Изменения

{{Стр| 425 |МИФ ЕСТЬ УСТНОЕ ПРЕДАНИЕ}}

{{Стр| 425 |МИФ ЕСТЬ УСТНОЕ ПРЕДАНИЕ}}

концепции самых известных древних народов связаны с зачатками цивилизации у германских народов"<ref>Там же, p. 2.</ref>, всё же приятно обнаруживать и истины, запечатлённые, например, в следующих словах:  

концепции самых известных древних народов связаны с зачатками цивилизации у германских народов"<ref>Ibid. P. 2.</ref>, всё же приятно обнаруживать и истины, запечатлённые, например, в следующих словах:  

{{Стиль А-Цитата|"Эти волшебные сказки — вовсе не бессмысленные рассказы, написанные для развлечения праздного ума; они заключают в себе глубочайшую религию наших праотцов . . . "<ref>Там же, p. 21.</ref> }}

{{Стиль А-Цитата|"Эти волшебные сказки — вовсе не бессмысленные россказни, сочинённые для развлечения праздного ума; они заключают в себе глубочайшую религию наших праотцов . . . "<ref>Ibid. P. 21.</ref> }}

Именно так. И это касается не только религии, но и истории. В самом деле, слово "миф" (по-гречески μῦθος) обозначает сказание, передающееся из поколения в поколение в изустной форме, и даже в современной этимологии термин этот обозначает какой-то ''вымышленный'' сюжет, содержащий в себе, однако, ту или иную важную истину. В центре подобных преданий обычно стоит какая-либо исключительная личность, жизнеописание которой приобретает гипертрофированный вид в силу того, что эта необычная фигура обрастает богатой народной фантазией нескольких поколений её почитателей, но жизнеописания такого рода не становятся от этого ''целиком и полностью'' сказкой. Подобно нашим предкам, первобытным ариям, мы твёрдо верим в то, что в природе действует немало сил, которые способны проявлять себя и обладают определённой личностью и разумом.  

Именно так. И это касается не только религии, но и истории. В самом деле, слово "миф" (по-гречески μῦθος) обозначает сказание, передающееся из поколения в поколение в изустной форме, и даже в современной этимологии термин этот обозначает какой-то ''вымышленный'' сюжет, содержащий в себе, однако, ту или иную важную истину. В центре подобных преданий обычно стоит какая-либо исключительная личность, жизнеописание которой приобретает гипертрофированный вид в силу того, что эта необычная фигура обрастает богатой народной фантазией нескольких поколений её почитателей, но жизнеописания такого рода не становятся от этого ''целиком и полностью'' сказкой. Подобно нашим предкам, первобытным ариям, мы твёрдо верим в то, что в природе действует немало сил, которые способны проявлять себя и обладают определённой личностью и разумом.  

С течением времени архаичные учения всё больше тускнели, и народы — кто в большей, кто в меньшей степени — потеряли из виду наивысшее и единое начало всего сущего и начали переносить абстрактные свойства "беспричинной причины" на порождённые причинами следствия — в свою очередь, ставшие причинами — на творящие силы вселенной: великие народы это делали из опасения осквернить {{Стиль С-Капитель|идею}}, а малые — либо из-за того, что не смогли её понять, либо из-за отсутствия у них необходимых способностей к философскому мышлению, которое позволило бы им сохранить её в первоначальной чистоте. Однако все они — за исключением разве только поздних ариев, превратившихся ныне в европейцев и христиан, — продолжают питать к ним почтительное отношение в своих космогониях.  

С течением времени архаичные учения всё больше тускнели, и народы — кто в большей, кто в меньшей степени — потеряли из виду наивысшее и единое начало всего сущего и начали переносить абстрактные свойства "беспричинной причины" на порождённые причинами следствия (в свою очередь, ставшие причинами) — то есть на творящие силы Вселенной. Великие народы это делали из опасения осквернить {{Стиль С-Капитель|ИДЕЮ}}, а малые — либо из-за того, что не смогли эту идею понять, либо из-за отсутствия у них необходимых способностей к философскому мышлению, которое позволило бы им сохранить её в первоначальной чистоте. Однако все они — за исключением разве только поздних ариев, превратившихся ныне в европейцев и христиан, — продолжают питать к ним почтительное отношение в своих космогониях.  

