Изменения

В бесконечном множестве легенд образ змея выступал символом самых разнообразных вещей, но сегодня все эти предания перекочевали в разряд сказок, в основе которых лежат, как считается, невежество и самые тёмные предрассудки. Но считается так ровно потому, что в большинстве своём легенды представляют собой иносказания. Например, когда Филострат рассказывает о том, что туземцы Индии и Аравии поедают змеиные сердце и печень, чтобы овладеть языком животных (а змея наделялась такой способностью), он определённо не рассчитывал на то, что его слова будут восприняты буквально (см. "Жизнь Аполлония Тианского", кн. 1, XIV<ref>См. Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского, М., 1985, кн. 1, 20, с. 16: "Научился он [Аполлоний] этому, странствуя среди арабов, которые превосходно знают и используют звериные наречия, . . а внятны им эти вещания якобы потому, что они едят то ли змеиное сердце, то ли змеиную печень".</ref>).  

В бесконечном множестве легенд образ змея выступал символом самых разнообразных вещей, но сегодня все эти предания перекочевали в разряд сказок, в основе которых лежат, как считается, невежество и самые тёмные предрассудки. Но считается так ровно потому, что в большинстве своём легенды представляют собой иносказания. Например, когда Филострат рассказывает о том, что туземцы Индии и Аравии поедают змеиные сердце и печень, чтобы овладеть языком животных (а змея наделялась такой способностью), он определённо не рассчитывал на то, что его слова будут восприняты буквально (см. "Жизнь Аполлония Тианского", кн. 1, XIV<ref>См. Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского, М., 1985, кн. 1, 20, с. 16: "Научился он [Аполлоний] этому, странствуя среди арабов, которые превосходно знают и используют звериные наречия, . . а внятны им эти вещания якобы потому, что они едят то ли змеиное сердце, то ли змеиную печень".</ref>).  

В нашей книге мы ещё не раз увидим, что слова "змей" и "дракон" применялись по отношению к "мудрецам" — посвящённым адептам — уже в глубочайшей древности. Это их мудрость и их знания поедались или усваивались их последователями, откуда и происходит это иносказание. Когда, согласно скандинавской легенде, Сигурд поджаривает и съедает сердце сражённого им дракона Фафнира и становится мудрейшим из людей, то мы понимаем, что легенда эта несёт в себе тот же самый смысл. Сигурд получил знание рун и магических заклинаний ("Слово") от посвящённого ("чародея"), выведенного под именем Фафнир, после чего последний умер, по обычаю, "передав Слово" преемнику.  

В нашей книге мы ещё не раз увидим, что слова "змей" и "дракон" применялись по отношению к "мудрецам" — посвящённым адептам — уже в глубочайшей древности. Это их мудрость и их знания "поедались" — то есть усваивались — их последователями, откуда и происходит это иносказание. Когда, согласно скандинавской легенде, Сигурд поджаривает и съедает сердце сражённого им дракона Фафнира и становится мудрейшим из людей, то мы понимаем, что легенда эта несёт в себе тот же самый смысл. Сигурд получил знание рун и магических заклинаний ("Слово") от посвящённого ("чародея"), выведенного под именем Фафнир, после чего последний умер, по обычаю, "передав Слово" преемнику.  

Пытаясь разоблачить ''ереси'' гностиков, Епифаний невольно выдаёт один их секрет. Гностики-офиты, говорит он, имели веские основания почитать змея, так как ''именно он открыл первым людям тайны'' ("Adv. Haeres.", 37).<ref>Творения Святого Епифания Кипрского. Об ересях. С. 76: "Но змий увлек их, принес ведение и научил мужа и жену всему ведению вышних тайн".</ref> Это совершенная правда, и в своём учении офиты не помышляли ни о каком Адаме и Еве в райском саду, а утверждали лишь то, на что мы уже указали выше. И те ''наги'' (змеи), о которых говорят индусские и тибетские адепты, также были людьми, а никакими не рептилиями. Кроме того, образ змея всегда выступал символом последовательного, поэтапного омоложения, символом {{Стиль С-Капитель|бессмертия}} и {{Стиль С-Капитель|времени}}.  

Пытаясь разоблачить ''ереси'' гностиков, Епифаний невольно выдаёт один их секрет. Гностики-офиты, говорит он, имели веские основания почитать змея, так как ''именно он открыл первым людям тайны'' ("Adv. Haeres.", 37).<ref>Творения Святого Епифания Кипрского. Об ересях. С. 76: "Но змий увлек их, принес ведение и научил мужа и жену всему ведению вышних тайн".</ref> Это совершенная правда, но только в своём учении офиты не помышляли ни о каком Адаме и Еве в райском саду, а утверждали лишь то, на что мы уже указали выше. И те ''наги'' (змеи), о которых говорят индусские и тибетские адепты, также были людьми, а никакими не рептилиями. Кроме того, образ змея всегда выступал символом последовательного, поэтапного омоложения, символом {{Стиль С-Капитель|БЕССМЕРТИЯ}} и {{Стиль С-Капитель|ВРЕМЕНИ}}.  

