trusted
5111
правок
Изменения
Нет описания правки
<center>'''[О Хьюме]'''</center>
<center>'''[О Хьюме]'''</center>
Не будете ли вы добры объяснить мне при первой возможности,
что вы подразумеваете, называя мое выражение «неудачной
фразой»? Если бы вы попросили вашего друга нарисовать для
«Пионера» корову, и этот друг, приступив к рисованию с намерением
изобразить корову, вследствие своей неспособности вместо
коровы нарисовал бы вола или бизона, и этот рисунок был бы
напечатан, потому что вы были загружены другой работой и не заметили
этого недостатка, — разве не стали бы вы «изощрять свою
изобретательность» и делать все, что в ваших силах, чтобы направить
читателей по правильному пути, доказать, что художник
подразумевал корову, и, признавая неспособность вашего друга,
неужели не попытались бы защитить его от незаслуженного
поношения? Да, вы правы. У Xьюма нет ни тонкости восприятия
и чувств, ни настоящей сердечной доброты. Он способен
принести в жертву собственную семью — самых ближайших
и дорогих людей (если для него такие существуют, в чем я сомневаюсь)
— ради любой из своих прихотей. Он был бы первым, кто
допустил бы гекатомбы трупов, если бы ему понадобилась капля
крови. Он бы настаивал на желательности ''сати''<ref>{{raw:t-ru-pool:Комментарий издателя|Сати — обряд самосожжения вдов при кремации тел их умерших мужей, практиковавшийся в Индии вплоть до XIX века. — ''Прим. ред.''}}</ref>, если бы это был единственный способ поддерживать для него тепло и помочь онемевшим
пальцам исполнять свою работу, пока он будет усердно
писать трактат на филантропическую тему и искренне воспевать
мысленно самому себе «''Осанну''». Вы думаете, это преувеличение?
Нет, не так, ибо вы не имеете представления о потенциальном
себялюбии, которое в нем имеется, о жестоком, без угрызения
совести, эгоизме, который он принес с собой из своего последнего
воплощения, — себялюбии и эгоизме, которые остались скрытыми
только вследствие неподходящей для них почвы той сферы,
в которой он находится, общественного положения и образования.
А ''мы имеем'' представление об этом. Вы верите ему в том, что
он написал свою знаменательную статью в «Теософе» просто по
тем причинам, которые он вам назвал, — чтобы воспрепятствовать
''неизбежному'' падению, спасти положение и посредством
ответа Дэвидсону, Ч.К.М. и т.д. облегчить ситуацию в будущем
и примирение противоречий в прошлом? Это не так. Если он
в этой статье без угрызений совести приносит в жертву Е.П.Б.
и автора обзора «Пути Совершенства»<ref>{{raw:t-ru-pool:Комментарий издателя|«Совершенный путь» — книга А. Кингсфорд и Э. Мейтленда. — ''Прим. ред.''}}</ref> и показывает Братьев как
''низших по уму'' по сравнению с «образованными европейскими
джентльменами» и лишенных правильных понятий о честности,
то есть правильности и неправильности в европейском смысле,
и потому ''эгоистичных'', холодных, упрямых и властных, — то это
вовсе не из-за того, что он сколько-нибудь заботится о ком-либо
из вас, и менее всего об Обществе, но просто потому, что ввиду
некоторых возможных событий, которых он вследствие своего
высокого интеллекта не может не предчувствовать, он хочет ''заслониться'',
чтобы быть единственным, кто выйдет без царапинки,
если и не совсем беспорочным в случае краха, и протанцует, если
понадобится, «танец смерти» маккавеев над распростертым телом
Теософского общества скорее, чем рискнет мизинцем великого
«Я есмь» из Симлы, чтобы над ним смеялись. Зная его натуру,
мы говорим, что мистер Хьюм совершенно свободен цитировать
«неудачную фразу» столько раз в день, сколько его дыхание ему
позволяет, если это в какой-то степени может утихомирить его
возбужденные чувства. Мория видел его насквозь так же ясно,
как я вижу свою рукопись перед собой. Вот почему он допустил
этот «обман», как вы его называете. Нет, больше, ибо все так
подготовлено, что в случае, если «Эклектик» пойдет на дно, ''он будет единственным, кто пойдет на дно вместе с ним''; он будет
единственным, над которым будут смеяться, и, таким образом,
его себялюбие и тщательно подготовленные планы не помогут
ему. Считая, что знает все лучше меня, он был настолько любезен
и внимателен, что добавил свои объяснения к моим в ответе
Е.П.Б., данном Ч.К.М., и, за исключением кармы, которую он
довольно хорошо объяснил, сделал из остального мешанину.