Как показывает Томас Тэйлор,'''[1]''' обладавший самой глубокой интуицией из всех переводчиков греческих сочинений, ни один народ мира никогда не воспринимал единое начало в качестве непосредственного творца видимой вселенной,<ref>См. Томас Тэйлор. Мнения античных теологов (Thomas Taylor, "Opinions of Ancient Theologists," April 1797): ". . . согласно учениям античных теологов, . . . наивысший бог не является непосредственным мастером-строителем вселенной" — p. 259 (''Monthly Magazine'', v. 3) (''SDR'', TUP). </ref> поскольку, восхищаясь, например, тем или иным зданием, ни один человек в здравом уме не станет думать, будто архитектор и планировщик этого здания действительно построил его своими собственными руками. По свидетельству Дамаския ("О первых началах", Περὶ ̕αρχῶν), это единое начало называли "непознаваемой {{Стиль С-Капитель|тьмой}}".<ref>См. Дамаский Диадох. О первых началах. СПб, 2000, 125в, с. 358: ". . . по их [египтян — ''перев''.] мнению, воспеваемое единое начало всего — непознаваемая тьма . . ."</ref> Вавилоняне никогда не говорили о первоначале вслух. В своём трактате "О воздержании от одушевлённых" (Περὶ ἀποχῆς ἐμψυχῶν) Порфирий говорит:

Как показывает Томас Тэйлор,'''[1]''' обладавший самой глубокой интуицией из всех переводчиков греческих сочинений, ни один народ мира никогда не воспринимал единое начало в качестве непосредственного творца видимой вселенной,<ref>См. Томас Тэйлор. Мнения античных теологов (Thomas Taylor, "Opinions of Ancient Theologists," April 1797): ". . . согласно учениям античных теологов, . . . наивысший бог не является непосредственным мастером-строителем вселенной" — p. 259 (''Monthly Magazine'', v. 3) (''SDR'', TUP). </ref> поскольку, восхищаясь, например, тем или иным зданием, ни один человек в здравом уме не станет думать, будто архитектор и планировщик этого здания действительно построил его своими собственными руками. По свидетельству Дамаския ("О первых началах", Περὶ ̕αρχῶν), это единое начало называли "непознаваемой {{Стиль С-Капитель|ТЬМОЙ}}".<ref>См. Дамаский Диадох. О первых началах. СПб, 2000, 125в, с. 358: ". . . по их [египтян — ''перев''.] мнению, воспеваемое единое начало всего — непознаваемая тьма . . ."</ref> Вавилоняне никогда не говорили о первоначале вслух. В своём трактате "О воздержании от одушевлённых" (Περὶ ἀποχῆς ἐμψυχῶν) Порфирий говорит:

{{Стиль А-Цитата|"К этому богу, который выше всех вещей, не дóлжно обращаться ни с внешней речью, ни с тем, что называется внутренней. . . . ."<ref>Taylor, Opinions — p. 259 (SDR, TUP).

{{Стиль А-Цитата|"К этому богу, который выше всех вещей, не дóлжно обращаться ни с внешней речью, ни с тем, что называется внутренней. . . . ."<ref>Taylor, Opinions — p. 259 (SDR, TUP).

{{Стр| 426 |ТАЙНАЯ ДОКТРИНА}}

{{Стр| 426 |ТАЙНАЯ ДОКТРИНА}}

непосредственный мастер-строитель вселенной, вовсе не является ''наивысшим богом'', так же как, например, сэр Кристофер Рен,<ref>Christopher Wren, архитектор Собора Св. Павла в Лондоне. Одновременно известен как основатель масонства в Англии.</ref> взятый в своём чисто физическом, человеческом аспекте, ничуть не является тем заключённым внутри него {{Стиль С-Капитель|умом}}, который и породил замечательные шедевры искусства. Поэтому-то Гомер и обходит молчанием не только первоначало, но и те два начала, которые следуют сразу за первым: ''Эфир'' (Æther) и ''хаос'' Орфея и Гесиода, а также ''предел'' и беспредельность Пифагора и Платона.'''[1]''' . . . . Это наивысшее начало Прокл описывает как . . .  

