Блаватская, Елена Петровна: различия между версиями

За несколько лет до того, как доктрины спиритуализма стали широко распространяться в мире, я покинула Индию и жила в Америке. Я воздерживалась от полемики в печати со знаменитым спиритуалистом — «пилигримом» и философом, хотя его заявления и удивляли меня, как мне казалось, прекрасно знавшую Индию. Я думала, что Индия, сама по себе консервативная, могла измениться, и уже было усомнилась в своих наблюдениях. Но теперь, когда я возвратилась в эту страну в четвертый раз и вот уже пять месяцев живу здесь, тщательно изучая сии феномены, и особенно мнение людей по этому вопросу, и проведя семь недель в путешествиях по стране, я наверняка знаю, о чем говорю. М-р О’Грэйди был прав. Ни один «индус» не является спиритуалистом — в том смысле, в котором мы понимаем это слово.

Как я уже упоминала, мы с полковником Олькоттом в сопровождении индусского джентльмена, м-ра Мулджи Такер Сингха, члена нашего Совета, в начале апреля отправились в семинедельное путешествие. У нас было две цели:  

С пандитом Даянандой у нас сложились дружеские отношения ученика — учителя.

Во время этого путешествия мы посетили колыбель индийского мистицизма, средоточие аскетов, где память о чудесных феноменах Риши так же жива, как и в дни, когда школа Патанджали, известного основателя йогизма, была переполнена, и где его «Йога-санкхья» все еще изучается с тем же рвением, хотя и с меньшим пониманием. Дальше мы отправились в Верхнюю Индию и северо-западные провинции — в Аллахабад и Канпур, где берега священной Ганги переполнены многочисленными верующими, которые, испытывая отвращение к жизни, приходят сюда провести остаток дней в медитации и уединении и становятся саньяси, госсайнами, садху. Затем — в Агру с ее Тадж Махалом, этой «поэмой в мраморе», как удачно назвал его епископ Гебер; и дальше в Сикундру к могиле основателя Агры, великого Императора-Aдeптa Акбара; снова в Агру, где храмы переполнены поклоняющимися Шакти, где Джумна смешивает свои голубые воды с патриархальной Гангой, к тому известному в истории индийского оккультизма месту, что было избрано шактами (поклонниками женского аспекта Вселенской энергии) для совершения своих ''пудж'', в ходе которых руками девственниц создаются знаменитые черные кристаллы, или зеркала, упомянутые П.Б.Рандольфом. Оттуда — снова в Сахаранпур и Мирут, где вспыхнуло сипайское восстание в 1857 году. Во время нашего пребывания в железнодорожном центре Сахаранпуре там cобралось почти двадцать пять тысяч саньяси и госсейнов, возвращавшихся после паломничества в Хардвар. Полковник Олькотт учинил тщательный допрос паломникам и часами беседовал с ними. Затем мы отправились в Раджпутану, где живет самая отважная и самая мистическая из всех рас Индии — Солнечная раса, чьи раджи ведут происхождение от самого Солнца. Мы дошли аж до Джейпура, этого Парижа и одновременно Рима земли раджпутов. Мы облазили долины, горы и священные рощи, где было много пагод и верующих, среди которых нам встретилось много святых, действительно обладающих чудесными свойствами. Однако большинство из них все же были отъявленными мошенниками. Нам удалось расположить к себе нескольких брахманов — стражей и хранителей тайн своего Бога и храма, но мы получили от этих «наследственных жуликов», как их метко окрестил полковник Олькотт, не больше свидетельств о схожести их взглядов со взглядами спиритуалистов, нежели от саньяси и заклинателей злых духов. Также мы никогда не упускали возможности, встречаясь с образованными индусами, расспросить их о том, что думают их соотечественники о феноменах вообще и о спиритуализме в частности. И на все наши вопросы,'' кто'' именно наделяет святых йогов «чудодейственными силами», позволяющими совершать феномены, неизменно получали один и тот же удивленный ответ: «Он (йог) совершает их,'' сливаясь с Брахманом''». Очень часто наши собеседники негодовали и даже обижались на непочтительные расспросы полковника Олькотта о том, не помогают ли «бхуты» творить магу чудеса. Почти два месяца в нашем жилище в Бомбее — в саду, на верандах и в залах, с утра и до позднего вечера, ежедневно до ста человек — толпились туземцы, принадлежавшие к различным кастам, расам и религиозным верованиям. Они приходили к нам обменяться мнениями по метафизическим вопросам и обсудить достоинства восточной и западной философии, включая оккультные науки и мистицизм. Во время путешествия мы принимали наших братьев из Арья Самадж, отправлявших свои депутации приветствовать нас везде, где мы находились и где было отделение Самадж. Так мы ближе познакомились со взглядами сотен и тысяч последователей свами Даянанды, которые они исповедовали, прежде чем последний отвратил их от той или иной идолопоклоннической секты. Многие из них были образованными людьми, настолько же сведущими в ведической философии, насколько прежде — в догматах секты, с которой они расстались. Таким образом, у нас было намного больше возможностей познакомиться со взглядами индусов, их философией и традициями, чем у других европейских путешественников и даже чиновников, живших в Индии годами; поскольку они не исповедовали индусской веры и не были с индусами в приятельских отношениях, как мы, им не доверяли и не называли, как нас, «братьями».