Изменения

Древность не знала никакого отдельного, всецело и абсолютно дурного "бога зла". Язычники мыслили добро и зло в образах двух близнецов-братьев, родившихся от одной "матери" — природы. Едва эта мысль сбросила с себя одежды архаики, как, в свою очередь, и премудрость обрела форму философии. Вначале добро и зло символически изображались в виде чистых абстракций — как свет и тьма. Затем образы для них стали отбираться из числа самых естественных и бесконечно повторяющихся космических явлений — таких, как день и ночь, солнце и луна. Позже их стали изображать уже в виде воинства солнечных и лунных божеств, и дракону тьмы теперь стал противостоять дракон света (см. том I, стансы V и VII).  

Древность не знала никакого отдельного, всецело и абсолютно дурного "бога зла". Язычники мыслили добро и зло в образах двух близнецов-братьев, родившихся от одной "матери" — природы. Едва эта мысль сбросила с себя одежды архаики, как, в свою очередь, и премудрость обрела форму философии. Вначале добро и зло символически изображались в виде чистых абстракций — как свет и тьма. Затем образы для них стали отбираться из числа самых естественных и бесконечно повторяющихся космических явлений — таких, как день и ночь, солнце и луна. Позже их стали изображать уже в виде воинства солнечных и лунных божеств, и дракону тьмы теперь стал противостоять дракон света (см. том I, стансы V и VII).  

Воинство сатаны — это то же дитя Божье, что и воинство бней Элима<ref>Бней Элохим (בני אלוהים) (''ивр''.) — сыны Божьи.</ref>. Это дети Божии, пришедшие "предстать пред Господа", отца своего (см. Иов 2). "Сыны Божии" превратились в "падших ангелов" лишь после того, как "увидели дочерей человеческих, что они ''красивы''" (Быт. 6:2). В индуистской философии ''суры'', самые первые и светлейшие боги, становятся ''асурами'' и теряют свой высокий ранг лишь по воле фантазии браминов.  

Воинство сатаны — это то же дитя Божье, что и воинство бней Элим<ref>Элим (אלים) — боги (мн. ч. от “эл”, אל, “бог”). Бней Элим (בני אלים) (''ивр''.) — сыны Божьи.</ref>. Это дети Божии, пришедшие "предстать пред Господа", отца своего (см. Иов 2). "Сыны Божии" превратились в "падших ангелов" лишь после того, как "увидели дочерей человеческих, что они ''красивы''" (Быт. 6:2). В индуистской философии ''суры'', самые первые и светлейшие боги, становятся ''асурами'' и теряют свой высокий ранг лишь по воле фантазии браминов.  

Сатана никогда не принимал индивидуализированного человекоподобного образа до тех самых пор, пока человек не сотворил себе "единого живого личного Бога", но даже тогда сатана возник в своём характерном образе лишь в силу острейшей необходимости. Возникла потребность в некой ширме, понадобился некий козёл отпущения, чтобы как-то объяснить жестокость, заблуждения и откровенную несправедливость, совершаемые тем, кто должен был бы воплощать абсолютное совершенство, милосердие и доброту.  

Сатана никогда не принимал индивидуализированного человекоподобного образа до тех самых пор, пока человек не сотворил себе "единого живого личного Бога", но даже тогда сатана возник в своём характерном образе лишь в силу острейшей необходимости. Возникла потребность в некой ширме, понадобился некий козёл отпущения, чтобы как-то объяснить жестокость, заблуждения и откровенную несправедливость, совершаемые тем, кто должен был бы воплощать абсолютное совершенство, милосердие и доброту.  

Это антропоморфизированный ''демиург'', "Творец неба и земли", когда обособляется от коллективного воинства своих сотворцов, которых он как бы символизирует и синтезирует в своём лице. Это ''уже'' тот Бог, который знаком нам по ''богословиям''. "Мысль порождает желание". Некогда чисто философский символ, оставленный на произвол извращённой человеческой фантазии, впоследствии переплавился в образ злобного искусителя, коварного и ревнивого Бога.  

Это антропоморфизированный ''демиург'', "Творец неба и земли", когда обособляется от коллективного воинства своих сотворцов, которых он как бы символизирует и синтезирует в своём лице. Это ''уже'' тот Бог, который знаком нам по ''богословиям''. "Мысль порождает желание". Некогда чисто философский символ, оставленный на произвол извращённой человеческой фантазии, впоследствии переплавился в образ злобного искусителя, коварного и ревнивого Бога.  