А теперь, когда я в первый раз возражаю против того, что он
пишет в своей статье, он, взбешенный, наверняка выразит свое
отвращение к тому, что он называет ''моими'' (а не своими) противоречиями.
Жаль, что мне приходится заниматься, как это может
вам показаться, его обличением. Но я должен обратить ваше
внимание на тот факт, что в девяти случаях из десяти, когда Хьюм
обвинил меня в совершенно ''превратном понимании того, что он подразумевал'', он говорил то, что любой человек имеет право рассматривать
как умышленную ложь. Пример Э. Леви: «Я есмь то,
что я есмь» — хороший пример. Чтобы доказать, что ''я'' ошибаюсь,
ему (Хьюму. — ''Ред.'') пришлось стать ''адвайтистом'' и отречься от
своего «морального Владыки и Правителя Вселенной» путем
выбрасывания его за борт «в течение 20 лет». Это ''нечестно'', мой
друг, и я не вижу, чем тут можно помочь. Когда он говорит, что
аргументы, заключающиеся в его письмах ко мне, не являлись выражением
его собственных верований и взглядов, но были выдвинуты
просто для того, чтобы ответить на вероятные возражения
''теистической'' публики, — кто может доказать, что это не более
чем мошенничество? При такой интеллектуальной акробатике —
при всегдашней готовности сделать «большую трапецию» в том,
что он излагает как устно, так и на бумаге, — даже ''мы'' покажемся
побитыми. О последнем мы лично мало беспокоимся. Но тогда он
всегда будет праздновать победу в своих частных письмах и даже
в печати. Ему хочется, ''чтобы мы существовали'', — он слишком
умен, чтобы в этот час рискнуть быть уличенным в недостатке
прозорливости, так как он знает от корреспондентов, смертельно
ненавидящих Основателей, о ''действительном существовании'' нашего
Братства, — но он никогда не признает за такими силами
знание, которое сделало бы его непрошеные советы и вмешательство
смешными; и он работает по этой линии.
Я не имел никакого права запретить «оскорбительную
статью»<ref>{{raw:t-ru-pool:Комментарий издателя|Имеется в виду статья Хьюма с обвинениями в адрес Е.П.Б. и Махатм, опубликованная в журнале «Теософ».}}</ref>, как вы ее называете, по нескольким причинам. Разрешив
связать наше имя с Теософским обществом и предать нас
гласности, мы должны понести «наказание за наше величие», как
сказал бы Олькотт. Мы должны разрешить выражение всякого
мнения — доброжелательного и недоброжелательного; должны
быть готовы в один прекрасный день почувствовать себя разнесенными
на куски, а на другой день — «наставляемыми»;
почитаемыми на следующий день и затоптанными в грязь — на
четвертый. Другая причина — Чохан ''так распорядился''. Тогда это
означает новые повороты, неожиданные результаты и, боюсь,
опасность. Две первые подписи из подписей двенадцати протестующих
учеников принадлежат ученикам самого Чохана<ref>{{raw:t-ru-pool:Комментарий издателя|Дэви Муни и Парамаханса Шуб-Тун.}}</ref>.
В этом деле для мистера Хьюма нет больше никакой надежды —
''свершилось''! Он зашел слишком далеко, и у меня никогда больше
не будет благоприятного случая произносить его имя перед нашим
уважаемым Руководителем. С другой стороны, осуждение
принесло пользу. Чохан отдал распоряжение, чтобы юного Джотирмоя,
парня лет четырнадцати, сына Бабу Нобина Банерджи,
которого вы знаете, приняли в качестве ученика в один из наших
монастырей близ Чамто-Донг, в ста милях от ''Шигацзе'', а его сестру,
девственную восемнадцатилетнюю йогиню — в женский
монастырь Палли. Таким образом, у Основателей будут два
свидетеля в нужное время, и они не будут зависеть от капризов
мистера Хьюма, вздумает ли он нас «убить» или «воскресить». Что
касается доказательства того, знаем ли мы больше тайн природы,
чем ваши ученые и теологи, то ''это зависит от вас'' и от тех, кого
вы отберете себе в помощь в этой важной задаче.
