Блаватская Е.П. - Тайная доктрина (пер. ВВБ) т.1 ч.2 отд.11: различия между версиями

DEMON EST DEUS INVERSUS<ref>Демон — это Бог, вывернутый наизнанку (''лат''.).</ref>}}

{{Стиль С-Капитель|Разумеется, }}символический смысл этой фразы, в каких бы разнообразных формах он ни выражался, несёт в себе чрезвычайно опасный заряд богоборчества с точки зрения всех позднейших дуалистических религий — точнее, богословий — и особенно в свете христианства. Тем не менее, было бы одинаково и несправедливо, и некорректно утверждать, будто именно христианство придумало и произвело на свет сатану. В качестве некоего "врага", некой противостоящей силы, необходимой для поддержания равновесия и гармонии вещей в природе — как тень, усиливающая яркость света; как ночь, подчёркивающая особость дня; как холод, заставляющий человека ещё выше ценить всю благотворность тепла, — {{Стиль С-Капитель|сатана}} существовал всегда.  

Однородность едина и неделима. Но коль скоро однородность единого абсолюта — это не просто фигура речи, а разнородность (в её двойственном аспекте) — это его же собственное дитя: удвоение, тень, отражение, то, значит, уже в самой этой божественной однородности и должна заключаться эссенция

как добра, так и зла. Если "Бог" есть абсолют, бесконечность и мировой корень всего и вся в природе и вселенной, то откуда же ещё может происходить зло (Evil), или D'Evil,<ref>Devil (''англ''.) — дьявол.</ref> как не из всё той же "золотой утробы" абсолюта? Значит, мы должны либо согласиться с идеей прорастания добра и зла, Агатодемона и Какодемона, из ствола одного и того же древа бытия, либо должны прийти к нелепому предположению о существовании двух вечных абсолютов!  

Если уж мы вынуждены возводить происхождение этой идеи к самым истокам человеческого ума, то просто по долгу справедливости мы обязаны воздать должное даже этому пресловутому дьяволу, посвятив ему несколько строк.  

Древность не знала никакого отдельного, всецело и абсолютно дурного "бога зла". Язычники мыслили добро и зло в образах двух близнецов-братьев, родившихся от одной матери — природы. Едва эта мысль сбросила с себя одежды архаики, как, в свою очередь, и премудрость обрела форму философии. Вначале добро и зло символически изображались в виде чистых абстракций — как свет и тьма. Затем образы для них стали отбираться из числа самых естественных и бесконечно повторяющихся космических явлений — таких, как день и ночь, солнце и луна. Позже их стали изображать уже в виде воинства солнечных и лунных божеств, и дракону тьмы теперь стал противостоять дракон света (см. том I, стансы V и VII).  

Воинство сатаны — это такие же сыны Божии, как и воинство б'ней Элима,<ref>Бней Элохим (''ивр''.) — сыны Божьи.</ref> это дети Божии, пришедшие "предстать пред Господа", отца своего (см. Иов, 1, 6). "Сыны Божии" превратились в "падших ангелов" только после того, как они "увидели дочерей человеческих, что они ''красивы''" (Быт., 6, 2). В индуистской философии ''суры'', самые первые и светлейшие боги, становятся ''асурами'' и теряют свой высокий ранг лишь по воле фантазии браминов.  

Таково было первое кармическое последствие отречения от философии и логики пантеизма и сооружения на их месте, в виде подпорки для лодыря-человека, образа "милосердного отца небесного", ежедневные и ежечасные дела которого в качестве ''Natura naturans''<ref>См. Общий обзор истории пантеизма (General Sketch of the History of Pantheism [by Constance Plumptre], 1879): "[пантеизм] Спинозы представляется нам особенно ясным и логичным. . . . Спиноза, таким образом, понимает Бога как имманентную причину и сущность всех вещей . . . Следовательно, выступая в качестве имманентной и вездесущей причины, Бог понимается как ''Natura naturans ["природа порождающая — пер."]''. Когда же он рассматривается как проявление в том, что мы называем творением, он — ''Natura naturata ["природа порождённая" — пер.] ''— 2:321-322 (''SDR'', TUP). </ref>, — "матушки прекрасной, но твердокаменной"<ref>Т. Вествуд. Поиски Святого Грааля (T. Westwood, "The Quest of the Sancgreall," 1868) — p. 198 (''SDR'', TUP). </ref> — опровергают все первоначальные представления о нём. Так возникли первые пары близнецов: Осирис-Тифон, Ормазд-Ахриман и, наконец, Каин-Авель и ''tutti quanti''<ref>Все прочие (''итал''.)</ref> пары противоположностей.  

Возникнув как синоним природы, "Бог", Творец, превратился в её автора. Паскаль нашёл для этого противоречия очень ловкое разрешение:  

{{Стиль А-Цитата|"Природа имеет совершенства, свидетельствующие, что она образ Божий, и имеет недостатки в доказательство того, что она ''не более как'' образ".<ref>Блез Паскаль. Мысли. М., 1994, гл. XXII "Различные мысли о религии", LXVI, с. 262.</ref>}}

Кто же таков этот великий "искуситель" на самом деле, станет понятно, если мы, сохраняя должную ''широту мысли'' и непредвзятость, поищем его в любой древней космогонии и в любом писании. Это антропоморфизированный демиург, творец неба и земли, когда он обособляется от коллективного воинства своих сотворцов, которых он как бы представляет и синтезирует в своём лице. Это ''уже'' Бог ''богословов''. "Мысль рождается из желания". Этот некогда философский символ, оставленный на произвол извращённой человеческой фантазии, впоследствии переплавился в образ злобного искусителя, коварного и ревнивого Бога.  