непосредственный мастер-строитель вселенной, вовсе не является ''наивысшим богом'', так же как, например, сэр Кристофер Рен,<ref>Christopher Wren, архитектор Собора Св. Павла в Лондоне. Одновременно известен как основатель масонства в Англии.</ref> взятый в своём чисто физическом, человеческом аспекте, ничуть не является тем заключённым внутри него {{Стиль С-Капитель|УМОМ}}, который и породил замечательные шедевры искусства. Поэтому-то Гомер и обходит молчанием не только первоначало, но и те два начала, которые следуют сразу за первым: ''Эфир'' (Æther) и ''хаос'' Орфея и Гесиода, а также ''предел'' и беспредельность Пифагора и Платона.'''[1]''' . . . . Это наивысшее начало Прокл описывает как . . .  

{{Стиль А-Цитата|"Единство всех единств, потустороннее даже самым первым адитам<ref>В своём примечании Т.Тэйлор объясняет: "Тот разряд оккультных и незримых сущностей, к которым относятся Ночь и Фанес, Орфей называет ''адитом'' (''adytum''). Следовательно, под первыми ''адитами'' Прокл понимает наивысший разряд умопостигаемых сущностей".</ref>, . . более неизреченное, чем всякое молчание и более неведомое, чем всякая сущность (эссенция), . . он [первый бог] сокрыт в умопостигаемых богах"<ref>Proclus, "On the Theology of Plato," Book II, ch. XI (tr. Thomas Taylor, 1793). См. русск. перевод: Прокл. Платоновская теология. СПб, 2001, кн. II, гл. XI, с. 146: ". . . давайте скажем самим себе, что . . . мы постигли обособленного первого бога . . . И, поскольку он — бог всех богов и генада генад, и поскольку он потусторонен первой недоступной для входа святыне, более неизречен, чем всякое молчание, и более непознаваем, чем любое наличное бытие, он, как святой, скрыт среди святых умопостигаемых богов".</ref>. }}

{{Стиль А-Цитата|"Единство всех единств, потустороннее даже самым первым адитам<ref>В своём примечании Т.Тэйлор объясняет: "Тот разряд оккультных и незримых сущностей, к которым относятся Ночь и Фанес, Орфей называет ''адитом'' (''adytum''). Следовательно, под первыми ''адитами'' Прокл понимает наивысший разряд умопостигаемых сущностей".</ref>, . . более неизреченное, чем всякое молчание и более неведомое, чем всякая сущность (эссенция), . . он [первый бог] сокрыт в умопостигаемых богах"<ref>Proclus, "On the Theology of Plato," Book II, ch. XI (tr. Thomas Taylor, 1793). См. русск. перевод: Прокл. Платоновская теология. СПб, 2001, кн. II, гл. XI, с. 146: ". . . давайте скажем самим себе, что . . . мы постигли обособленного первого бога . . . И, поскольку он — бог всех богов и генада генад, и поскольку он потусторонен первой недоступной для входа святыне, более неизречен, чем всякое молчание, и более непознаваем, чем любое наличное бытие, он, как святой, скрыт среди святых умопостигаемых богов".</ref>. }}

К тому, о чём писал Томас Тэйлор в 1797 году (то есть что "в постижении начала начал евреи, по-видимому, не поднялись выше определения его как ''непосредственного ''мастера-строителя вселенной",<ref>Taylor, Opinions — p. 260 (SDR, TUP).</ref> ведь "Моисей говорит о тьме над бездною, не упоминая ни одним словом о том, что должна была иметься какая-то причина для её существования"<ref>См. там же (''SDR'', TUP). </ref>'''[2]'''), можно было бы добавить и ещё кое-что, а именно: евреи в своей Библии (чисто эзотерическом и символическом сочинении) никогда не вульгаризировали своё метафорическое божество так глубоко, как сделали это христиане, приняв Иегову в качестве своего единого живого, но ''личного'' Бога.  

