлом?». На это уже дан ответ, насколько это было возможно, так что это решает первый вопрос.

Кийтли: Было ли что-то ещё о метеорах, чего вы не читали?

Блаватская: Нет, я читала всё о метеорах и только что ответила столько, сколько там было.

Холл: Не дадите ли вы объяснение причины, почему между первой и второй манвантарами настолько больше различий?

Блаватская: Нет, не дам, поскольку это задержало бы нас тут до завтрашнего утра.

Б. Кийтли: Это связно с темой о Луне, к которой мы перейдём позже.

Вопрос 2

а) Можете ли вы привести нам какой-нибудь пример атомов, коррелирующих и таким образом меняющих свои комбинирующие эквиваленты?

б) Что имелось в виду здесь под «комбинирующими эквивалентами»?

Блаватская: Здесь я использовала слово «атомы» не в оккультном смысле, а в том, какой придаётся этому слову в физической науке, которая говорит об атоме железа, водорода и так далее. Как я вам уже говорила, «Тайная доктрина» — не оккультная книга, а работа, напечатанная для широкой публики. Под терминами «коррелирующий» и «молекулы, меняющие свои комбинирующие эквиваленты» имелось в виду, что отношения между тем, что наука называет атомами и молекулами наших элементов, разнятся от планеты к планете; потому пункт «б» второго вопроса тоже отвечен. Это всё, что я могу вам сказать. Кто-нибудь ещё задаст вопросы — кто-нибудь из физиков? Мистер Вильямс, вам есть, что сказать? Ему нечего сказать.

Вильямс: Нет, спасибо. У меня нет вопросов. Я думал, вы говорите о другом Вильямсе, докторе.

Вопрос 3

Страница 143, строка 10. Можете ли вы объяснить, что имелось в виду под выражением «ток истечения»?

Блаватская: Это значит, что я настаивала на использовании слова «истечение».

Б. Кийтли: Нет, вас просят объяснить, что вы имели под этим в виду.

Блаватская: В физической науке ток истечения — это поток материи на одном и том же плане, что бы его ни притягивало. В оккультной же науке ток истечения значит поток, проходящий с одного плана на другой, будь то на более высокий или низкий. Это истечение — не предметное движение в нашем трёхмерном ­простран­стве, а изменение состояния от пространства снаружи к пространству внутри или наоборот. Вы понимаете это? Видите, на оккультном языке это значит совсем другое.

Кингслэнд: Это изменение в дифференциации.

Блаватская: Это изменение в плане — с одного на другой.

Вопрос 4

Является ли лайа-центр тем состоянием изначальной субстанции, при котором или в котором Абсолютное Движение принимает особое наименование — фохат? Или же фохат — сумма семи коренных сил, в том же смысле, в каком махат сумма семи разумов манвантары, называемых «Семью Сынами»?

Блаватская: Для лайа-центра изначальной субстанции всё прочее находится в стороне, он — отражение Абсолютного Движения, каковое прилагательное подразумевает, что это также Абсолютный Покой или Не-движение. В оккультной философии Абсолютное не может иметь атрибутов, потому прилагательное «абсолютное» не допускает существительных. Фохат — это совместное излучение Семи Сынов, но сами они — это третья степень проявления. Фохат — это не синтез или сумма семи коренных сил, а их совместное излучение. То, что имеет право на это имя, или синтез суммы семи коренных сил, это второй логос, рассматриваемый как единство семи логосов, или семи изначальных лучей, которых мы называем Семью Сынами. Махат же, в свою очередь — это отражение божественного мышления на высшем плане, тогда как на низшем соответствием махата у человека является манас, а божественного мышления — буддхи. Одно — это ум, будь то космоса или человека, космическая или человеческая душа; другое — духовная душа во вселенной, макрокосме человека, её микрокосма. Теперь задавайте вопросы об этом, потому что, как я вижу, вы этого не понимаете, мистер Олд.