Поскольку о драконах и прочих падших ангелах речь у нас пойдёт в других разделах этой книги, то здесь достаточно будет сказать несколько слов о злостно оклеветанном сатане. Изучающему Тайное учение следует хорошо запомнить, что и по сей день у всех (за исключением христианских) народов дьявол — это сущность, представляющая собой противоположный аспект так называемого "Творца" в его ["Творца"] двойственной природе, и не более того. И в этом нет ничего противоестественного. Невозможно сначала объявлять Бога синтезом вселенной, всесущим, всезнающим и бесконечным, а затем отделять его от зла. Поскольку в мире больше зла, чем добра, то сама логика заставляет нас сделать вывод о том, что Бог должен либо включать зло в себя, либо выступать его прямой причиной, либо отказаться от притязаний на абсолютность. В древности это понималось так ясно, что тогдашние философы — а вслед за ними и сегодняшние каббалисты — определяли зло как подкладку Бога или Блага: так что выражение ''Demon est Deus inversus'' уходит корнями в глубокую древность.  

Поскольку о драконах и прочих "падших ангелах" речь у нас пойдёт в других разделах этой книги, то здесь достаточно будет сказать несколько слов о злостно оклеветанном сатане. Изучающему Тайное учение следует хорошо запомнить, что и по сей день у всех (за исключением христианских) народов дьявол — это сущность, представляющая собой противоположный аспект так называемого "Творца" в его ["Творца"] двойственной природе, и не более того. И в этом нет ничего противоестественного. Невозможно сначала объявлять Бога синтезом вселенной, всесущим, всезнающим и бесконечным, а затем отделять его от зла. Поскольку в мире больше зла, чем добра, то сама логика заставляет нас сделать вывод о том, что Бог должен либо включать зло в себя, либо выступать его прямой причиной, либо отказаться от притязаний на абсолютность. В древности это понималось так ясно, что тогдашние философы — а вслед за ними и сегодняшние каббалисты — определяли зло как подкладку Бога или Блага: так что выражение ''Demon est Deus inversus'' уходит корнями в глубокую древность.  

В самом деле, зло — это не что иное, как противоборствующая слепая сила природы, это её ''реакция'', ''оппозиция'' и ''контраст'': зло для одних, благо для других. Не существует ''malum in se''<ref>Зла как такового, зла самого по себе (''лат''.)</ref>: есть лишь тень света, без которой свет не мог бы существовать даже для наших органов чувств. Исчезни вдруг зло на земле — и с ним вместе исчезло бы и благо.  

В самом деле, зло — это не что иное, как противоборствующая слепая сила природы, это её ''реакция'', ''оппозиция'' и ''контраст'': зло для одних, благо для других. Не существует ''malum in se''<ref>Зла как такового, зла самого по себе (''лат''.)</ref>: есть лишь тень света, без которой свет не мог бы существовать даже для наших органов чувств. Исчезни вдруг зло на земле — и с ним вместе исчезло бы и благо.  

Среди теистов и людей, верящих в личного Бога, лишь единицы не пытаются усмотреть в сатане тень Бога, лишь единицы не считают возможным для себя, путая одного с другим, молиться этому идолу, испрашивая у него помощи и защиты ради того, чтобы безнаказанно творить зло и жестокость. И со словами: "И не введи нас во искушение" миллионы христиан в сердце своём обращаются ежедневно не к дьяволу, а к тому, кто есть "Отче наш, сущий на небесах". Они делают это, повторяя те самые слова, которые были вложены в уста их Спасителя, и при этом даже не задумываются над тем, что смыслу этих слов прямо противоречит то, чему учит "брат Господа нашего" — Иаков:  

Среди теистов и людей, верящих в личного Бога, лишь единицы не пытаются усмотреть в сатане тень Бога, лишь единицы не считают возможным для себя, путая одного с другим, молиться этому идолу, испрашивая у него помощи и защиты ради того, чтобы безнаказанно творить зло и жестокость. И со словами: "И не введи нас во искушение" миллионы христиан в сердце своём обращаются ежедневно не к дьяволу, а к тому, кто есть "Отче наш, сущий на небесах". Они делают это, повторяя те самые слова, которые были вложены в уста их Спасителя, и при этом даже не задумываются над тем, что смыслу этих слов прямо противоречит то, чему учит "брат Господа нашего" — Иаков:  

{{Стиль А-Цитата|"В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого" (1 Иак. 1, 13).}}

{{Стиль А-Цитата|"В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого" (Иак. 1:13).}}

Но зачем же тогда утверждать, будто искушение исходит от дьявола, если церковь ''от имени Христова'' учит, что делается-то это самим же Богом? Откройте любую книгу, в которой тот или иной благочестивый автор даёт определение слову "искушение" в богословском смысле, и вы тут же найдёте два определения: (1) "скорби и печали, которыми Бог ''испытывает свой народ''"; (2) богатства и соблазны, используемые дьяволом для того, чтобы ''заманивать'' и завлекать человечество в свои сети (Иак. 1:2, 12 и Матф. 6:13).<ref>А. Круден. Полное соответствие Священным Писаниям (Alexander Cruden, "A Complete Concordance to the Holy Scriptures," 1830) — p. 607 (''SDR'', TUP). </ref> Если понимать слова обоих буквально, то получается, что два этих учения, Христа и Иакова, противоречат друг другу, и какой же догмат способен примирить их между собой, если не принимать в расчёт оккультный смысл их слов?  