Содержащиеся в "Генезисе природы"<ref>Джеральда Мэсси.</ref> многочисленные и чрезвычайно интересные сведения, интерпретации и факты в связи с культом змея отличаются неординарностью мысли и научной точностью. Но они далеко не исчерпывают ''всего ''заложенного в них смысла. Они раскрывают лишь астрономические и физиологические тайны, а также объясняют лишь отдельные космические явления. На низшем плане материальности змей, несомненно,  

Содержащиеся в "Генезисе природы"<ref>Джеральда Мэсси.</ref> многочисленные и чрезвычайно интересные сведения, интерпретации и факты в связи с культом змея отличаются неординарностью мысли и научной точностью. Но они далеко не исчерпывают ''всего ''заложенного в них смысла. Они раскрывают лишь астрономические и физиологические тайны, а также объясняют лишь отдельные космические явления. На низшем плане материальности змей, несомненно,  

воплощал в себе "великую тайну, раскрывавшуюся во время мистерий", и его образ, скорее всего, "был принят как символ женской половой зрелости, благодаря его способности к сбрасыванию старой кожи и самообновлению"<ref>См. Natural Genesis, v. I, p. 340.</ref>.  

воплощал в себе "великую тайну, раскрывавшуюся во время мистерий", и его образ, скорее всего, "был принят как символ женской половой зрелости, благодаря его способности к сбрасыванию старой кожи и самообновлению"<ref>См. Natural Genesis, v. I, p. 340.</ref>.  

Всё это верно, но лишь применительно к таинствам, связанным с жизнью земных ''животных'', поскольку в качестве символа "''переоблачения'' и возрождения в мистериях (вселенских — ''Е.П.Б.'')", то есть "''конечной фазы''" жизни'''[1]''' — а мы бы сказали, её начальной и кульминационной фаз — таинства эти выходят за пределы нашего плана. Они ведут своё начало из царства чистого, идеального Света и, совершив весь круг преображений и символических форм, "таинства" возвращаются в свою первоначальную точку — в эссенцию ''имматериальной'' каузальности. Они принадлежат к области наивысшего гнозиса. И, конечно же, они никогда не обрели бы ни своего настоящего имени, ни славы, если бы всё исчерпывалось одними только физиологическими (и в частности, женскими) функциями!  

Всё это верно, но лишь применительно к таинствам, связанным с жизнью земных ''животных'', поскольку в качестве символа "''переоблачения'' и возрождения в мистериях (раскрывавших тайны Вселенной — ''Е.П.Б.'')", то есть, как пишет автор, "''конечной фазы''" жизни'''[1]''' — а мы бы сказали, её начальной и кульминационной фаз — таинства эти выходят далеко за пределы нашего плана бытия. Они ведут своё начало из царства чистого, идеального света и, совершив весь круг преображений и символических форм, "таинства" возвращаются в свою первоначальную точку — в эссенцию ''имматериальной'' каузальности. Они принадлежат к области наивысшего гносиса. И, конечно же, они никогда не обрели бы ни своего настоящего значения, ни славы, если бы всё и исчерпывалось одними только физиологическими (и в частности, женскими) функциями!  

В качестве символа змей выступал в стольких аспектах и передавал столько оккультных значений, что его можно сравнить только с самим деревом — "деревом жизни", с которым он символически и практически нерасторжимо связан. Но никогда в древности эти символы (как в их метафизическом смысле, так и в физическом) — дерево и змей, и вместе, и порознь, — не подвергались такой вульгаризации, как в наши дни, в эпоху разрушения идолов, разрушения не во имя истины, а во славу самой грубой материи.  

В качестве символа змей представал в стольких аспектах и передавал столько оккультных значений, что его можно сравнить только с самим деревом — "деревом жизни", — с которым он символически и практически нерасторжимо связан. Но никогда в древности эти символы (как в их метафизическом, так и в физическом смысле) — дерево и змей, и вместе, и порознь, — не подвергались такой вульгаризации, как в наши дни, в эпоху разрушения идолов, разрушения не во имя истины, а во славу самой грубой материи.  