Поскольку о драконах и прочих падших ангелах речь у нас пойдёт в других разделах этой книги, то здесь достаточно будет сказать несколько слов о злостно оклеветанном сатане. Изучающему Тайное учение следует хорошо запомнить, что и по сей день у всех (за исключением христианских) народов дьявол — это сущность, представляющая собой противоположный аспект так называемого Творца в его (Творца) двойственной природе, и не более того. И в этом нет ничего противоестественного. Невозможно сначала объявлять Бога синтезом вселенной, всесущим, всезнающим и бесконечным, а затем отделять его от зла. Поскольку в мире больше зла, чем добра, то сама логика заставляет нас сделать вывод о том, что Бог должен либо включать зло в себя, либо выступать его прямой причиной, либо отказаться от притязаний на абсолютность. В древности это понималось так ясно, что тогдашние философы — а вслед за ними и сегодняшние каббалисты — определяли зло как подкладку Бога или Блага: так что выражение ''Demon est Deus inversus'' уходит корнями в глубокую древность.  

В самом деле, зло — это лишь противоборствующая слепая сила природы, это ''реакция'', ''оппозиция'' и ''контраст'': зло для одних есть благо для других. Не существует ''malum in se''<ref>"Зла как такового, зла самого по себе" (''лат''.)</ref>: это лишь тень света, без которой не мог бы существовать и сам свет, даже для наших органов чувств. Если бы на земле исчезло зло, то с ним вместе должно было бы исчезнуть и благо.  

Прежде, чем стать материей, "древний дракон" был чистым духом, и прежде, чем перейти к ''активности'', он пребывал в ''пассивности''. В сирийско-халдейской магии оба, и Офис, и Офиоморфос,<ref>См. Isis Unveiled, v. II, p. 225: "Как в каббале, так и в системе офитов оба — и Офис, и Офиоморфос — представлены как эманации, символически выраженные в образе змеев, при этом первый олицетворяет вечность, премудрость и дух . ., а второй — коварство, зависть и материю". См. также: Разоблачённая Изида, кн. 2, с. 288.</ref> включались в зодиак, в знак андрогина Девы-Скорпиона. До своего падения на земле "змей" был ''Офисом-Христосом'', а после падения стал Офиоморфосом-{{Стиль С-Капитель|Хрестосом}}.  

Во всех рассуждениях каббалистов зло выступает как некая {{Стиль С-Капитель|сила}}, с одной стороны противоборствующая благу, но одновременно и неотъемлемая от блага, как то, что питает благо жизненной силой и придаёт ему самостоятельное бытие, что в противном случае было бы невозможно. ''Жизнь'' (в ''маявическом'' смысле) была бы невозможна без ''смерти'', а возрождение и восстановление — без разрушения. Погибли бы растения, если бы они всё время оставались на свету под солнцем. Погиб бы и сам человек, превратившись в некий автомат, не обладай он свободой воли и тягой

к этому солнечному свету, который перестал бы для него существовать и иметь какое-то значение, если бы не было ничего, кроме этого света. Благо обретает бесконечность и вечность лишь в том, что скрыто от нас, и потому мы воображаем его вечным. На проявленных планах одно уравновешивает другое.  

Среди теистов и людей, верящих в личного Бога, лишь единицы не превращают сатану в тень Бога или, смешивая одного с другим, не считают себя вправе молиться этому идолу, испрашивая у него помощи и защиты ради того, чтобы безнаказанно творить зло и жестокость. Со словами: "И не введи нас во искушение" миллионы христиан в сердце своём обращаются ежедневно к тому, кто есть "Отче наш, сущий на небесах", а не дьявол. Они делают это, повторяя те самые слова, которые были вложены в уста их Спасителя, и при этом даже не задумываются над тем, что смыслу этих слов прямо противоречит то, чему учит "брат Господа нашего" — Иаков:  

{{Стиль А-Цитата|"В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого" (1 Иак. 1, 13).}}

Но зачем же утверждать, будто искушение исходит от дьявола, если церковь ''от имени Христа'' учит, что делается-то это самим же Богом? Откройте любую книгу, в которой тот или иной благочестивый автор даёт определение слову "искушение" в богословском смысле, и вы тут же найдёте два определения: (1) "Скорби и печали, которыми Бог ''испытывает свой народ''"; (2) Богатства и соблазны, используемые дьяволом для того, чтобы заманивать и завлекать человечество в свои сети (1 Иак. 2, 12, и Матф. 6, 13).<ref>А. Круден. Полное соответствие Священным Писаниям (Alexander Cruden, "A Complete Concordance to the Holy Scriptures," 1830) — p. 607 (''SDR'', TUP). </ref> Если понимать слова обоих буквально, то получается, что два этих учения, Христа и Иакова, противоречат друг другу, и какая же догма способна примирить их между собой, если не принимать в расчёт оккультный смысл их слов?  

