| ''О.'' Каждая форма, нам говорят, слагается в соответствии с образцом, начертанным для неё в Вечности и отражённым в '''Божественном Разуме'''. Существуют иерархии «Строителей формы», а также серии форм и степеней — от высших до низших. Тогда как высшие созидаются под руководством «Строителей», богов, «Космократоров», низшие слагаются элементалами или духами природы. Например, взгляните на странных насекомых и некоторых рептилий и беспозвоночных, которые так поразительно имитируют, не только по цвету, но и по внешнему виду, листья, цветы, замшелые веточки и другие так называемые «неодушевленные» предметы. Можем ли мы принять «естественный отбор» и объяснения дарвинистов в качестве разгадки этого феномена? Полагаю, что нет. Теория естественного отбора не только не в состоянии объяснить эту загадочную способность к мимикрии в царстве бытия, но и даёт совершенно превратное представление о важности подобной мимикрии как «мощного оружия в борьбе за жизнь». И если только будет доказана эта способность к мимикрии — что нетрудно сделать — абсолютно'' не вписывающаяся'' в систему Дарвина, то есть, если будет доказано, что её предполагаемое использование, в связи с так называемым «выживанием наиболее приспособленных», является просто спекуляцией, не выдерживающей строгой критики, чему же тогда можно будет приписать эту способность? Все вы видели насекомых, копирующих почти с зеркальной точностью цвет и даже внешнюю форму растений, листьев, цветов, сухих веточек и т.д. Это — не правило, но, скорее, часто встречающееся исключение. И что же, кроме незримого разума вне насекомого, может копировать с такой точностью с большего оригинала?
| |
| ''О.'' Очень даже правдоподобным, если бы, помимо негативных фактов, не было бы весьма убедительных доказательств, демонстрирующих несостоятельность теории естественного отбора для объяснения феноменов мимикрии. Чтобы признать факт, он должен, если и не иметь повсеместного распространения, то, во всяком случае, наблюдаться всегда при одних и тех же условиях, то есть цвет животных одной и той же местности должен был бы всюду соответствовать цвету почвы данного региона. Но как быть с верблюдом пустыни, у которого мех того же «защитного» цвета, что и равнины, где он обитает, или с зеброй, чьи черные полосы'' не могут'' защитить её на открытых равнинах Южной Африки, как признаётся сам м-р Дарвин. Наука нас уверяет, что эта имитация цвета почвы наблюдается исключительно у более слабых животных, и всё же мы видим, что цвет шкуры льва — а у него в пустыне нет врагов, превосходящих его по силе — едва ли можно отличить от скал и песчаных равнин, где он обитает! Нас просят поверить в то, что эта «имитация защитного цвета обусловлена пользой и тем ''преимуществом'', которое она предоставляет имитатору» в качестве «мощного оружия в борьбе за жизнь», и всё же каждодневный опыт доказывает нам обратное. Так, для ряда животных ярко выраженные формы мимикрии совершенно бесполезны, или, того хуже, пагубны и часто опасны для жизни. Какую пользу, я спрашиваю, приносит имитация человеческой речи сороке и попугаю, кроме перспективы оказаться запертыми в клетке? Какая польза обезьянам от их гримасничанья, которое для многих из них оборачивается несчастьем, а иногда приводит к телесным повреждениям и гибели; или что пользы стаду безмозглых баранов слепо следовать своему вожаку, если он случайно упадёт в пропасть? Это неудержимое желание (''подражать'' своим лидерам) довело многих невезучих дарвинистов, в их стремлении обосновать своё любимое хобби, до самых нелепых утверждений. Так, наш друг-гекельянец, м-р Грант Аллен, в своём сочинении, посвящённом рассматриваемой нами теме, говорит о некоей индийской ящерице, которую бог благословил тремя огромными паразитами различного вида. Каждый из них в совершенстве имитирует цвет чешуи той части тела, в которой он обитает: у паразита, пристроившегося на брюхе ящерицы, такой же жёлтый цвет, как и у самого брюха; у второго паразита, избравшего своим обиталищем спину — такая же пестрая окраска, как и у чешуи на спине; тогда как третий, устроившийся на коричневой голове ящерицы, почти неотличим от неё по цвету. Цель этой совершенной имитации соответственных цветов, говорит нам м-р Аллен, — уберечь паразитов от самой ящерицы. Но ведь не хочет же этот доблестный поборник естественного отбора убедить читателей в том, что ящерица может лицезреть паразита'' на своей собственной голове''! Наконец, зачем рыбке, обитающей среди коралловых рифов, ярко-красный цвет чешуи, или крохотным райским птичкам — ''колибри'' — радужные оттенки их оперения, имитирующие ослепительные цвета тропической флоры и фауны, если не для того, чтобы сделать их более заметными?
| |