Олд: Из чтения «Тайной доктрины» у меня появилась идея, что фохат находится в том же соотношении с семью коренными силами, как махат — с семью риши или логосами.

Блаватская: Это так на этом плане, но на других — нет. Потому что, как я говорю, фохат не просто синтез, а совместное излучение семи тех, кого мы называем Строителями. Но на более высоком плане фохат уже не это. Он тоже совместное излучение, но не Строителей, а Семи Сынов махата. Что такое махат? Он разумное — как бы мне сказать — отражение того, что мы называем божественным мышлением, того, что назвал так Платон, ибо он даёт чисто эзотерическую восточную доктрину. Так что теперь вы понимаете разницу. Если вы задаёте вопрос, вы всегда должны спрашивать, на этом это плане или на ином, потому что на каждом плане оно меняется, меняет своё название, свои функции и всё прочее; вот почему это так трудно для того, кто не знает этих вещей.

Олд: Именно понимание этого и заставило меня задать начальный вопрос: Это в лайа-точке этой сферы фохат называется фохатом, или он называется так на любом более высоком плане?

Блаватская: Он называется так везде. А о лайа-точке я собираюсь вам здесь ответить.

Олд: Есть и кое-что ещё, присоединённое к этому.

Блаватская: Это вопрос 5.

Вопрос 5

Почему лайа-центры называются «неуничтожимыми» (с. 145)? Ведь если они суть «состояния», они должны, как таковые, пропасть при переходе в бессостоятельность — как в махапралае — разве нет? Или они так называются только в связи с любой данной манвантарой?

Блаватская: Видите, вот опять ошибочное представление о вопросе. Лайа-центры неуничтожимы и вечны, потому что они не проявления, а просто прорывы в завесе майи, или проявлении. Понимаете? Лайа-центры — это не то, что является отражениями, а реальность, единая абсолютная субстанция, так сказать, у которой есть все отрицательные качества и ни одного положительного, которая — абсолютное всё, Абсолютность; потому это лайа-точка.

Олд: Это просто вопрос, связанный с тем, как вы это используете.

Блаватская: И заметьте, лайа-точка есть у всего. Если вы хотите лайа-точку в этом спичечном коробке, вы её найдёте. В этом мире нет ничего, у чего бы не было своей полярности и своих семи принципов, от высшего до центрального, который и есть лайа-точка. Не то, чтобы она была где-то внутри, но, как я вам говорю, у всего есть столько много степеней. Если вы возьмёте самую тончайшую вещь, какую только можно представить, например, паутину, у неё будут свои семь планов. Вы видите тот, который видим, который отвечает вашему восприятию, который ощущается нами, и второй, который будет меньше чувствоваться, и так далее, пока вы уже не видите ничего. И последний будет лайа-точкой. Это не так, что одно снаружи и больше, а другое внутри и меньше. Это просто степень плотности и состояние субстанции, универсальной субстан­ции.

Олд: Да, теперь я понимаю, спасибо.

Блаватская: Лайа-центры — сами по себе состояния не больше, чем Абсолютное есть состояние; но об объектах, субъектах, людях и вещах сказано, что они переходят в лайаподобное состояние. Видите, многое зависит также и от способа. В некоторых местах это следовало написать более открыто и ясно. Вселенная, строго говоря, не исчезает в абсолютную лайу (которая лишь другое название для абсолютности Парабрахмана) после манвантары и не возникает оттуда после [пралайи], а отражается в вас из вечного корня на теперь дифференцированной субстанции. Видите, что я имею в виду.

Олд: Но это было чтением предложения, где вы пытались объяснить, что такое лайа центры. Вы там сказали, что это вовсе не какая-нибудь точка, а состояние, а потому наделили это идеей, противоположной отсутствию состояний. Я цитирую это высказывание.