Выбирая между этими двумя способами обольщения, мудр будет тот философ, которому удастся точно определить, где исчезает Бог, чтобы уступить своё место дьяволу! Поэтому, когда мы читаем о том, что "Дьявол есть лжец и отец лжи",<ref>См. Ин. 8, 44.</ref> то есть {{Стиль С-Капитель|воплощённая ложь}}, и тут же мы слышим, что сатана — дьявол — это сын Божий<ref>См. Иов 1, 6: "И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана".</ref> и самый прекрасный из его архангелов, мы предпочитаем не верить словам о том, что Отец и Сын есть гигантское олицетворение вечной {{Стиль С-Капитель|лжи}}, и почитаем наилучшим для себя обратиться за сведениями к пантеизму и философии языческой.  

И едва только в руках у нас оказывается ключ к Книге Бытия, как эта тайна тут же открывается нам с помощью знаний и символов каббалы. И тогда оказывается, что великий змей из Эдемского сада и "Господь Бог" становятся неотличимы друг от друга, а Иегова и Каин — тот самый Каин, которого богословие называет "убийцей"<ref>См. Еврейская энциклопедия. Том IX. С.-Петербург, б.г.: “С тех пор К[аин] стал прототипом убийц или поучительным примером для раскаивающихся грешников (Вег. r., ib.)”.</ref> и {{Стиль С-Капитель|лжецом}} пред Богом — представляют собой {{Стиль С-Капитель|одно и то же}} лицо! Иегова искушает царя израильского, чтобы тот пересчитал свой народ,<ref>2 Цар., 24, 1.</ref> но с таким же искушением в другом месте подступает к царю и сатана.<ref>1 Пар., 21, 1.</ref> Иегова превращается в ядовитых змеев, чтобы жалить всех тех, кем он недоволен, и Иегова же оживляет медного змея, который их исцеляет.<ref>Числ. 21. 8-9.</ref>  

— пусть и искажённые до неузнаваемости экзотерическим учением и богословием — с общемировыми и философскими концепциями природы, так прекрасно понимаемыми древними мудрецами. Тот же самый фундамент мы усматриваем и под целым рядом персонифицированных образов в пуранах, но только более обширный и философски насыщенный.  

См. там же: "Пишачи . . . изображены в качестве детей Кашьяпы от его супруги Кродхаваши, или Пишачи . . ." — pp. 234-235 (''SDR'', TUP).</ref> также является дочерью "сына Божия", Дакши, и считается матерью всех пишачей ("Падма-пурана"). Все демоны, выведенные в пуранах, если посмотреть на них глазами европейца и через призму ортодоксальных представлений об этих существах, оказываются дьяволами чрезвычайно необычными, так как все они — данавы, дайтьи, пишачи и ракшасы — изображены чрезвычайно богобоязненными, выполняющими все заветы вед, а некоторые из них являются даже величайшими йогинами. При этом, однако, они выступают против духовенства и обрядности, жертвоприношений и формальностей — то есть делают как раз то, чем занимаются самые почитаемые в Индии йогины и по сей день — и от этого уважение к ним нисколько не ослабевает, хотя им и позволяют отступать от кастовых и ритуальных норм. Вот почему все эти исполины и титаны в пуранах называются дьяволами.  

Миссионеры, только и ждущие удобного случая, чтобы представить индуистские традиции всего лишь как ''отзвук'' еврейской Библии, написали целый роман, подчёркивая существующую якобы идентичность Пуластьи и Каина и указывая на сходство между ракшасами и каинитами, "про́клятыми", как на причину ''Ноева'' потопа (см. сочинение аббата Горресио, который, "исследуя" этимологию имени Пуластья, приходит к выводу, что оно означает "отверженный" — вот вам и готовый Каин).<ref>См. Шарль де Паравей. О следах Библии, обнаруженных в книгах индусов (Ch. de Paravey, “Des Traces de la Bible Retrouvées dans Les Livres Indous,” 1851) — p. 439 (''Annales de Philosophie Chrétienne'', v. 42) (''SDR'', TUP). </ref> Пуластья живёт в ''Кедаре'', что, по словам аббата, означает "выкопанное место", ''копь'', а Каин, согласно традиции и Библии, и есть первый металлург и рудокоп!<ref>Там же — p. 440 (''SDR'', TUP). </ref>  

Как бы то ни было, но по упорству в распространении клеветы на своих противников, по злобе и ненависти ни один сатана не может сравниться с христианскими богословами, поносящими его как источника всякого зла. Сравните их брань в адрес дьявола с философскими воззрениями мудрецов пуран и их христианской кротостью. Когда Парашара<ref>Ведийский риши, от лица которого ведётся повествование в Вишну-пуране.</ref>, отец которого был съеден ракшасом, уже готов истребить (с помощью магии) весь их род, к нему обращается его дед Васишта со словами, исполненными глубокого смысла. Он показывает разгневанному мудрецу — как тот рассказывает об этом впоследствии, — что есть лишь зло и карма, а "злых духов" не существует. "Пусть смягчится гнев твой", — говорит он ему.  