К тому, о чём писал Томас Тэйлор в 1797 году (то есть что "в постижении начала начал евреи, по-видимому, не поднялись выше определения его как ''непосредственного ''мастера-строителя вселенной",<ref>Taylor, Opinions — p. 260 (SDR, TUP).</ref> ведь "Моисей говорит о тьме над бездною, не упоминая ни одним словом о том, что должна была иметься какая-то причина для её существования"<ref>См. там же (''SDR'', TUP). </ref>'''[2]'''), можно было бы добавить и ещё кое-что, а именно: евреи в своей Библии (чисто эзотерическом и символическом сочинении) никогда не вульгаризировали своё метафорическое божество так глубоко, как сделали это христиане, приняв Иегову в качестве своего единого живого, но ''личного'' Бога.  

Это первое, а точнее сказать, {{Стиль С-Капитель|единое}} начало получило название "небесного круга", который символически изображался в виде иерограммы с точкой внутри круга или равностороннего треугольника, и точка эта обозначала {{Стиль С-Капитель|Логос}}.  

Это первое, а точнее сказать, {{Стиль С-Капитель|ЕДИНОЕ}} начало получило название "небесного круга", который символически изображался в виде иерограммы с точкой внутри круга или равностороннего треугольника, и точка эта обозначала {{Стиль С-Капитель|ЛОГОС}}.  

Так, в "Ригведе", где о Брахме не идёт ещё даже и речи, вся космогония предваряется рассказом о ''Хираньягхарбхе'' ("золотом яйце") и Праджапати (позднее Брахме),<ref>См. Dowson, Classical Dictionary: "Имя Брахмы не встречается ни в ведах, ни в брахманах, где активный творец фигурирует под именем Хираньягарбха, Праджапати и т.д. . . " — p. 57 (''SDR'', TUP). </ref> из которых в процессе эманации рождаются все иерархии "творцов".  

Так, в "Ригведе", где о Брахме не идёт ещё даже и речи, вся космогония предваряется рассказом о ''Хираньягхарбхе'' ("золотом яйце") и Праджапати (позднее Брахме),<ref>См. Dowson, Classical Dictionary: "Имя Брахмы не встречается ни в ведах, ни в брахманах, где активный творец фигурирует под именем Хираньягарбха, Праджапати и т.д. . . " — p. 57 (''SDR'', TUP). </ref> из которых в процессе эманации рождаются все иерархии "творцов".  

Монада, или точка, выступает первоисточником и является той единицей, из которой берёт начало вся система чисел.<ref>См. Дж. Оливер. Треугольник Пифагора (G. Oliver, "The Pythagorean Triangle," 1875): ". . . монада — это символический трон всемогущего божества, расположенный в центре эмпиреев . . . Это представление символически выражалось в виде иерограммы, в которой точка располагалась внутри круга или равностороннего треугольника, . . . ибо монада, или точка, есть источник и причина всей системы чисел . . ." — p. 36 (''SDR'', TUP). </ref> Эта точка и есть первопричина, а {{Стиль С-Капитель|то}}, из чего она в виде эманации возникает, — а вернее, то, выражением чего, логосом чего она является, — всегда обходится молчанием. Этот символ вселенной, ''точка внутри круга'', — ещё не сам архитектор, а причина этого архитектора, и последний соотносится с этой причиной так же, как сама точка соотносится с ''окружностью'', которая, по Гермесу Трисмегисту, не поддаётся никакому определению.<ref>См там же: "Универсальный символ, которым была обозначена эта великая сущность, ''точка внутри круга'' . . . Гермес Трисмегист . . . описывает создателя вселенной как "умопостигаемую сферу, центр которой располагается везде, но окружность которой не поддаётся никакому определению", ибо вселенная не имеет границ . . ." — p. 37 (''SDR'', TUP). </ref>  

Тем первоисточником всего, той единицей, с которой начинается вся система чисел, является монада, или точка.<ref>См. Дж. Оливер. Треугольник Пифагора (G. Oliver, "The Pythagorean Triangle," 1875): ". . . монада — это символический трон всемогущего божества, расположенный в центре эмпиреев . . . Это представление символически выражалось в виде иерограммы, в которой точка располагалась внутри круга или равностороннего треугольника, . . . ибо монада, или точка, есть источник и причина всей системы чисел . . ." — p. 36 (''SDR'', TUP). </ref> Эта точка и есть первопричина, а {{Стиль С-Капитель|ТО}}, из чего она в виде эманации возникает, — а вернее, то, выражением чего, логосом чего она является, — всегда обходится молчанием. Этот символ вселенной, ''точка внутри круга'', — ещё не сам архитектор, а причина этого архитектора, и последний соотносится с этой причиной так же, как сама точка соотносится с ''окружностью'', которая, по Гермесу Трисмегисту, не поддаётся никакому определению.<ref>См там же: "Универсальный символ, которым была обозначена эта великая сущность, ''точка внутри круга'' . . . Гермес Трисмегист . . . описывает создателя вселенной как "умопостигаемую сферу, центр которой располагается везде, но окружность которой не поддаётся никакому определению", ибо вселенная не имеет границ . . ." — p. 37 (''SDR'', TUP). </ref>  