Блаватская: Я должна сказать, что у меня там было слишком много редакторов. Сегодня я заметила ошибку, там сказано «это брошено в лайу». Но вы не можете бросить ничего в лайу, мне следовало сказать на лайу, около лайи, понимаете. Там может быть много таких вещей. Я не англичанка и не замечаю сразу ошибку; а потом, когда читаю чуть внимательнее, то вижу, что что-­то можно было выразить лучше. Вы очень хорошо знаете, в каких трудных условиях я писала эту книгу. Я просила двоих или троих напечатать это, и они помогли мне. Вам лучше сделать заметку для второго издания — «на» вместо «в».

Олд: Мы не будем на это жаловаться, раз это вызывает столько умного обучения. Даже ошибки дают начало разумному интересу.

Блаватская: Мои дорогие леди и джентльмены, если бы я знала английский, я могла бы проводить собрания. Но у меня нет таланта к разговорному жанру. Если бы я только могла вложить в голову Олкотта то, что знаю, или приобрести его красноречие (а говорит он прекрасно), то я могла бы что-то сделать.

Б. Кийтли: Вы могли бы взять главы «Тайной доктрины», как есть, и сделать из каждой по тому, не идя дальше объяснения на хорошем английском тех вещей, которые вы говорите.

Вопрос 6

В каком смысле семь сынов фохата являются также и его семью братьями? (с. 145)

Блаватская: Тут мы подходим к самому метафизическому, и я хочу, чтобы вы эту вещь хорошо запомнили. Я скажу лучше — сыны фохата не только его братья, они ещё его тёти, бабушки, тёщи, всё. Потому что я хочу вам доказать, что это такое, почему в восточных метафорах, в восточной философии используют эту фразеологию. В этом смысле они были сынами, братьями, отцами, матерями и т.п. только в наших преходящих и личных состояниях на этой земле и на этом плане. В источнике своём мы все по сути одно, потому одновременно отцы, матери, сыновья, братья, кто угодно. Так мы встречаем в индийской, египетской и других космогониях, что жёны богов, как Исида, Адити и другие, названы их матерями и дочерями. Возьмите египетскую космогонию, или пантеон, и вы увидите, что Исида названа матерью Гора, женой, она мать Осириса, жена, сестра и всё сразу. Вот оно именно поэтому — потому что они все и всё. Понимаете, только на этом плане мы принимаем личности и играем свои роли в этом мире майи, становясь чем-то для кого-то другого; там же мы все одно.

Олд: Но не думаете ли вы, что используя такой определительный термин как «сыны», вы тут же ставите вышеупомянутый фохат в отношения с некоей другой частью себя?

Блаватская: Определённо так, и я дам вам объяснение. Я уже дала вам довольно пространный кусок о фохате.

Вопрос 7

Можете ли вы полнее объяснить выражение: «Фохат вынужден рождаться опять ещё и ещё, всякий раз, когда любые двое из его сынов-братьев войдут в слишком тесный контакт, будь то в объятиях или в борьбе»?

Блаватская: Теперь вспомните, что я давала вам в позапрошлый четверг — о двух силах, двух противодействующих силах, и что я сказала вам о центростремительных и центробежных силах. Теперь я собираюсь дать вам объяснение. Фохат — это символ универсального, неполяризованного электричества; вы понимаете, его сыны — семь корней электромагнетизма, поляризованные силы. На этом плане видимого фохата электричество, таким образом, — их брат его сынов. Но относительно того он не поляризован, поскольку содержит их всех, и потому он их отец. Теперь это достаточно объяснено?

Кингслэнд: Это всё вопрос аспекта, в котором вы это рассматриваете.

Блаватская: Фохатические братья везде, по одному в каждом царстве природы. Возьмём кусок стекла. Чтобы произвести электричество, нужно натереть его животным или растительным продуктом. Тогда двое сынов фохата приводятся в тесный контакт, и их отец, фохат, становится их сыном, потому что порождается ими. Разве это не так? Он — отец на другом плане или в другом аспекте. А когда дело доходит до трения — возьмите что угодно — тогда, где генерируется электричество, он становится их сыном.

Олд: Тогда фохат на самом деле не только электричество.