{{Стиль А-Цитата|"Нет в том никакой вины ракшасов, и смерть отца твоего есть лишь ''действие кармы''. Гнев — страсть глупцов, и он не подобает мудрому. ''Так кто же, спрашивается, несёт гибель человеку?'' Каждый ''пожинает плоды собственных деяний''. Гнев, сын мой, несёт в себе}}

Таким образом, любая такая "жертва" или возносимая Богу молитва о помощи ''ничем не лучше акта чёрной магии''. В своей молитве Парашара просил об истреблении духов тьмы, о личном мщении. И такой человек именуется ''язычником'', которого христиане уже обрекли на вечные адские муки. Но чем же лучше него все эти монархи и военачальники, которые перед каждым сражением молят Бога о гибели своих врагов? Молитва такого рода, в любом случае, — это самая что ни на есть ''чёрная магия'', спрятанная, как демон мистер Хайд, под притворно-благочестивой внешностью доктора Джекиля.  

Присутствующее в природе человека зло указывает лишь на существование противоположности между материей и духом, на борьбу за существование, ведущуюся между двумя проявленными в пространстве и времени началами — началами, которые суть одно и то же per se, коль скоро оба они коренятся в абсолюте. Всё в космосе должно быть уравновешено. Действие этих двух противоположностей порождает гармонию. Это как центробежная и центростремительная силы, которые не могут существовать друг без друга — они взаимообусловлены — "для того чтобы жила и та, и другая". Прекратится действие одной — и действие другой тут же обретёт саморазрушительный характер.  

Вся эпоха античности была пропитана философским учением об инволюции (свёртывании) духа, о последовательном, циклическом нисхождении в материю — то есть о процессе активной эволюции (развёртывании) самосознания. Александрийские гностики довольно подробно раскрыли тайну посвящений, и в их сочинениях повсюду говорится о "скатывании эонов",<ref>См. Йоганн Лоренц Мосхайм. Церковная история (J. L. Mosheim, "An Ecclesiastical History," tr. A. Maclaine, 1821): ". . . с течением времени в ''плероме'' сформировалось небесное семейство. Это божественное потомство . . . получило у философов название "эон". По-гречески это слово означает "вечная природа" {примеч.: "В древности под ''эоном'', или ''αιων'', понимали . . . период существования духовных и невидимых существ . . . По законам ''метонимии'' это слово стало обозначать и самих этих существ"}.” — 1:80 (и примеч.).

"Эти ангелы создали для себя особое небо, в котором и поселились, а затем произвели из себя других ангельских существ, которые по природе своей стояли уже чуть ниже их самих . . . Постепенно . . . эти ангельские существа утратили свою первозданную чистоту . . ." — 1:179-180 (''SDR'', TUP). </ref> понимаемых одновременно и как ангельские существа и как временны́е периоды: одно предполагало естественную эволюцию другого.  

С другой стороны, восточные предания, бытовавшие по обе стороны от "чёрных вод" — океанов, разделяющих друг от друга два ''востока'' — также полны иносказаний о падении плеромы, о падении богов и дэв. Все, как один, они описывали и толковали это {{Стиль С-Капитель|падение}} как  

желание обрести знание — {{Стиль С-Капитель|знать}}. Это было естественным следствием эволюции ума, трансформации духовного в материальное, физическое. Тот же самый закон нисхождения в материальность и обратного восхождения к духовности дал о себе знать и в христианскую эпоху, и реакция на него прекратилась лишь теперь, в эпоху нашей собственной, особой субрасы.  

То, что, вероятно, десять тысячелетий тому назад, было выведено в "Поймандре" как рассказ, подлежащий тройной интерпретации и задуманный как описание некоего астрономического, антропологического и даже алхимического явления, а именно: иносказательное повествование о семи небесных ректорах, прорывающихся сквозь семь колец огня,<ref>См. Божественный Поймандр ("The Divine Pymander," tr. Everard, 1884 (20-22), pp. 10-11): "Обладая полной властью, он увидел творения и труды ''Семерых'', . . . и каждый из них отдал ему часть своей природы. Старательно познав и осознав их сущность, и причастившись их природе, он возжелал прорваться чрез ''окружность'' кругов и познать могущество того, кто властвует над огнём . . . . и, прорвавшись чрез силу кругов, он показал и явил природе, находящейся внизу, прекрасный образ Бога".</ref> то, по сути дела, сжалось до одной-единственной материально-антропоморфической интерпретации — восстания и ''падения ангелов''.  

Однако сабийский ''alter ego'' и прототип Самаэля, ''Шемаль'', в своём философско-эзотерическом аспекте обозначал "год", представленный в астрологическом аспекте зла, а его крылья, то есть двенадцать месяцев этого года, служили символом неотвратимых зол в природе. В эзотерической же теогонии (см. Хвольсон, "Набатейское земледелие", т. II, с. 217) каждый из них —и Шемаль, и Самаэль — представляли собой отдельное божество.<ref>См. там же: "У сабиев вождём планетарных духов выступал Шемаль, и Хвольсон считает его особым божеством, правившим землёй" {примеч.: "Набатейское земледелие, том 2, с. 217} — 2:349 (и примеч.).

См. Д. Хвольсон. Сабии и сабеизм (D. Chwolsohn, Die Ssabier und der Ssabismus, 1856): "Слова "вождь гениев" определённо относятся к богу Шемалю, . . . "который является наивысшим Богом" . . ." — 2:217 (''SDR'', TUP). </ref> У каббалистов они предстают в образе "Духа Земли" — личного бога, управляющего ею и ''de facto'' идентичного Иегове.  