Как показывает Порфирий, понятия "монада" и "диада" в учении Пифагора идентичны ''беспредельности'' и ''пределу'', о которых говорит Платон в своём "Филебе", называя их άπειρον и πέρας.<ref>Платон. Сочинения. Т. 3, ч. 1, СПб, 2007 — Филеб, 16с, с. 20: ". . . все, о чем говорится как о вечно сущем, состоит из единства и множества и заключает в себе сросшиеся воедино предел и беспредельность".</ref> Из них только последний ("мать") состоит из субстанции. Первая же (беспредельность) выступает "''причиной всего единства и мерой всех вещей''" (Vit. Pyth., p. 47)<ref>Porphyry, De vita Pythagorae ("Жизнь Пифагора"). "Единица эта [монада — ''перев''.] присутствует во всем, что состоит из частей, она соединяет эти части и сообщает им единодушие, ибо причастна к первопричине" (См. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., "Мысль", 1986 — Порфирий. Жизнь Пифагора, 49, с. 424).</ref>. Таким образом, диада (мулапракрити, {{Стиль С-Капитель|завеса}}) — это мать Логоса и в то же самое время его ''дочь'', то есть объект его восприятия, его произведённый

Как показывает Порфирий, понятия "монада" и "диада" в учении Пифагора идентичны ''беспредельности'' и ''пределу'', о которых говорит Платон в своём "Филебе", называя их άπειρον и πέρας.<ref>Платон. Сочинения. Т. 3, ч. 1, СПб, 2007 — Филеб, 16с, с. 20: ". . . все, о чем говорится как о вечно сущем, состоит из единства и множества и заключает в себе сросшиеся воедино предел и беспредельность".</ref> Из них только последнее ("мать") состоит из субстанции. Первая же (беспредельность) выступает "''причиной всего единства и мерой всех вещей''" (Vit. Pyth., p. 47)<ref>Porphyry, De vita Pythagorae ("Жизнь Пифагора"). "Единица эта [монада — ''перев''.] присутствует во всем, что состоит из частей, она соединяет эти части и сообщает им единодушие, ибо причастна к первопричине" (См. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., "Мысль", 1986 — Порфирий. Жизнь Пифагора, 49, с. 424).</ref>. Таким образом, диада (мулапракрити, {{Стиль С-Капитель|ЗАВЕСА}}) — это мать логоса и в то же самое время его ''дочь'', то есть объект его восприятия, его произведённый

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

'''[1]''' Этот-то "предел", смешиваемый с "''беспредельностью''", и осыпает Капила сарказмом в своём споре с йогинами-брахманами, утверждающими, будто они в своих мистических видениях способны видеть "Всевышнего".<ref>См. Max Müller, Chips: ". . . йогины . . . утверждали, будто в экстатическом состоянии человек обладает способностью созерцать Бога лицом к лицу . . . Вы не доказали существование своего Господа, замечает [Капила], а потому я не вижу никаких оснований, почему я должен изменить своё определение чувственного восприятия, чтобы в него могли вписаться ваши экстатические видения . . . насмешливо говорил он, обращаясь к своим противникам . . . Верховным божеством мистиков, разъяснял Капила, может быть либо Абсолют и нечто безусловное (мукта), либо что-то ограниченное и конкретно обусловленное (баддха). Если он абсолютен и безусловен, то не может переходить в состояние какого-либо творца . . . Если же, наоборот, он изображается как нечто активное и способное трудиться и творить, то он уже не может больше оставаться той абсолютной и неизменной сущностью, в которую, как нас убеждают, мы должны веровать" — 1:228-229 (''SDR'', TUP). </ref>  