Блаватская: Он — неполяризованное электричество, универсальное; это излучение семи высших логосов тех семи лучей, которые исходят из второго логоса, как мы его называем, или то проявление, которое исходит из никогда не проявленного.

Б. Кийтли: Чем больше я об этом думаю, тем больше склоняюсь к том, что английское слово, которым лучше всего перевести слово «фохат» — это «энергия».

Блаватская: Энергия — это всё.

Б. Кийтли: Так и фохат.

Блаватская: В каббале вы любите великие выражения. Я никогда не встречала хорошего каббалиста, который не понял бы реальных философских вещей.

Холл: Почему бы не назвать фохат агентом?

Блаватская: Потому что вы страховой агент, мы должны назвать его агентом! А почему бы не назвать его премьер-министром? Я не стану, у меня к фохату слишком много уважения.

Б. Кийтли: Фохат это всякая сила, он причинитель, двигатель, излучатель, всё. Единственное выражение, которое есть у нас в английском для чего-либо с таким широком диапазоном, это «энергия».

Холл: Энергия — это то, что можно было бы назвать неприложенной силой. А он — приложитель энергии.

Блаватская: Мой дорогой сэр, вот я сейчас лягну это ногой, и это будет использование мною энергии. Это фохат? Вовсе нет. А если я потру это, это произведёт фохат. Вы не можете назвать это энергией, каковое понятие приложимо ко многим другим вещам. Энергия — это просто используемая сила. Слово «фохат» — единственное, которое я нашла.

Кингслэнд: Назовите это неполяризованным электричеством.

Блаватская: Да, но это значит также самодвижущееся и то, что заставляет двигаться; яркость или сиятельность, которая движет и движет всё. Вот настоящий, длинный перевод этого слова «фохат».

Холл: Деятельность.

Блаватская: Деятельность! Нет, вашим европейским языкам никогда не выразить того, что выражается на санскрите.

Олд: Пять простых букв передают вам очень много, но для нас название «фохат» далеко от выразительности.

Блаватская: Я объяснила это Синнетту семь лет назад. Рим строился не в один день. Вам нужно учиться. Там есть тысячи и тысячи вещей, но если бы я стала говорить о них в связи с этими двумя формами, получилось бы десять томов, и никто бы не стал их покупать, а меня бы отправили в сумасшедший дом.

Кийтли: Здесь, говоря о смерти и перерождении планетных цепей, вы описываете, как к концу седьмого круга цепи планеты умирают одна за другой, а их принципы отбрасываются и бросаются на лайа-центр, а затем вокруг этого лайа-центра начинает развиваться новая планетная цепь. И вы приводите в качестве примера то, что Земля произошла таким образом от Луны, что Земля — дитя Луны. Задаём такой вопрос:

Вопрос 8

С. 155. По какому закону можно объяснить порождение Луной ребёнка (Земли) по размеру гораздо большего, чем его родительница?

Блаватская: Я видала у очень низкорослых родителей сыновей, достигавших шести футов. Это ничего. Но это не вопрос. Что же вы хотите узнать?

Б. Кийтли: При переносе астральных принципов от материального тела Луны к тому лайа-центру, который станет Землёй, происходит ли падение на неё грубой материи лунного тела? И если так, можем ли мы сказать, что жизненный поток, переходя от лайа-центра родителя к центру потомка, содержат потенциальность, которая потом проявится в развитии планеты-ребёнка?

