Изменения

Мы начнём с древних мистерий – унаследованных от атлантов первобытными арийцами – ментальное и интеллектуальное состояние которых профессор Макс Мюллер описал с таким большим искусством, но в то же время – не полностью. Он говорит:

Мы начнём с древних мистерий – унаследованных от атлантов первобытными арийцами – ментальное и интеллектуальное состояние которых профессор Макс Мюллер описал с таким большим искусством, но в то же время – не полностью. Он говорит:

{{Стиль А-Цитата|«В ней (в Ригведе) перед нами развёрнут период интеллектуальной жизни человека, которому нет аналогии в какой-либо другой части мира. В гимнах этой Веды мы видим человека предоставленного самому себе, чтобы решить загадку этого мира ... Он вызывает богов вокруг себя, он возносит хвалу, он поклоняется им. Но несмотря на всех этих богов ... которые и под ним, и над ним, этому поэту седой древности, кажется, как-то не по себе. У себя в груди он тоже открыл силу, которая никогда не бывает безмолвной когда он молится, никогда не отсутствует, когда он боится и трепещет. Кажется, что она одухотворяет его молитвы и сама же их выслушивает; кажется, что она живёт в нём, и в то же время поддерживает его и всё, что окружает его. Единственное имя, которое она находит подходящим для этой таинственной силы – это «Брахман»; ибо Брахман первоначально обозначал силу, волю, желание и движущую силу творчества. Но этот безличный Брахман тоже, как только ему дано имя, превращается в нечто странное и божественное. Он кончает тем, что становится одним из многих богов, одним из великой триады, которой поклоняются доныне. И всё же мысль внутри его не имеет настоящего имени; та сила, которая есть ничто, кроме самого себя, которая поддерживает богов, небеса и всех живых существ, плывёт перед его мысленным взором, постигнутая, но невыраженная. Наконец, он называет её «атман», ибо атман, первоначально – дыхание или дух, в дальнейшем приобретает значение Я, и только Я, божественное или человеческое; Я – будь оно творящее или подвергающееся страданию; Я – Единое или Всё; но всегда Я, самостоятельное и свободное. "Кто же видел первородного? – говорит поэт, – когда ''тот у кого не было костей ( т.&nbsp;е. формы), породил того,'' у кого были кости? Где была жизнь, кровь, Я этого мира? Кто пошёл спрашивать об этом кого-либо, кто знал это?" (Ригведа, I, 164, 4). "Эта идея о божественном Я, раз она выражена, должна быть признана верховной всеми другими; ''Я – ''это Господь всего; это Царь всего; как все спицы одного колеса содержатся в ступице и окружности колеса, так всё содержится в этом Я; все я содержатся в этом Я". (Брихадараньяна, IV, V. 15)»<ref>«Chips from а German Workshop», I, 69, 70.</ref>.}}

{{Стиль А-Цитата|«В ней (в Ригведе) перед нами развёрнут период интеллектуальной жизни человека, которому нет аналогии в какой-либо другой части мира. В гимнах этой Веды мы видим человека предоставленного самому себе, чтобы решить загадку этого мира ... Он вызывает богов вокруг себя, он возносит хвалу, он поклоняется им. Но несмотря на всех этих богов ... которые и под ним, и над ним, этому поэту седой древности, кажется, как-то не по себе. У себя в груди он тоже открыл силу, которая никогда не бывает безмолвной когда он молится, никогда не отсутствует, когда он боится и трепещет. Кажется, что она одухотворяет его молитвы и сама же их выслушивает; кажется, что она живёт в нём, и в то же время поддерживает его и всё, что окружает его. Единственное имя, которое она находит подходящим для этой таинственной силы – это «Брахман»; ибо Брахман первоначально обозначал силу, волю, желание и движущую силу творчества. Но этот безличный Брахман тоже, как только ему дано имя, превращается в нечто странное и божественное. Он кончает тем, что становится одним из многих богов, одним из великой триады, которой поклоняются доныне. И всё же мысль внутри его не имеет настоящего имени; та сила, которая есть ничто, кроме самого себя, которая поддерживает богов, небеса и всех живых существ, плывёт перед его мысленным взором, постигнутая, но невыраженная. Наконец, он называет её «атман», ибо атман, первоначально – дыхание или дух, в дальнейшем приобретает значение Я, и только Я, божественное или человеческое; Я – будь оно творящее или подвергающееся страданию; Я – Единое или Всё; но всегда Я, самостоятельное и свободное. "Кто же видел первородного? – говорит поэт, – когда тот у кого не было костей ( т.&nbsp;е. формы), породил того, у кого были кости? Где была жизнь, кровь, Я этого мира? Кто пошёл спрашивать об этом кого-либо, кто знал это?" (Ригведа, I, 164, 4). "Эта идея о божественном Я, раз она выражена, должна быть признана верховной всеми другими; ''Я – ''это Господь всего; это Царь всего; как все спицы одного колеса содержатся в ступице и окружности колеса, так всё содержится в этом Я; все я содержатся в этом Я". (Брихадараньяна, IV, V. 15)»<ref>«Chips from а German Workshop», I, 69, 70.</ref>.}}

{{Стр|271|Вишвакарма и Викарттана}}

{{Стр|271|Вишвакарма и Викарттана}}