Действительно, как признают сами же талмудисты, {{Стиль С-Капитель|Самаэль<ref>Самаэль (סמאל) — "начальник демонов, видная фигура в талмудической и по-талмудической литературе, где он является силою разрушительной. Этимологически слово סמאל означает "яд Бога", в виду того, что он является также и ангелом смерти . . ." (Еврейск. энц. Бр. и Ефр., сс. 842-843).</ref>}} — это божественное имя одного из семи элохимов.<ref>То есть семи "ректоров", управителей, или космократоров.</ref> Кроме того, каббалисты символически изображают и Шемаля, и Самаэля в образе Сатурна, {{Стиль С-Капитель|Крона}},<ref>См. Des Esprits: "В этой сказке . . . мы сначала видим, как Крон оскопляет Урана, а затем . . . Юпитер восстаёт против своего отца (Сатурна) . . ." — 2:349 (''SDR'', TUP).</ref> а его двенадцать крыльев обозначают двенадцать месяцев, и этот символ в своей совокупности изображает ''расовый цикл''. Но одним и тем же глифом обозначались и Иегова, и Сатурн. А это, в свою очередь, позволяет нам сделать один очень любопытный вывод, вытекающий из римско-католической догматики.  

Следовательно, эти Ураниды, которые всегда именуются "божественными титанами" и которые восстали против Крона (Сатурна), а значит, обозначили себя врагами Самаэля (также одного из элохимов и синонимичного Иегове, если под Самаэлем понимать всю совокупность элохимов), идентичны Михаилу и его воинству. Одним словом, все поменялись ролями, все мятежники смешаны в одну кучу, и ни один исследователь не может уже ясно понять, кто есть кто.  

Крон — это символ бесконечной (а следовательно, и неподвижной, застывшей) продолжительности, не имеющей ни начала, ни конца<ref>См.: Джордж Смит. Языческие народы (George Smith, The Gentile Nations, 1854): “''Зендавеста'' признаёт в качестве начала всех начал ''Зерван'' . . . то есть время, понимаемое в самом широком смысле как не имеющее ни начала, ни конца. Судя по всему, оно идентично первому лицу халдейской триады, которое соответствует Крону, то есть “Времени” — p. 292 (SDR, TUP).</ref> и находящейся вне измеряемого времени и вне всякого пространства. Эти "ангелы", гении, или дэвы, которые были произведены на свет для того, чтобы ''действовать в условиях пространства и времени'' (т.е. они должны были, пройдя через ''семь кругов наддуховных'' планов, пробиться в феноменальные, то есть в строго очерченные надземные области), аллегорически выведены в образе ''мятежников'', восставших против Крона и поднявших оружие против единственного (тогда) живого и наивысшего Бога.  

Когда же Крон, в свою очередь, изображается в образе мучителя, оскопившего собственного отца, Урана, то смысл этого действия очень прост: абсолютное время преобразуется в конечное и условное, от целого отделяется его частица, и мы наблюдаем трансформацию отца богов, Сатурна [Крона], переходящего из состояния ''вечной продолжительности'' в некий ограниченный временной период. Крон своим серпом скашивает все временные циклы — даже самые наидлиннейшие и (с нашей точки зрения) как бы бесконечные, но при всём при этом вполне ограниченные в вечности, — и этим же самым серпом он разит самых сильных из поднявшихся против него бунтовщиков. Да, никому нет спасения от этого серпа Времени! И неважно, будем ли мы хвалить богов или бога или хулить их, но серп этот не дрогнет ни на миллионную долю секунды в своём восходящем или нисходящем движении.  

Следы "небесной войны" и {{Стиль С-Капитель|грехопадения ангелов}}, с нашей точки зрения, неизбежно приводят нас в Индию, и возникли эти предания задолго до появления аналогичных повествований в пуранах. В самом деле, рассказ о {{Стиль С-Капитель|тарамайе}}<ref>Или Таракамайя (''санскр''.) — "Война, вспыхнувшая в результате похищения луной, Сомой, супруги Брихаспати, Тары" (см. Dowson, Classical Dictionary, p. 318). "Война на небесах; борьба между богами и асурами за освобождение Тары (или Тараки), супруги Брихаспати, которая была похищена Сомой (см. G. de Purucker, ''ETG'').</ref> возник значительно позже, и существуют три рассказа, повествующих о трёх различных войнах, следы которых сохранились в космогониях практически всех народов.

Первая война случилась в незапамятной древности между богами и (а)''сурами'' и длилась целый "божественный год".<ref>См. Vishṇu Purāṇa, v. 3, p. 201. </ref>'''[1]''' В тот раз верх над божествами одержали дайтьи во главе с Храдой. Затем с помощью хитроумной уловки, придуманной Вишну, к которому боги обратились за поддержкой,<ref>См. там же: "Научи нас какой-нибудь хитрости, дабы покончить нам с врагами божьими {примеч. "асурами"}". Услышав их мольбы, могучий Вишну испустил из своего тела обманчивый облик". "Так дайтьи были отвлечены от надлежащего исполнения своих обязанностей теми уроками, которые преподал им этот иллюзорный наставник . . ." — 3:206, 208 (iii.17, 18) (''SDR'', TUP). </ref> последние разгромили асур.  