Блаватская: Материалы Земли были там в недифференцированном состоянии, ведь субстанция вечна. Никогда не было момента, когда бы материалы, из которых теперь состоит Земля, вся цепь, не были субстанцией; не было времени, когда бы её не было. Они были лишь пробуждены принципами Луны, когда те один за другим переносились с Луны на рождающуюся Землю, когда настала её очередь в пробуждении цепи. Фраза в «Тайной доктрине» была бы лучше, если сказать «принципы Луны были высланы на» вместо «в лайа-центр». Потому что лайа-центр, как я только что вам сказала, не дифференцирован, хотя всё вокруг может быть дифференцированным. В этом случае лайа-центр — это атма того тела, которое формируется. Луна сжимается после потери своих принципов, как сжимается мёртвое тело человека, после того как жизненный и другие принципы его покинули. А поскольку это так, оккультисты, конечно, скажут, что жизненный поток родителя несёт с собой потенциал всего того, что будет развито в новой планете. У Луны больше нет принципов, там есть нечто вроде... — как бы это сказать? Смешно будет сказать «растительная жизнь планеты». Нечто вроде тени от жизни. То есть это как тело в состоянии транса: некоторые из таких тел находятся в нём 20, 30 или 40 дней и живут. Происходит какая-то разновидность жизни, но внешне всё мертво. Только в теле есть что-то, что поддерживает жизненность, и если в соприкосновение с таким телом ввести некоторые вещества, тело несмотря на это их поглотит, путём осмоса. Тело, находящееся в таком состоянии, можно надушить. Если вы будете жечь благовония возле такого тела, тогда на протяжении часов после этого тело будет пахнуть, что показывает, что оно поглощает. А вещь, которая совершенно мертва, не будет ничего поглощать. Потому о Луне таким же образом сказано, что она вампиризирует. Посмотрите на страшные заболевания, производимые Луной. Будучи на Красном море, посмотрите на производимый ею эффект. Когда полнолуние, ни одному моряку не позволяется спать на палубе с непокрытой головой, потому что его лицо будет непременно парализовано и обожжено. Я видела два подобных случая. Я видела человека, ставшего совершенно безумным, и он оставался таким пять или шесть месяцев — просто потому, что во время перехода через Красное море получил «лунный удар».

Гарднер: Нет ли средства, позволяющего этого избежать? Неужели в природе ничего нет?

Блаватская: Конечно же, сама Природа наверно восстановит своё равновесие. А врачи ничего не знают. У йогов есть растение, «лунное растение». Они могут применить его и вылечить человека. Я видела таких ласкаров, но тогда надо пойти к знающему йогу, а европейский доктор ничего знать не будет.

Холл: Тогда Луна в каталепсии?

Блаватская: Что-то вроде этого. Она очень зла.

—: У неё нечто вроде реакционного эффекта?

Блаватская: Посмотрите, какой эффект оказывает она на растительность. Эффект огромный. Нет планет или небесных тел, которые бы обменивались воздействиями в такой степени, как Луна и Земля. Нет двух других таких планет. Они всегда взаимообмениваются, это происходит, а лайа точка не может этого предотвратить — это совсем другое. Это очень оккультная вещь.

—: Но в конце концов Земля имеет большую власть над Луной, чем Луна над Землёй?

Блаватская: Конечно, потому что Земля — движущаяся, а Луна мертва, или умирает — она в каталептическом состоянии.

—: Это приложимо и к другим планетам?

Блаватская: Точно так же. Как наверху, так и внизу, по крайней мере на том же плане ко всему видимому — звёздам и солнцам, планетам и ко всему.

Олд: Я хотел бы лишь упомянуть, что в связи с этим вампиризирующим влиянием, которое Луна оказывает на Землю, представляется странным, что именно те принципы, или, скорее, элементы, которых ей недостаёт, наиболее сильно притягиваются с Земли — например, атмосфера и вода. У неё, конечно, много плотной материи, но она имеет мало влияния на плотные предметы на этой Земле — гораздо меньшее, чем солнечное влияние. Но на воды и все жидкости в человеческом организме, как известно, она оказывает самый мощный эффект, и потому в голове сумасшедших и лунатиков обнаруживают жидкости.

Блаватская: Но это самая необычайная вещь в оккультной науке. Я несколько раз спрашивала Учителей, как это возможно, что если метеоры (или что-либо ещё) не могут перейти лайа-точку, как её преодолевают эти влияния? Они отвечали, что это совсем другое дело. ­Усло­вия налагаются излучением лунного света, что показывает, что они проходят с её седьмым принципом, а не с первым — не с телесными элементами принципов, а с седьмым, вы понимаете.