'''[1]''' Этот-то "предел", смешиваемый с "''беспредельностью''", и осыпает Капила сарказмом в своём споре с йогинами-брахманами, утверждавшими, будто в своих мистических видениях они способны созерцать "Всевышнего".<ref>См. Max Müller, Chips: ". . . йогины . . . утверждали, будто в экстатическом состоянии человек обладает способностью созерцать Бога лицом к лицу . . . Вы не доказали существование своего Господа, замечает [Капила], а потому я не вижу никаких оснований, по которым я должен изменить своё определение чувственного восприятия, чтобы в него могли вписаться ваши экстатические видения . . . насмешливо говорил он, обращаясь к своим противникам . . . Верховным божеством мистиков, разъяснял Капила, может быть либо Абсолют и нечто безусловное (мукта), либо что-то ограниченное и конкретно обусловленное (баддха). Если он абсолютен и безусловен, то не может переходить в состояние какого-либо творца . . . Если же, наоборот, он изображается как нечто активное и способное трудиться и творить, то он уже не может больше оставаться той абсолютной и неизменной сущностью, в которую, как нас убеждают, мы должны веровать" — 1:228-229 (''SDR'', TUP). </ref>  

'''[2]''' См. статью Т. Тэйлора, опубликованную в "Monthly Magazine". Она цитируется журналом "Platonist", выходящим под ред. Т.М. Джонсона, члена ТО, Осцеола, Миссури (февральский номер за 1887 год).<ref>См. Томас Тэйлор. О первоначале (Thomas Taylor, “On the First Principle,”) Feb. 1887, ''The Platonist'', v. 3 [Статья "О первоначале" была опубликована под названием "Мнения античных теологов" в журнале "The Monthly Magazine," v. 3, в апреле 1797 года] (''SDR'', TUP). </ref>

'''[2]''' См. статью Т. Тэйлора, опубликованную в "Monthly Magazine". Она цитируется журналом "Platonist" (edited by T. M. Johnson, F.T.S., Osceola, Missouri. Feb. Number of 1887).<ref>См. Томас Тэйлор. О первоначале (Thomas Taylor, “On the First Principle,”) Feb. 1887, ''The Platonist'', v. 3 [Статья "О первоначале" была опубликована под названием "Мнения античных теологов" в журнале "The Monthly Magazine," v. 3, в апреле 1797 года] (''SDR'', TUP). </ref>

{{Сноски автора завершены}}

{{Сноски автора завершены}}

{{Стр| 427 |ЛОГОСЫ-ТВОРЦЫ, АНДРОГИНЫ}}

{{Стр| 427 |ЛОГОСЫ-ТВОРЦЫ, АНДРОГИНЫ}}

производитель и вторичная причина. По Пифагору, {{Стиль С-Капитель|монада}} возвращается в безмолвие и тьму тут же, как только она испускает из себя ''триаду'', из которой рождаются в виде эманаций и остальные семь из тех 10 (десяти) чисел, которые составляют основу проявленной вселенной.  

производитель и вторичная причина. По Пифагору, {{Стиль С-Капитель|МОНАДА}} возвращается в безмолвие и тьму тут же, как только она испускает из себя ''триаду'', из которой рождаются в виде эманаций и остальные семь из тех 10 (десяти) чисел, которые составляют основу проявленной вселенной.  

Ту же картину наблюдаем мы и в скандинавской космогонии.  

Ту же картину наблюдаем мы и в скандинавской космогонии.  

{{Стиль А-Цитата|"В начале была великая бездна (хаос — ''Е.П.Б.''), и не было ни дня, ни ночи. Бездна эта была Гинунгагап, разверстая пропасть, не имевшая ни начала, ни конца."<ref>Asgard and the Gods, p. 22.</ref> }}

{{Стиль А-Цитата|"В начале была великая бездна (хаос — ''Е.П.Б.''), и не было ни дня, ни ночи. Бездна эта была Гинунгагап, разверстая пропасть, не имевшая ни начала, ни конца."<ref>Asgard and the Gods, p. 22.</ref> }}

{{Стиль С-Капитель|Всеотец}}, несотворённый и незримый, обитал в глубинах "бездны" ({{Стиль С-Капитель|пространства}} — ''Е.П.Б.'') и ''желал'', и всё, что он возжелал, являлось.)  