В "Вишну-пуране" ничего не говорится о том, что между этими двумя войнами пролегал большой промежуток времени. Согласно же эзотерическому учению, одна война разразилась ещё до того, как началось строительство солнечной системы; другая, на земле, — при "сотворении" человека, а третья "война" — в конце эпохи 4-й расы, и происходила она между адептами 4-й и 5-й рас, то есть между посвящёнными "Священного острова" и колдунами Атлантиды.  

Пытаясь отделить друг от друга два рассказа, нарочно сплетённые воедино, мы должны отметить первый случай противоборства, о котором рассказывает Парашара. Как следует из этого рассказа, пока дайтьи и асуры выполняли все свои обязанности в точном соответствии с их разрядами (''варнами'') в иерархии, и пока они следовали путём, предписываемым священным писанием, применяя в том числе и практику религиозного покаяния<ref>См там же — 3:205-206 (и примеч.) (iii.17) (''SDR'', TUP). </ref> (странное занятие для ''демонов'', если считать их ''идентичными нашим дьяволам''), боги были не в силах одолеть их.  

Весьма любопытны и молитвы, с которыми боги обращались к Вишну, так как в них отчётливо отражены идеи, связанные с антропоморфизацией божества. Бежав после своего поражения "к северным берегам "молочного океана" (Атлантического океана)",'''[2]''' униженные боги усердно молят "первого  

'''[1]''' Один "День Брахмы" продолжительностью 4 миллиарда 320 миллионов лет умножьте на 365! Асуры (демоны, не боги!) тогда были ещё сурами, то есть богами, занимавшими в иерархии более высокое положение, чем вторичные божества, даже не упомянутые в ведах. Уже сама продолжительность этой войны указывает и на её значительность, и на то, что упоминаемые в рассказе о ней персонажи представляют собой на самом деле персонифицированные космические силы. Очевидно, что тот обманчивый облик (''майямоха''), который принял Вишну в "Вишну-пуране", был приписан Будде и дайтьям в последующих интерпретациях древних текстов лишь в религиозно-сектантских целях и по причине odium theologicum<ref>Вражда, существующая между различными богословиями (''лат''.).</ref>, если только не считать всё это лишь плодом фантазии самого переводчика Уилсона. Он вообразил также, будто обнаружил аллюзию на буддизм в "Бхагавад-гите". Однако К.Т. Теланг сумел доказать, что тот просто-напросто спутал буддистов с древними материалистами чарвака.<ref>См. The Bhagavadgītā, Sanatsujātīya and Anugītā, tr. K. T. Telang, 1882 — p. 24 (“Introduction”) (''SDR'', TUP). </ref> Если, как утверждает профессор Уилсон, такое указание и существует в "Вишну-пуране", то ни в одной из других пуран его нет, а его перевод "Вишну-пураны" (особенно Книги III, гл. XVIII,<ref>См. Vishṇu Purāṇa — 3:207 (''SDR'', TUP). </ref> где уважаемый востоковед ни с того, ни с сего вводит в повествование Будду и показывает, как тот проповедует буддизм дайтьям), привёл лишь к ещё одной "великой войне" — на этот раз между ним самим и полковником Вэнсом Кеннеди. Последний публично обвинил его в злонамеренном искажении текстов пуран. "Я утверждаю", — писал полковник из Бомбея в 1840 году, — "что ничего из того, о чём говорит профессор Уилсон, в пуранах не содержится . . . И до тех пор, пока будут появляться подобные тексты, я позволю себе неустанно повторять снова и снова, что точка зрения профессора Уилсона о том, что в дошедшем до нас виде пураны якобы представляют собой компиляцию, относящуюся к VIII-XVII векам (по Р.Х.! — ''Е.П.Б.''), строится исключительно на ''произвольных предположениях и безосновательных утверждениях'', и все доводы его, приводимые в подтверждение своей точки зрения, — либо несостоятельны, ошибочны и противоречивы, либо невероятны" (см. "Vishnu Purana", перевод Wilson, под ред. Fitzedward Hall, т. V, Appendix).<ref>См там же — 5(I):373 (''SDR'', TUP). </ref>  

{{Стиль А-Цитата|"Слава тебе, принадлежащему к святым, совершенная природа которых вечно благословенна. . . . Слава тебе, ''принадлежащему к расе змеев, двуязыкому, неудержимому, жестокосердному, ненасытному в наслаждениях'' и обладателю несметных богатств. . . . Слава тебе, . . . . о владыка, ''не имеющий ни цвета, ни протяжённости'', ни величины (''гана''), ни каких-либо других приложимых к тебе качеств, и сущность (''рупа'') твоя, наичистейшая из чистых, может быть по достоинству оценена лишь святыми ''Парамарши'' (величайшими из мудрецов, или риши). Мы склоняемся пред тобою, пребывающим в природе Брахмана, несотворённого, нетленного (''авьяя''), ''пребывающим в наших телах'' и ''во всех других телах и во всех тварях живых'', и вне тебя ничто не существует. Мы славим этого Васудэву, владыку всего, который, не имея почвы земной, является семенем всего сущего, он неподвластен разложению, никем не рождён, вечен, обладает сущностью ''Парамападатмават'' (наддуховное состояние) и является по своей сущности и субстанции (''рупа'') совокупностью всего (вселенной)" (Кн. III, гл. XVII, "Вишну-пурана").}}