Б. Кийтли: А потому проходят через лайа-точку в таком же порядке.

Гарднер: Тогда её первые принципы в конечном счёте проходят через неё?

Б. Кийтли: Нет, нет. Проходит влияние, а не материя. Вы можете называть это материей в том же смысле, что всё есть материя.

Кингслэнд: В том же смысле, в каком один магнит воздействует на другой, хотя материально между ними ничего не переходит.

Блаватская: Вы можете поставить между двумя магнитами глухую стену, например стеклянную, железную, и всё же оно будет проходить. Поставьте любую стену, и оно пройдёт, и она не предотвратит влияния.

Б. Кийтли: Видели ли вы когда-нибудь очень любопытный эксперимент, показывающий присутствие чего-то, как бы мы это ни назвали, между полюсами магнита? Если поместить между полюсами мощного электромагнита медный диск, то пока электричество не проходит, это ещё не магнит, а просто кусок железа. Вы можете раскрутить его так быстро, как пожелаете, и он пойдёт, как по маслу, но если заставить его вращаться между полюсами магнита, он раскалится докрасна, как будто там находится материя. Разве вы этого не знаете?

Кингслэнд: Я думаю, очень хорошей практической иллюстрацией того, что такое лайа-точка, будет обычный эксперимент с рассыпанием железных опилок по стеклянной пластинке, под которой находятся два полюса магнита. Опилки располагаются кругами — и тот, и другой полюс окружает некоторое влияние. Они как бы разделены, они не могут срастись — видны определённые разделительные линии, чем можно проиллюстрировать лайа-точку между планетами.

Блаватская: Это хорошая иллюстрация.

Б. Кийтли: Что же находится между полюсами магнита при таком эксперименте? Можете ли вы ответить на этот вопрос?

Блаватская: Будьте добры, не спрашивайте меня о вещах, относящихся к вашей физической науке, ведь я сотни раз вам говорила, что я об этом ничего не знаю. Нельзя сказать, что я этим горжусь, но чувствую совершенное к этому безразличие.

Б. Кийтли: Я могу с полной уверенностью сказать, что вы можете ответить, если захотите.

Вопрос 9

Из какого источника черпает Земля свой активный жизненный принцип, чтобы сохранять свою собственную линию физического развития и в то же время удовлетворять спрос своей вампиризирующей родительницы — Луны?

Блаватская: Она черпает свою жизнь из вселенского и всепроникающего океана жизни, а также от Солнца, великого жизнедателя. Ребёнок получает свой первый импульс жизни от матери, но раз родившись, он растёт и развивается, усваивая жизнь отовсюду вокруг. Он не мог бы жить и расти, если бы зависел только от начального жизненного принципа, полученного от матери. Он что-то получает, она запускает его в жизнь с небольшим капиталом, и затем он идёт и делает бизнес сам. Разве всё не живёт? Мы живём в океане жизненной силы. Это только люди науки скажут вам, что жизнь не сущность, не что-то особое, а просто некоторая комбинация органов. О, небо! Есть такой Грант Аллен, я хотела бы, чтобы вы посмотрели его новую книгу «Сила и энергия» и чушь, которую этот человек говорит о рождении первого человека, и как он был рождён из земли, некоторых газов и других вещей. Я ещё никогда в жизни так не смеялась. Пэлл-мэлл [газетт] высмеивает его самым необычайным образом. Вы должны пойти и приобрести эту книгу.

Кингслэнд: Я думаю, это момент, который нужно разобрать чуть больше. У нас некоторые склонны полагать, что Земля полностью сформирована влиянием Луны.