Книга "Реки жизни" ("The Rivers of Life")<ref>Автором её является генерал Дж. Форлонг (J.G.R Forlong, см. Index to the Secret Doctrine by John P. Van Mater).</ref> содержит, например, такие "откровения" и интерпретации, которые привели бы в оторопь тех, кто почитал образы дерева и змея в архаичные времена халдейской и египетской мудрости. Да даже древние шиваиты отшатнулись бы в ужасе от теорий и суждений, изложенных автором этой книги.  

Книга "Реки жизни" ("The Rivers of Life")<ref>Автором её является генерал Дж. Форлонг (J.G.R Forlong, см. Index to the Secret Doctrine by John P. Van Mater).</ref> содержит, например, такие "откровения" и интерпретации, которые привели бы в оторопь тех, кто почитал образы дерева и змея в архаичные времена халдейской и египетской мудрости. Да даже древние шиваиты отшатнулись бы в ужасе от теорий и суждений, изложенных автором этой книги.  

и ведать не ведают об истинных тайнах, которые открывает нам оккультизм, и поэтому неизбежно могут наблюдать лишь эту последнюю фазу. Если им сообщить о том, что подобный способ размножения, который свойствен сегодня одинаково всем существам, живущим на нашей земле, представляет собой лишь переходную фазу, что он является лишь чисто физическим способом создания условий для проявлений жизни, — таким способом проявления жизни, который изменится уже в эпоху нашей и полностью исчезнет в эпоху следующей корневой расы, — они, вероятно, лишь рассмеются над столь нелепой и антинаучной идеей.  

и ведать не ведают об истинных тайнах, которые открывает нам оккультизм, и поэтому неизбежно могут наблюдать лишь эту последнюю фазу. Если им сообщить о том, что подобный способ размножения, который свойствен сегодня одинаково всем существам, живущим на нашей земле, представляет собой лишь переходную фазу, что он является лишь чисто физическим способом создания условий для проявлений жизни, — таким способом проявления жизни, который изменится уже в эпоху нашей и полностью исчезнет в эпоху следующей корневой расы, — они, вероятно, лишь рассмеются над столь нелепой и антинаучной идеей.  

Но именно об этом говорят самые многомудрые оккультисты, и говорят они так потому, что ''знают''. Вся вселенная, всё это мировое сообщество живых существ, — которые тоже рождают себе подобных — это живое свидетельство наличия всевозможных способов воспроизведения потомства, существовавших на протяжении эволюции животных и человеческих видов и рас, и любой специалист, занимающийся естественными науками, должен хотя бы интуитивно это ощущать, коль скоро он пока не в состоянии это доказать. Да и как, в самом деле, он может это доказать при существующем сегодня образе мышления!  

Но именно об этом говорят самые многомудрые оккультисты, и говорят они так потому, что ''знают''. Вся Вселенная, всё это мировое сообщество живых существ, — которые тоже рождают себе подобных — это живое свидетельство наличия всевозможных способов воспроизведения потомства, существовавших на протяжении эволюции животных и человеческих видов и рас, и любой специалист, занимающийся естественными науками, должен хотя бы интуитивно это ощущать, коль скоро он пока не в состоянии это доказать. Да и как, в самом деле, он может это доказать при существующем сегодня образе мышления!  

Те исторические памятники, которые уходят в глубины эпохи архаики, крайне редки и скудны, а те, которые всё же оказываются в поле зрения у деятелей науки, по ошибке причисляются ими к произведениям человечества нашей, ещё столь непродолжительной эры. Даже так называемая "всеобщая" (?) история охватывает собой лишь крохотное поле в практически беспредельном пространстве всё ещё не исследованных областей, относящихся к нашей, последней, пятой корневой расе. Поэтому-то каждый вновь открытый артефакт, каждый новый глиф, пришедший к нам из седой древности и пополняющий наш прежний запас знаний, продолжает истолковываться всё так же предвзято и без всякого учёта того конкретного цикла мысли, к которому данный глиф относится. Как же может восторжествовать Истина при неизменном господстве именно такого метода исследований!  

Те исторические памятники, которые уходят в глубины эпохи архаики, крайне редки и скудны, а те, которые всё же оказываются в поле зрения у деятелей науки, по ошибке причисляются ими к произведениям человечества нашей, ещё столь непродолжительной эры. Даже так называемая "всеобщая" (?) история охватывает собой лишь крохотное поле в практически беспредельном пространстве всё ещё не исследованных областей, относящихся к нашей, последней, пятой корневой расе. Поэтому-то каждый вновь открытый артефакт, каждый новый глиф, пришедший к нам из седой древности и пополняющий наш прежний запас знаний, продолжает истолковываться всё так же предвзято и без всякого учёта того конкретного цикла мысли, к которому данный глиф относится. Как же может восторжествовать Истина при неизменном господстве именно такого метода исследований!