{{Стиль С-Капитель|ВСЕОТЕЦ}}, несотворённый и незримый, обитал в глубинах "бездны" ({{Стиль С-Капитель|ПРОСТРАНСТВА}} — ''Е.П.Б.'') и ''желал'', и всё, что он возжелал, являлось.)  

То же самое происходит и в индуистской космогонии, где развёртывание (эволюция) вселенной подразделяется на два акта: в Индии они называются творением ''Пракрити'' и творением ''Падмы''.  

То же самое происходит и в индуистской космогонии, где развёртывание (эволюция) вселенной подразделяется на два акта: в Индии они называются творением ''Пракрити'' и творением ''Падмы''.  

Прежде чем тёплые лучи, истекающие из "дома светозарности", пробуждают жизнь в великих водах пространства, появляются элементы первого творения, и уже из них создаётся великан Имир (также Аургельмир) — первоматерия, выделившаяся из хаоса (название которой буквально переводится как "''кипящая глина''"). Затем появляется корова Аудумла, кормилица,'''[1]''' от которой рождается Бури (производитель), которому дочь "инеистых великанов" (сыновей Имира), Бестла, родила трёх сыновей: Одина, Вили и Ве, то есть "духа", "волю" и "святость". (''Ср. с генезисом первобытных рас в настоящей книге'').<ref>См. Тайная доктрина, том 2, станс IV "Создание первых рас".</ref> Это случилось, когда тьма ещё царила во всём пространстве, когда ещё не возникли творческие силы, асы (дхьян-чоханы), и ещё не произросло мировое ''дерево'' времени и жизни Иггдрасил, и не существовало пока чертога героев<ref>Или "чертога погибших".</ref> — Вальхаллы. Скандинавские легенды о сотворении нашей земли и всего мира начинаются с сотворения ''времени'' и человеческой жизни. Всё, что было до того, — для них "тьма", в которой обитает причина всего — Всеотец.  

Прежде чем тёплые лучи, истекающие из "дома светозарности", пробуждают жизнь в великих водах пространства, появляются элементы первого творения, и уже из них создаётся великан Имир (также Аургельмир) — первоматерия, выделившаяся из хаоса (название которой буквально переводится как "''кипящая глина''"). Затем появляется корова Аудумла, кормилица,'''[1]''' от которой рождается Бури (производитель), которому дочь "инеистых великанов" (сыновей Имира), Бестла, родила трёх сыновей: Одина, Вили и Ве, то есть "духа", "волю" и "святость". (''Ср. с генезисом первобытных рас в нащей книге'').<ref>См. Тайная доктрина, том 2, станс IV "Создание первых рас".</ref> Это случилось, когда тьма ещё царила во всём пространстве, когда ещё не возникли творческие силы, ''асы'' (дхьян-чоханы), и ещё не произросло мировое ''дерево'' времени и жизни Иггдрасил, и не существовало пока чертога героев<ref>Или "чертога погибших".</ref> — Вальхаллы. Скандинавские легенды о сотворении нашей земли и всего мира начинаются с сотворения ''времени'' и человеческой жизни. Всё, что было до того, — для них "тьма", в которой обитает причина всего — Всеотец.  

Как замечает редактор книги "Асгард и боги", хотя легенды эти и содержат в себе идею {{Стиль С-Капитель|Всеотца}} как первопричины всего, "он в поэмах упоминается лишь вскользь, и не более того",<ref>Там же, р. 26.</ref> однако причина этого вовсе не в том, что до проповеди Евангелия эта идея, как он полагает, "не могла возвыситься до ясного осмысления вечного",<ref>Там же, р. 29.</ref> а в глубокой эзотеричности самой этой идеи.  

Как замечает редактор книги "Асгард и боги", хотя легенды эти и содержат в себе идею {{Стиль С-Капитель|Всеотца}} как первопричины всего, "он в поэмах упоминается лишь вскользь, и не более того",<ref>Там же, р. 26.</ref> однако причина этого вовсе не в том, что до проповеди Евангелия эта идея, как он полагает, "не могла возвыситься до ясного осмысления вечного",<ref>Там же, р. 29.</ref> а в глубокой эзотеричности самой этой идеи.