Блаватская: Она получила её принципы, мой дорогой сэр, но это не было сказано так, как говорите вы. Когда она были запущена, или так сказать, рождена, она начала жить; и точно так же, как ребёнок, получила свой первый жизненный принцип от матери. Родившись, она должна получать влияние, как ребёнок, которого вывозят на прогулки, чтобы он дышал воздухом. Он берёт свою жизнь из всего — и из воздуха, которым дышит, и из пищи, которую ест.

Кингслэнд: Это показывает, что человек, задавший вопрос, похоже, думает, что Земля не может быть больше Луны.

Блаватская: Нет, я полагаю, он хотел добиться ответа. Размер тут не имеет значения.

Холл: А ребёнок ещё до рождения разве не питаем внешними влияниями?

Блаватская: Я сказала то, что сказала, и не собираюсь говорить сейчас об этом вопросе. Почему я должна это делать?

Вопрос 10

С. 155, строка 7. Как предлагает аналогия между планетами и человеком, не составляет ли женская яйцеклетка лайа-центр, а оплодотворяющий мужской элемент не соответствует ли энергии и принципам, отброшенным умирающей планетой?

Блаватская: В яйцеклетке есть лайа-центр, как и во всём прочем, но она представляет лишь недифференцированную материю, окружающую эту точку, а мужское семя соответствует жизненному принципу умирающей планеты. Как наверху, так и внизу, опять же; лайа-точка там и она остаётся. Её нельзя потрогать, но вокруг неё материя. Лайа-точка, например, там, куда перейдут принципы Луны; переведите это с планеты, которая умирает, оно пойдёт и упадёт на другую, подобно тому, как женщина рождает ребёнка и умирает. Точно так же и планета перенесёт свои принципы, но не в лайа-центр, а в материю, которая вокруг него. Сам лайа-центр не видим, но он там. Это опять моя ошибка, что я сказала «в» вместо «на». Это очень трудно.

Б. Кийтли: «На» не выразило бы этого.

Кингслэнд: Вокруг.

Блаватская: «Вокруг» значило бы, что лайа-центр меньше, а это не так. Здесь опять трудность. Как я говорила вам, это не похоже на матрёшку — чтобы одно было меньше другого, а следующее ещё меньше. Это не так. Всё едино.

Кингслэнд: Это метафизическая точка в круге.

Блаватская: Это просто степень — то же самое в другом состоянии сознания, на другом плане.

Б. Кийтли: Теперь одиннадцатый. Немного далее, говоря о Луне, спутниках и т.д., вы объяснили это.

Вопрос 11

С. 165. Можете ли вы дать какие-либо дальнейшие объяснения о смысле того, что у планеты два спутника или или более?

Блаватская: Ну, я сейчас отвечу вам, не смейтесь, но думаю, я тогда избежала вопроса. Теперь же на самом деле я не могу ответить лучше, чем то, что есть. Приготовьтесь смеяться, если хотите — потому что, я полагаю, у одной планеты магнетическое притяжение больше, чем у других. Как медиум притягивает призраков, которые становятся его спутниками, соответственно силе его медиумических способностей, так и планета может, помимо своего родителя, когда он ещё не умер и не затух, иметь при себе других подобных паразитов. Они то, что я называю бедными родственниками, благовоспитанные прихлебатели. Я не могу сказать ничего ещё, потому что это зависит от магнетического притяжения. Есть планеты, которые притягивают больше, а есть те, что не притягивают так много. Сейчас у Земли только один спутник, потому что больше она ничего не в состоянии притянуть. На ней очень много греха и неправды. Марс — мощный парень, и у него больше.

Гарднер: У Сатурна семь.

Блаватская: Он мог бы иметь сколько ему захочется, если бы позволял закон, но закон не позволяет.

Кийтли: Тогда следующий вопрос практически тот же самый.

Вопрос 12

Можете ли вы дать нам какое-то объяснение, почему у Марса два спутника, на которые он не имеет права?

Блаватская: Это то же самое, всё уже сказано. Что я могу вам ответить? Вы мне объясните, почему у Англии помимо Индии есть ещё и Бирма? У неё нет права на Индию в не меньшей степени, чем на Бирму, и всё же она их имеет. Можете дать мне объяснение? Или почему у России есть Польша и Сибирь, а она не имеет права на них?