Но зачем же тогда утверждать, будто искушение исходит от дьявола, если церковь ''от имени Христова'' учит, что делается-то это самим же Богом? Откройте любую книгу, в которой тот или иной благочестивый автор даёт определение слову "искушение" в богословском смысле, и вы тут же найдёте два определения: (1) "скорби и печали, которыми Бог ''испытывает свой народ''"; (2) богатства и соблазны, используемые дьяволом для того, чтобы ''заманивать'' и завлекать человечество в свои сети (Иак. 1:2, 12 и Матф. 6:13).<ref>А. Круден. Полное соответствие Священным Писаниям (Alexander Cruden, "A Complete Concordance to the Holy Scriptures," 1830) — p. 607 (''SDR'', TUP). </ref> Если понимать слова обоих буквально, то получается, что два этих учения, Христа и Иакова, противоречат друг другу, и какой же догмат способен примирить их между собой, если не принимать в расчёт оккультный смысл их слов?  

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

'''[1]''' О непонимании этого очень точно и красиво сказано в славословии йогинов "держателю земли", Брахме (в кн. I, гл. IV "В.-п."), где они произносят следующие слова: "Тот, кому неведом путь благочестивого подвижничества,<ref>То есть тот, кто не занимается высшей йогой.</ref> тот не имеет верного представления о природе мира. Невежествен тот, кто не замечает, что природу нашей вселенной составляет Премудрость,<ref>То есть идеация как ''esse'' вселенной.</ref> и судит о вселенной лишь как об объекте восприятия — тот заблудился в океане духовного неведения. Тот же, кому ведома истинная Премудрость, и ум его чист, тот ясно видит: весь мир наш и ''знание божественное суть единое целое, ''единое с тобой, о бог! Будь же милостив, о дух мировой!"

'''[1]''' О непонимании этого очень точно и красиво сказано в славословии йогинов "держателю земли", Брахме (в кн. I, гл. IV "В.-п."), где они произносят следующие слова: "Тот, кому неведом путь благочестивого подвижничества,<ref>То есть тот, кто не занимается высшей йогой.</ref> тот не имеет верного представления о природе мира. Невежествен тот, кто не замечает, что природу нашей вселенной составляет Премудрость,<ref>То есть идеация как ''esse'' вселенной.</ref> и кто судит о вселенной лишь как об объекте восприятия — тот заблудился в океане духовного неведения. Тот же, кому ведома истинная Премудрость, и ум его чист, тот ясно видит: весь мир наш и ''знание божественное суть единое целое, ''единое с тобой, о бог! Будь же милостив, о дух мировой!"

{{Сноски автора завершены}}

{{Сноски автора завершены}}

Затем этот великий морок, ''майямоха'', спустился на землю и увидел, что все дайтьи погружены в аскетическое покаяние. И тогда, приняв образ ''дигамбары'' (нагого нищего) с бритой головой, он приблизился к ним и обратился с такими сладкими речами: "О владыки расы дайтьев, отчего дни свои проводите вы в этом покаянье?" и т.д. и т.д. (Кн. II, XVIII<ref>Там же, p. 207.</ref>). }}

Затем этот великий морок, ''майямоха'', спустился на землю и увидел, что все дайтьи погружены в аскетическое покаяние. И тогда, приняв образ ''дигамбары'' (нагого нищего) с бритой головой, он приблизился к ним и обратился с такими сладкими речами: "О владыки расы дайтьев, отчего дни свои проводите вы в этом покаянье?" и т.д. и т.д. (Кн. II, XVIII<ref>Там же, p. 207.</ref>). }}

Наконец ''майямохе'' удаётся своими лукавыми речами соблазнить дайтьев, аналогично тому, как в конце концов и Ева поддаётся на уговоры змея, и они отступают от пути, заповеданного ведами. Вот как это место перевёл доктор Мьюер (Muir):

Наконец ''майямохе'' удаётся своими лукавыми речами соблазнить дайтьев — аналогично тому, как в конце концов и Ева поддаётся на уговоры змея, — и они отступают от пути, заповеданного ведами. Вот как это место перевёл доктор Мьюер (Muir):

