Изменения

воплощал в себе "великую тайну, раскрывавшуюся во время мистерий", и его образ, скорее всего, "был принят как символ женской половой зрелости, благодаря его способности к сбрасыванию старой кожи и самообновлению"<ref>См. Natural Genesis, v. I, p. 340.</ref>.  

воплощал в себе "великую тайну, раскрывавшуюся во время мистерий", и его образ, скорее всего, "был принят как символ женской половой зрелости, благодаря его способности к сбрасыванию старой кожи и самообновлению"<ref>См. Natural Genesis, v. I, p. 340.</ref>.  

Всё это верно, но лишь применительно к таинствам, связанным с жизнью земных ''животных'', поскольку в качестве символа "''переоблачения'' и возрождения в мистериях (вселенских — ''Е.П.Б.'')", то есть "''конечной фазы''" жизни'''[1]''' — а мы бы сказали, её начальной и кульминационной фаз — таинства эти выходят за пределы нашего плана. Они ведут своё начало из царства чистого, идеального света и, совершив весь круг преображений и символических форм, "таинства" возвращаются в свою первоначальную точку — в эссенцию ''имматериальной'' каузальности. Они принадлежат к области наивысшего гнозиса. И, конечно же, они никогда не обрели бы ни своего настоящего имени, ни славы, если бы всё исчерпывалось одними только физиологическими (и в частности, женскими) функциями!  

Всё это верно, но лишь применительно к таинствам, связанным с жизнью земных ''животных'', поскольку в качестве символа "''переоблачения'' и возрождения в мистериях (вселенских — ''Е.П.Б.'')", то есть "''конечной фазы''" жизни'''[1]''' — а мы бы сказали, её начальной и кульминационной фаз — таинства эти выходят за пределы нашего плана. Они ведут своё начало из царства чистого, идеального Света и, совершив весь круг преображений и символических форм, "таинства" возвращаются в свою первоначальную точку — в эссенцию ''имматериальной'' каузальности. Они принадлежат к области наивысшего гнозиса. И, конечно же, они никогда не обрели бы ни своего настоящего имени, ни славы, если бы всё исчерпывалось одними только физиологическими (и в частности, женскими) функциями!  

В качестве символа змей выступал в стольких аспектах и передавал столько оккультных значений, что его можно сравнить только с самим деревом — "деревом жизни", с которым он символически и практически нерасторжимо связан. Но никогда в древности эти символы (как в их метафизическом смысле, так и в физическом) — дерево и змей, и вместе, и порознь, — не подвергались такой вульгаризации, как в наши дни, в эпоху разрушения идолов, разрушения не во имя истины, а во славу самой грубой материи.  

В качестве символа змей выступал в стольких аспектах и передавал столько оккультных значений, что его можно сравнить только с самим деревом — "деревом жизни", с которым он символически и практически нерасторжимо связан. Но никогда в древности эти символы (как в их метафизическом смысле, так и в физическом) — дерево и змей, и вместе, и порознь, — не подвергались такой вульгаризации, как в наши дни, в эпоху разрушения идолов, разрушения не во имя истины, а во славу самой грубой материи.  

{{Стиль А-Цитата|эти семь гласных звуков, "но голос с неба сказал: "Скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего".<ref>Откр., 10, 3-4.</ref>  

{{Стиль А-Цитата|эти семь гласных звуков, "но голос с неба сказал: "Скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего".<ref>Откр., 10, 3-4.</ref>  

"Ищете ли вы этих тайн?" — вопрошает Иисус в "Пистис Софии". "Нет тайны более восхитительной, чем они (семь гласных звуков): ибо приведут они души ваши к свету светов " — то есть к истинной премудрости. "Нет поэтому ничего более восхитительного, чем тайны, которых вы ищете, за исключением ''тайны семи гласных и их ''{{Стиль С-Капитель|сорока девяти}} ''сил'', и чисел оных". <ref>King, Gnostics — pp. 200-201 (''Pistis Sophia'', 378) (''SDR'', TUP). </ref>}}

"Ищете ли вы этих тайн?" — вопрошает Иисус в "Пистис Софии". "Нет тайны более восхитительной, чем они (семь гласных звуков): ибо приведут они души ваши к Свету Светов " — то есть к истинной премудрости. "Нет поэтому ничего более восхитительного, чем тайны, которых вы ищете, за исключением ''тайны семи гласных и их ''{{Стиль С-Капитель|сорока девяти}} ''сил'', и чисел оных". <ref>King, Gnostics — pp. 200-201 (''Pistis Sophia'', 378) (''SDR'', TUP). </ref>}}

В Индии это была ''тайна семи'' {{Стиль С-Капитель|огней}} и их сорока девяти огней или аспектов, или "чисел оных", что то же самое.  

В Индии это была ''тайна семи'' {{Стиль С-Капитель|огней}} и их сорока девяти огней или аспектов, или "чисел оных", что то же самое.  

Согласно же сочинениям герметиков, в каждой из семи областей посмертного восхождения "смертный" оставляет по одной из своих "душ" (принципов), пока не достигает плана, расположенного выше всех областей, где и остаётся в качестве великого бесплотного змея абсолютной мудрости — то есть в качестве самого Божества.  

Согласно же сочинениям герметиков, в каждой из семи областей посмертного восхождения "смертный" оставляет по одной из своих "душ" (принципов), пока не достигает плана, расположенного выше всех областей, где и остаётся в качестве великого бесплотного змея абсолютной мудрости — то есть в качестве самого Божества.  

В сокровенных учениях образ семиглавого змея несёт в себе немало значений. Это и семиглавый дракон, каждая голова которого олицетворяет одну из звёзд Малой Медведицы, но преимущественно он понимался как змей тьмы (т.е. как непостижимый и необъяснимый), семь голов которого символизировали семь логосов, отражений единого и первого проявленного света — мирового {{Стиль С-Капитель|Логоса}}.  

В сокровенных учениях образ семиглавого змея несёт в себе немало значений. Это и семиглавый дракон, каждая голова которого олицетворяет одну из звёзд Малой Медведицы, но преимущественно он понимался как змей тьмы (т.е. как непостижимый и необъяснимый), семь голов которого символизировали семь логосов, отражений единого и первого проявленного Света — мирового {{Стиль С-Капитель|Логоса}}.  

{{Сноски}}

{{Сноски}}