Б. Кийтли: Они оказались ловкими и захватили их.

Блаватская: Может быть, так. И так вот обстоит дело в этом мире. У планеты, которая сильнее, будет больше спутников и больше вещей.

Кингслэнд: Все ли эти спутники находятся в состоянии, подобном тому, в котором находится Луна? Все они мертвы?

Блаватская: Не все. Некоторые живее, некоторые готовы умереть. Луна мертва, потому что передала свои принципы, другие кажутся нам лунами, но они просто что-то формируют.

—: А что представляют собой кольца Сатурна?

Блаватская: Ничего предметного — по крайней мере, они вещественны, но ничего твёрдого.

Гарднер: Они газообразны?

Блаватская: Полагаю, да; но не могу рассказать вам того, чего не изучала.

Гарднер: Это больше оптическое...

Блаватская: Я не верю, что они вообще существуют. Всё это майа. Марс — огненная, сильная планета, которая притягивает к себе больше, чем другие. Приняв это оккультное заявление, легко объяснить остальное. Европейцу, подготовленному в физике, показать, что оккультные науки намного более логичны и удовлетворительны, чем физические, очень трудно и почти невозможно. Ну, у вас есть ещё о чём спросить?

Олд: Я хотел спросить, не встревая тогда, находятся ли все эти спутники других планет в одном и том же отношении к этим центрам — то есть, они служат им тем же, что и наша Луна?

Блаватская: Думаю, тем же, но не в том смысле, что имеют какое-то влияние. Думаю, они питаемы некоторыми планетами, но не дают в ответ лунных влияний.

Олд: Но они не затухают, планеты?

Блаватская: Нет, это только у тех, кто является родителями, пока они не распадутся и не удалятся, есть такое влияние. Но другие, насколько я помню, питаемы, так сказать, метеорами. Вот почему говорила о власти родителей.

Олд: Было бы нелогично говорить, что у какой-то планеты с полдюжины родителей.

Б. Кийтли: Для любой почтенной планеты вполне достаточно двух.

Блаватская: Вполне достаточно!

Олд: Однако совсем другой случай с Луной, которая не только наш спутник, но и родительница.

Блаватская: Да, так.

Гарднер: Это единственный случай исполнения двойных функций? Как обстоит с одной из лун Юпитера?

Блаватская: Определённо так, она из них — родительница. Это зависит от старшинства планет, от их возраста. Некоторые из отцов и матерей планет давно умерли, как у Венеры, и как в случае одной из них, полностью затухли. Сказано, что это исчезла одна из священных планет, и она была отцом или матерью этой луны. Я не уверена — её или Венеры, думаю, что её луны. Это вещь, которой меня не учили, поскольку она не существует. Я очень стремилась просто изучать то, что существует.

Гарднер: Как насчёт другой планеты между Меркурием и Солнцем?

Блаватская: Спросите Тиндаля и Гексли. Проктор умер — ну, кого-нибудь другого.

Гарднер: Это умерший родитель Меркурия?

Блаватская: Не знаю. Одно знаю, есть очень забавная вещь в журнале «Path», которую, я думаю, вам лучше прочитать, и тогда мы об этом поговорим. Там что-то, как сказано, из Пураны, но откуда он это взял, я не могу понять. Это в номере за этот месяц и называется «Рождение планеты Меркурий».

Б. Кийтли: (Зачитывает упомянутый отрывок, вероятно, этот: «В Пуранах есть легенда о том, что Луна [в санскрите — мужского рода — прим. пер.] изначально был в доме Юпитера, но был соблазнён жить с Тарой (это нынешний путь Луны), результатом чего стало рождение Меркурия, что означает, что Меркурий был выведен со своей первоначальной орбиты на нынешнюю, ближе к Солнцу», и вскоре после этого заседание закрывается).

Сноски

---