Эту цитату мы приводим здесь в качестве иллюстрации того, что пураны открывают широчайший простор для огня злобной и ошибочной критики со стороны любого европейца-фанатика, судящего о чуждой ему религии по её чисто внешней стороне. Любой человек, привыкший подвергать всё, что он читает, вдумчивому анализу, легко заметит несуразность обращения к тому, кого принято считать "неведомым", бесформенным и бескачественным {{Стиль С-Капитель|абсолютом}} и кого ведантисты называют {{Стиль С-Капитель|Брахманом}}, как к "принадлежащему к расе змеев, двуязыкому, жестокосердному и ненасытному", смешивая, таким образом, абстрактное с конкретным и давая определения тому, что лишено всяких ограничений и условностей. Даже доктор Уилсон, столько лет проживший в Индии среди браминов и пандитов и который уж должен был бы разбираться в этих вопросах, — даже этот учёный не упустил возможности упрекнуть индуистские писания на этот счёт. Вот он восклицает: —  

{{Стиль А-Цитата|"пураны всё время проповедуют несовместимые друг с другом доктрины! В этом месте'''[1]''' говорится о том, что Превышний является не просто бездеятельной причиной творения, но выполняет также и функции деятельного провидения. В доказательство этой точки зрения комментатор приводит соответствующий текст из вед: 'Входя в человека, мировая душа управляет всем его поведением". Несуразности, однако, встречаются в ведах столь же часто, как и в пуранах. . . . ."<ref>См. там же — 2:36-37 (примеч.) (i.17) (''SDR'', TUP). </ref> }}

Но, откровенно говоря, много реже, чем в моисеевой Библии. Тем не менее, в сердце наших востоковедов живёт предвзятость — особенно у тех, кто принадлежит к числу "достопочтенных" учёных. {{Стиль С-Капитель|Мировая душа}} — это ''не'' бездеятельная причина творения, то есть (Пара)Брахман, а лишь то, что мы называем шестым принципом ''мыслящего'' Космоса, существующего на проявленном плане бытия. Это махат, или ''махабуддхи'', великая душа, носитель духа, самое первое отражение бесформенной {{Стиль С-Капитель|причины}} — той, что находится даже ''за пределами'' {{Стиль С-Капитель|духа}}.  

Но хватит об этих неуместных колкостях со стороны профессора Уилсона. А вот что касается несуразного, на первый взгляд, обращения поверженных богов к Вишну, то объяснение этому есть, и находится оно в тексте "Вишну-пураны", и востоковедам надо было лишь дать себе труд заметить его.'''[1]''' Как учит философия, есть два Вишну: один понимается как Брахма, а другой Вишну ''имеет два аспекта''. {{Стиль С-Капитель|Брахман}} же един: "сущность его составляют ''пракрити'' и ''Дух''" и т.д.<ref>См. там же: ". . . Помимо своего аспекта как верховной сущности, Вишну выступает также в двух других своих аспектах: как ''пракрити'' и как дух . . ." — 1:25 (примеч.) (i.2) (''SDR'', TUP).</ref>  

А значит, вовсе не Вишну — "бездеятельная причина творения" — выполняет функцию ''деятельного'' провидения. Это делает мировая душа, которую Э. Леви называет ''астральным светом'' в её материальном аспекте.<ref>См. А. Уэйт. Таинства магии (A. E. Waite, The Mysteries of Magic, 1886): "Этот окружающий нас и всепроникающий флюид, . . который мы называем астральным светом и мировым агентом . . ." "Великий магический агент является четвёртой эманацией принципа жизни. . ." "Выступая орудием в руках жизни, астральный свет естественным образом концентрируется в жизненных центрах, . . . он проявляет себя как жизнь индивида в той форме существования, которую он оживляет" — pp. 75, 76 ["Труды Элифаса Леви" ("Writings of Éliphas Lévi")] (''SDR'', TUP). </ref> Вот эта "душа", выступающая в своём двойственном аспекте духа и материи, и представляет собой того самого антропоморфного Бога, о котором говорят теисты. А поскольку такой Бог является ''персонификацией'' этого мирового агента-творца, то он одновременно и чист, и нечист в зависимости от характера своего проявления и дифференциации в нашем маявическом мире, воистину — и бог, и дьявол. Но доктор Уилсон не заметил, как сильно Вишну в данном образе напоминает израильского Господа Бога, "особенно в своих действиях, использующих обман, искушение и коварство".  

В "Вишну-пуране" это выражено с предельной отчётливостью. Ведь там ясно говорится о том, что  

Как мы покажем в другом месте этой книги, "Гаруда" — это ''цикл'' манвантары. А значит, Вишну — это божество, действующее ''в пространстве и времени'', характерный бог вишнуитов (''племенной'' или ''расовый бог'', как он называется в эзотерической философии): он находится в ряду многочисленных дхьяни, богов, элохимов, один из которых по каким-то особым причинам избирался народом или племенем в качестве своего Бога и со временем превращался в "Бога ''выше всех'' Богов" (2 Пар. 2, 5), "наивысшего Бога", такого как Иегова, Осирис, Бел или кто-либо другой из числа ''семерых'' регентов.  