Надеюсь, мой дорогой друг, вы попытаетесь внушить мистеру
Хьюму следующие факты: хотя работа, совершенная им для
Общества, была в конечном счете чрезвычайно важна и хотя она
могла бы принести полезнейшие результаты — все же его осуждающая
статья почти уничтожила совершенный им труд. Более чем
когда-либо люди будут смотреть на него как на сумасшедшего;
индусы — члены Общества — будут порицать его годами; наших
учеников ничто не заставит смотреть на него иначе как на иконоборца,
высокомерного навязчивого человека, неспособного
на какую-либо благодарность, следовательно — негодного стать
одним из них. Это вы должны представить ему как свое личное
мнение. Разумеется, так делать не нужно, если это не совпадает
с вашими личными чувствами и не может быть высказано как
ваше действительное мнение по этому вопросу, ибо я лично
получил указание не порывать с Хьюмом до того дня, как настанет
кризис. Если он пожелает удержать свой официальный
пост в «Эклектике», помогите ему в этом. Если нет, я вас настоятельно
прошу принять пост председателя. Но предоставляю все
вашему такту и благоразумию. Сообщите ему также, что «''Протест''»
учеников не является делом наших рук, а есть результат
категорического указа, исходящего от Чохана. «Протест» был
получен в штаб-квартире на два часа раньше почтальона, принесшего
знаменитую статью, и в тот же день были получены
телеграммы от нескольких учеников в Индии. Вместе с примечанием,
посланным Джуал Кулом для добавления к статье У. Оксли,
сентябрьский номер рассчитан на произведение некоторой
сенсации не только среди наших индусов, но и среди мистиков
Англии и Америки. К вопросу о «Братьях» поддерживается живой
интерес, и это может принести свои плоды. Красноречивое
перо мистера Хьюма под маской человеколюбия изливает потоки
горчайшей желчи, нападая на нас с оружием — якобы законным,
достойным и использующимся ''из самых благородных'' побуждений,
— которое преследует цели насмешки и оскорбления.
И до такой степени сохраняет видимость истинной веры в наше
знание, что нас наверняка впредь будут представлять такими,
какими он нас изображает, а не такими, какие мы на самом деле.
Что я раз о нем сказал, того и придерживаюсь. Внешне он может
иногда искренне прощать, но никогда не может ''забыть''. Он из тех,
кого, говорят, Джонсон очень обожал — «хороший ненавистник».
О, мой друг, несмотря на все ваши недостатки и ваше довольно
шумное прошлое, насколько неизмеримо выше вы стоите
в наших глазах, чем наш «Я есмь» со всеми его «великолепными
ментальными способностями» и ''внешне'' трогательной натурой,
скрывающей внутреннее отсутствие чего-либо подобного настоящим
чувствам и сердцу!
М. хочет, чтобы я сказал вам, что он решительно отказывается
применять какую-либо предосторожность, как вы советуете. Он
глубоко презирает Х. Все же в случае действительной опасности
он бы первым защитил его за его труды для Теософского общества.
Он говорит, что в случае, если Xьюм узнает о его смешном
промахе, он готов доказать другим существование оккультных
сил, но ''не оставит'' Xьюму ни одной ноги, чтобы на ней стоять.
Наказание Хьюма должно быть ''полным'', иначе оно не возымеет
действия и он будет только вымещать свою злобу на невинных
жертвах. Хьюм представил нас миру как бесчестных и лживых,
не получив при этом ни одного реального доказательства, что мы
действительно таковы и что он объективен в своих обвинениях.
Если Xьюм завтра решит изобразить нас как убийц, М. постарается
''создать майю'', чтобы эти слова оказались весомыми, и затем
уничтожить ее и показать его клеветником. Боюсь, что он прав
с точки зрения наших правил и обычаев. Они ''антиевропейские'',
я признаюсь. За исключением телеграммы и одного письма, М.
никогда не писал Ферну. Пять или шесть других писем с почерком
М. исходят от ''дуг-па'', который опекает Ферна. Он надеется, что вы
''не испортите его работы'' и всегда останетесь верным и истинным
другом ему так же, как и он вам. Ферн ''никогда не повторит'' какого-либо
эксперимента, вроде письма в салфетке, по той простой
причине, что больше писем ему не доверят<ref>{{raw:t-ru-pool:Комментарий издателя|Речь идет об инциденте, упомянутом в одном из предыдущих писем. Ферн должен был передать Хьюму письмо от Махатмы; поскольку он был раздражен на Хьюма, то спрятал письмо в его салфетке на обеденном столе, создав впечатление, что оно было получено феноменальным способом, а потом еще и солгал в этой связи.}}</ref>.
Я получил письмо от полковника Чезни и отвечу ему в ближайшие
дни через молодого челу, который доставит ''вам ответ для передачи'' вместе с моим почтительным приветом. Не пугайте
этого парня. Ему велено отвечать на все вопросы, ''на которые он может ответить'', не более. Из Симлы он проследует в Боддхи
Гайя и Бомбей по делам и вернется обратно примерно в ноябре.
<div align=right>''С искренним дружелюбием, ваш К.Х.''</div>
{{raw:t-ru-pool:Сноски}}