{{Стиль А-Цитата|"Великому искусителю, вооружённому силой иллюзии, удалось затем с помощью многих других обманных средств сбить с пути истинного и других дайтьев. Очень скоро эти асуры (<nowiki>=</nowiki> дайтьи), обманутые искусителем (которым был Вишну ''— Е.П.Б.''), позабыли весь свой прежний уклад жизни, основанный на заповедях трёх вед. Одни стали возводить хулу на веды, другие — на богов, третьи — на обряды жертвоприношений, а прочие — на брахманов. Об этом учении даже говорить — всё равно что бросать слова на ветер, восклицали они. Убийство животных в жертвенных целях не возвысит нас в глазах богов. Да и одни только дети малые и могут утверждать, будто брошенное в огонь масло будет в грядущем поставлено нам в заслугу. . . . И если правда, что убитое ради жертвы животное возносится к небу, то почему бы тогда не начать жертвователям убивать своих же отцов? . . . . Непогрешимые указания не падают, о великие асуры, с небес. И мной, и другими разумными, как и вы сами, существами, в расчёт могут приниматься лишь заповеди, выведенные умом!" Действуя то так, то этак, искуситель (''рассудок — Е.П.Б.'') смог посеять сомнения в душе у дайтьев. . . . И едва }}

{{Стиль А-Цитата|"Великому искусителю, вооружённому силой иллюзии, удалось затем с помощью многих других обманных средств сбить с пути истинного и других дайтьев. Очень скоро эти асуры (<nowiki>=</nowiki> дайтьи), обманутые искусителем (которым был Вишну ''— Е.П.Б.''), позабыли весь свой прежний уклад жизни, основанный на заповедях трёх вед. Одни стали возводить хулу на веды, другие — на богов, третьи — на обряды жертвоприношений, а прочие — на брахманов. Об этом учении даже говорить — всё равно что бросать слова на ветер, восклицали они. Убийство животных в жертвенных целях не возвысит нас в глазах богов. Да и одни только дети малые и могут утверждать, будто брошенное в огонь масло будет в грядущем поставлено нам в заслугу. . . . И если правда, что убитое ради жертвы животное возносится к небу, то почему бы тогда не начать жертвователям убивать своих же отцов? . . . . Непогрешимые указания не падают, о великие асуры, с небес. И мной, и другими разумными, как и вы сами, существами, в расчёт могут приниматься лишь заповеди, выведенные умом!" Действуя то так, то этак, искуситель (''рассудок — Е.П.Б.'') смог посеять сомнения в душе у дайтьев. . . . И едва }}

Откроют ли когда-нибудь посвящённые брамины смысл этих иносказаний в полном объёме или нет — это вопрос, который мало интересует автора этих строк. Наша нынешняя задача состоит в том, чтобы показать, что при всём своём глубоком почитании многообразных ''творящих сил'', ни один философ никогда не признавал и не мог признать описанные в подобных аллегориях поступки за истинные деяния духа, за исключением, пожалуй, некоторых философов, принадлежащих к нынешним "высшим и цивилизованным" христианским расам.  

Откроют ли когда-нибудь посвящённые брамины смысл этих иносказаний в полном объёме или нет — это вопрос, который мало интересует автора этих строк. Наша нынешняя задача состоит в том, чтобы показать, что при всём своём глубоком почитании многообразных ''творящих сил'', ни один философ никогда не признавал и не мог признать описанные в подобных аллегориях поступки за истинные деяния духа, за исключением, пожалуй, некоторых философов, принадлежащих к нынешним "высшим и цивилизованным" христианским расам.  

Действительно, как было показано, в этических вопросах Иегова ни на йоту не превосходит Вишну. Вот почему оккультисты и даже некоторые каббалисты — независимо от того, считают ли они эти творческие силы ''живыми и наделёнными сознанием сущностями'' или нет (а что, в самом деле, мешает считать их таковыми?), — при всём при этом никогда не станут смешивать {{Стиль С-Капитель|ПРИЧИНУ}} со следствием и принимать духа Земли за Парабрахмана или эйн-софа. Во всяком случае, они очень хорошо понимают, в чём заключается истинная природа того, что греки называли Отцом-Эфиром, Юпитером-Титаном и т.д. и т.д. Они знают, что душа {{Стиль С-Капитель|АСТРАЛЬНОГО СВЕТА}} имеет божественную природу, а  

Действительно, как было показано, в этических вопросах Иегова ни на йоту не превосходит Вишну. Вот почему оккультисты и даже некоторые каббалисты — независимо от того, считают ли они эти творческие силы ''живыми и наделёнными сознанием сущностями'' или нет (а что, в самом деле, мешает считать их таковыми?), — при всём при этом никогда не станут смешивать {{Стиль С-Капитель|ПРИЧИНУ}} со следствием и не будут принимать духа Земли за Парабрахмана или эйн-софа. Во всяком случае, они очень хорошо понимают, в чём заключается истинная природа того, что греки называли Отцом-Эфиром, Юпитером-Титаном и т.д. и т.д. Они знают, что душа {{Стиль С-Капитель|АСТРАЛЬНОГО СВЕТА}} имеет божественную природу, а  

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}

{{Стиль А-ТД. Сноски ЕПБ}}