"Дерево познаётся по плоду",<ref>Матф., 12, 33.</ref> а природа бога — по его действиям. О последних мы можем судить, либо опираясь на мёртвую букву преданий, либо воспринимая их как иносказания. Если сравнить их друг с другом — Вишну, выступающего защитником и поборником поверженных богов, и Иегову, защитника и поборника "избранного" народа (что представляет собой явный антифразис, так как, вне сомнения, евреи сами-то и ''выбрали'' себе этого "ревнивого" Бога), — то мы увидим, что оба они в своих действиях идут и на обман, и на коварство. Они исходят из принципа "цель оправдывает средства", а цель их — одержать верх над своими  

'''[1]''' О непонимании этого очень точно и красиво сказано в славословии йогинов "держателю земли", Брахме (в кн. I, гл. IV "В.-П."), где они произносят следующие слова: "Тот, кому неведом путь благочестивого подвижничества,<ref>То есть тот, кто не занимался высшей йогой.</ref> тот не имеет верного представления о природе мира. Невежествен тот, кто не замечает, что природу нашей вселенной составляет Премудрость,<ref>То есть мыслетворчество как ''esse'' вселенной.</ref> и судит о вселенной лишь как об объекте восприятия — тот заблудился в океане духовного неведения. Тот же, кому ведома истинная Премудрость, и ум его чист, тот ясно видит: весь мир наш и ''знание божественное суть единое целое, ''единое с тобой, о бог! Будь же милостив, о дух мировой!"

соперниками и врагами — демонами. Таким образом, если (по каббале) Иегова принимает образ змея-искусителя в райском саду, посылает сатану со специальным заданием, чтобы тот искушал Иова, преследует и изводит фараона с помощью жены Аврама, Сары, и намеренно "''ожесточает''" фараоново сердце против Моисея, дабы для него (Иеговы) сохранялась возможность наносить "тяжкие удары" по своим жертвам (Быт. 12; Исх.)<ref>Иов 2. 3-7; Быт. 12. 15, 17; Исх. 4, 21; Быт. 12, 17.</ref> — то Вишну в ''своей'' пуране прибегает к приёмам, столь же недостойным для почтенного бога.  

{{Стиль А-Цитата|"Смилуйся над нами, о владыка, и охрани нас, явившихся к тебе за подмогой, от дайтьев (демонов ''— Е.П.Б.'')! Они утвердились в трёх мирах и захватили нашу долю жертвоприношений, при этом ''стараясь не преступать заповедей Веды''. Хотя ''мы, равно как и они, — часть тебя.'''''[1]''' . . . . Как и мы, они следуют путями, заповеданными священным писанием . . . . и неможно для нас уничтожить их. Ты же, мудрость коего неизмерима (''амейатман''), научи нас ''какой-нибудь'' хитрости, дабы покончить нам с врагами божьими!  

Наконец ''майямохе'' удалось своими лукавыми речами соблазнить дайтьев, аналогично тому, как в конце концов поддалась и Ева на уговоры змея, и они отступили от пути, заповеданного ведами. Вот как это место перевёл доктор Муир: —

{{Стиль А-Цитата|вступили они на путь заблужденья, как боги собрали все свои силы и приготовились к битве. А затем произошло сражение между богами и асурами, и последние, оставившие пути праведные, были разбиты. В прежние времена их охраняли доспехи праведности, которой они следовали, но едва эти доспехи обратились во прах, как тут же погибли и они сами" (''Journal of the Royal Asiat. Society'', Vol. XIX., p. 302).<ref>См. Дж. Муир. Стихи из "Сарва-Даршана-Санграха" (J. Muir, "Verses from the Sarva-Darśana-Sangraha," Dec. 14, 1861) — p. 302 (''Journal of the Royal Asiatic Society'', v. 19) (''SDR'', TUP). </ref> }}

Что бы мы ни думали об индусах, но одна вещь очевидна, и она признаётся даже их злейшими врагами: индусы — далеко не глупцы. Народ, мудрецы и святые которого подарили миру величайшие и возвышеннейшие философии, когда-либо исходившие из ума человеческого, уж наверняка понимали разницу между правдой и ложью. Даже дикарь в состоянии отличить белое от чёрного, добро от зла, а обман от чистосердечия и правды. Люди, пересказавшие этот случай из жизни своего бога, уж наверняка отлично понимали, что в данном случае бог выступает в роли величайшего обольстителя, а дайтьи выглядят "безгрешными по отношению к заповедям вед", сторонниками светлых сил и истинными "Богами". Значит, в этом иносказании должен быть какой-то тайный смысл, и он в самом деле здесь ''есть''. Ни у одного общественного класса, ни у одного народа обман и коварство не считаются божественными добродетелями — кроме как, пожалуй, у клерикалов-богословов и нынешних иезуитов.  

Действительно, как было показано, в этических вопросах Иегова ни на йоту не превосходит Вишну. Вот почему оккультисты и даже некоторые каббалисты — независимо от того, считают ли они эти творческие силы ''живыми и наделёнными сознанием сущностями'' или нет (а что, в самом деле, мешает считать их таковыми?), — при всём при этом никогда не станут смешивать {{Стиль С-Капитель|причину}} со следствием и принимать Духа Земли за Парабрахмана или эйн-софа. Во всяком случае, они очень хорошо понимают, в чём заключается истинная природа того, что греки называли Отцом-Эфиром (Æther), Юпитером-Титаном и т.д. и т.д. Они знают, что душа {{Стиль С-Капитель|астрального света}} имеет божественную природу, а  

Таков "астральный свет", то есть {{Стиль С-Капитель|demon est deus inversus}}.