Изменения

Юноной и т. д., — и ассоциация эта возникла также в силу глубокого знания физиологии и природы женского начала, как физической, так и психической.  

Юноной и т. д., — и ассоциация эта возникла также в силу глубокого знания физиологии и природы женского начала, как физической, так и психической.  

Но если солнце и луна первоначально выступали единственными видимыми и, так сказать, осязаемыми (по последствиям их деятельности) психическими и физиологическими божествами — "отцом" и "сыном", то пространство и воздух в целом (то есть та протяжённость небес, которую древние египтяне называли Нут) понимались как сокрытый дух, как "дыхание" того и другого. Эти "отец и сын" [солнце и луна] выполняли одни и те же функции, действовали слаженно в своём влиянии на земную природу и человечество, и потому воспринимались как {{Стиль С-Капитель|ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ}}, хотя и понимались как {{Стиль С-Капитель|ДВОЕ}} в качестве персонифицированных сущностей. Оба они символизировали мужское начало, и каждый выполнял как свои специфические, так и общие для обоих функции, выступая причиной деторождения среди человечества. По крайней мере, именно так они трактовались в астрономическом и космическом аспектах и описывались языком особой символики — языком, который у наших последних рас стал носить [подчёркнутую] теологическую и догматическую окраску.  

Но если солнце и луна первоначально выступали единственными видимыми и, так сказать, осязаемыми (по последствиям своей деятельности) психическими и физиологическими божествами — "отцом" и "сыном", то пространство и воздух в целом (то есть та протяжённость небес, которую древние египтяне называли Нут) понимались как сокрытый дух, как "дыхание" того и другого. Эти "отец и сын" [солнце и луна] выполняли одни и те же функции, действовали слаженно в своём влиянии на земную природу и человечество, и потому воспринимались как {{Стиль С-Капитель|ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ}}, хотя и понимались как {{Стиль С-Капитель|ДВОЕ}} в качестве персонифицированных сущностей. Оба они символизировали мужское начало, и каждый выполнял как свои специфические, так и общие для обоих функции, выступая причиной деторождения среди человечества. По крайней мере, именно так они трактовались в астрономическом и космическом аспектах и описывались языком особой символики — языком, который у наших последних рас стал носить [подчёркнутую] теологическую и догматическую окраску.  

Однако за этой внешней завесой, сотканной из космо-астрологической символики, как раз и скрывались оккультные тайны антропографии и первоистоков человечества. И разобраться во всём этом теперь не поможет уже никакое знание символики — бессильно здесь даже владение ключом к еврейской символике ''послепотопного'' периода. Единственным подспорьем остаётся лишь то, что было изложено в национальных священных писаниях, призванных решать чисто экзотерические задачи. Однако все эти священные писания содержат в себе, пусть и в хитроумно завуалированном виде, лишь самую малую толику подлинной первобытной истории каждого из народов. Да и история эта — как, например, та, что содержится в иудейских священных писаниях — зачастую повествует лишь о сугубо земной, человеческой, а вовсе не о божественной, жизни того или иного народа. А тот элемент, который касается психической и духовной составляющей, относится уже к области {{Стиль С-Капитель|тайны}} и {{Стиль С-Капитель|посвящения}}. Есть вещи, которые нельзя доверять свиткам, — о них можно было рассказывать так, как это делалось в Центральной Азии: только на камнях и стенах подземных склепов.

Однако за этой внешней завесой, сотканной из космо-астрологической символики, как раз и скрывались оккультные тайны антропографии и первоистоков человечества. И разобраться во всём этом теперь не поможет уже никакое знание символики — бессильно здесь даже владение ключом к еврейской символике ''послепотопного'' периода. Единственным подспорьем остаётся лишь то, что было изложено в национальных священных писаниях, призванных решать чисто экзотерические задачи. Однако все эти священные писания содержат в себе, пусть и в хитроумно завуалированном виде, лишь самую малую толику подлинной первобытной истории каждого из народов. Да и история эта — как, например, та, что содержится в иудейских священных писаниях — зачастую повествует лишь о сугубо земной, человеческой, а вовсе не о божественной, жизни того или иного народа. А тот элемент, который касается психической и духовной составляющей, относится уже к области {{Стиль С-Капитель|тайны}} и {{Стиль С-Капитель|посвящения}}. Есть вещи, которые нельзя доверять свиткам, — о них можно было рассказывать так, как это делалось в Центральной Азии: только на камнях и стенах подземных склепов.