Редакция 21-го века (в работе)
| 379 | 379 |
Лотос, как всемирный символ
Нет древних символов без глубокого и философского значения, причём значение и важность их возрастают с их древностью – таков лотос. Этот цветок, посвящённый природе и её богам, изображает абстрактную и конкретную вселенную и является эмблемою производительных сил, как духовной, так и физической природы. С древнейших времён этот цветок почитался священным арийцами, индусами, египтянами и после них и буддистами. Он почитался в Китае и Японии и был принят, как христианская эмблема греческою и римскою церковью, которая, заменив его лилией, сделала его символом Вестника.
В христианской религии, в каждом изображении Благовещения, архангел Гавриил является Деве Марии, держа в руке ветку лилий. Лотос изображал огонь и воду, или идею создания и зарождения, потому и ветка лилий, заменившая его, символизирует именно ту же идею, что и лотос в руке бодхисаттвы, возвещающего Маха-Майе, матери Гаутамы, рождение Будды, Спасителя мира. Также и Озирис и Гор постоянно изображались египтянами в связи с цветком лотоса, оба, будучи солнечными богами или богами огня; подобно тому как и Дух Святой до сих пор изображается «огненными языками» в «Деяниях апостолов».
Лотос имел и ещё имеет своё мистическое значение, тождественное у всех народов земли. Мы отсылаем читателя к сэру Уильям Джонсу[1]. У индусов лотос эмблема производительной силы природы через посредство огня и воды, или духа и материи. «О Ты, Предвечный! Я вижу в тебе Брахму-Творца, восседающего на престоле над лотосом!» – гласит стих Бхагавад Гиты. И сэр Уильям Джонс показывает, как уже отмечено в станцах, что семена лотоса ещё до прорастания содержат совершенно сформированные листья и миниатюрный прообраз того, чем станет совершенно развившееся растение. Лотос в Индии есть символ плодородной земли, более того – символ горы Меру. Четыре ангела или гения четырёх частей неба, махараджи станц, стоят каждый на лотосе. Лотос есть двоякий прообраз небесного и земного гермафродита, будучи, так сказать, двуполым.
У индусов дух огня или тепла – побуждающий к деятельности, оплодотворяющий и развивающий в конкретную форму по своему идеальному прообразу всё, что рождается из воды или первоначальной земли – содействовал выявлению Брахмы. Цветок лотоса, изображённый, как растущий из пупка Вишну, бога, покоящегося в водах пространства на змии беспредельности, есть самый изобразительный из всех символов. Это вселенная, выявляющаяся из Центрального Солнца, из точки вечно-скрытого зародыша. Лакшми,
| 380 | 380 |
являющаяся женским аспектом Вишну и которая в Рамайяне также называется падма, т. е. лотос, представлена плывущей на цветке лотоса при «сотворении» и во время «пахтания океана» пространства, а также и подымающейся из «млечного моря», подобно Венере-Афродите из пены океана.
«…Тогда, воссев на лотос, |
Так писал английский востоковед и поэт (сэр Моньэ Уильямс).
Основная мысль этого символа прекрасна и, кроме того, указывает на явное родство всех религиозных систем. Лотос или водяная лилия выражает одну и ту же философскую мысль: именно, эманацию объективного из субъективного, божественное представление, переходящее из абстрактного в конкретную или видимую форму. Ибо, как только тьма (или, вернее, то, что для невежества есть «тьма») исчезает в своём собственном царстве вечного света, оставляя за собою лишь своё божественное проявленное представление, понимание созидающих логосов открывается и они видят в идеальном мире, до того скрытого в божественной мысли, прообразы форм всего, и приступают к воспроизведению и построению или ваянию по этим образцам преходящих и трансцендентальных форм.
В этой стадии действия демиург ещё не зодчий. Рождённый в сумерки действия, он должен сначала осознать план, постичь идеальные формы, лежащие сокрытыми в лоне Вечного Представления, именно, подобно тому как будущие листья лотоса, непорочные лепестки, скрыты внутри семени этого растения.
В эзотерической философии демиург или логос, рассматриваемый, как создатель, есть просто абстрактный термин, идея, подобно слову «воинство». Как последнее есть всеобъемлющий термин для совокупности активных сил или действующих единиц – солдат, так и демиург есть качественный коллектив множества создателей или строителей. Бюрнуф, известный востоковед, овладел этою мыслью в совершенстве, сказав, что Брахма не создаёт Земли, так же как он не создаёт и остальной вселенной.
«Проявив себя из Души Мира, раз отделённый от перво-причины, он выдыхает и излучает из себя всю природу. Он не находится над нею, но смешивается с нею: Брахма и вселенная составляют одно существо, каждая частица которого в своём естестве есть сам Брахма, исшедший из самого себя».
В главе Книги Мёртвых, называемой «Превращение в лотос», бог, изображённый в виде головы, выходящей из этого цветка, восклицает:
«Я – чистый лотос, исходящий от Лучезарных… Я несу весть Гора. Я чистый лотос с солнечных полей»[2].
Идея лотоса может быть найдена даже в первой главе Книги Бытия, в главе о сотворении мира элохимами, как указано в «Разоблачённой Изиде».
| 381 | 381 |
В этой идее должны мы искать начало и объяснение стиха в еврейской космогонии, который читается: «И рек Господь – да произведёт земля… дерево, дающее плод своего рода, семя которого в нём самом»[3]. Во всех первобытных религиях бог-творец есть «Сын Отца», то есть его мысль, ставшая видимой; и до христианской эры, начиная от тримурти индусов и, кончая тремя каббалистическими главами в писаниях по объяснению евреев, триединое божество каждого народа было вполне определённо выражено в его аллегориях.
Таково космическое и идеальное значение этого великого символа у восточных народов. Но в применении к практическому и экзотерическому культу, также имевшему свой эзотерический символизм, лотос стал со временем носителем и вместителем более земной мысли. Никакая догматическая религия не избежала влияния сексуального элемента; и до сего дня он пятнает нравственную красоту основной мысли символа. Нижеприведённое взято из того же самого каббалистического манускрипта, который мы уже приводили в нескольких случаях:
«Лотос, растущий в водах Нила, имел то же значение. Его способ произрастания делал его особо подходящим символом производительных сил. Созревший цветок Лотоса, носитель семени воспроизведения, соединён подобно плаценте с матерью-Землёю, или чревом Изиды, через воду чрева, то есть, воды реки Нила, посредством длинного вервиеобразного стебля-пуповины. Ничто не может быть яснее этого символа и, чтоб ещё более подчеркнуть имеющееся в виду значение, в нём изображается иногда дитя, сидящее в цветке или выходящее из него[4]. Так Озирис и Изида, дети Кроноса или бесконечного времени, в развитии своих природных сил, становятся в этом изображении родителями человека, под именем Гора.
Мы не можем достаточно подчеркнуть значение этой производительной функции, как основы символического языка и научной иносказательной речи. Мысль этого представления немедленно приведёт к размышлению над творческой первопричиной. Природа в своих действиях образовала чудесный живой механизм, управляемый присоединённой к нему живой душой; развитие жизни и история этой души, откуда она и её настоящее и будущее, превышают все усилия человеческого разума[5]. Новорождённый – вечно повторяющееся чудо, доказательство, что
| 382 | 382 |
внутри мастерской чрева вмешалась разумная творческая сила, чтобы соединить живую душу с физической машиной. Поражающая чудесность этого факта придаёт священную сокровенность всему, связанному с органами воспроизведения, как обители и месту явного созидательного вмешательства божества».
Таково правильное толкование основных идей древности, чисто пантеистических, безличных и благоговейных представлений архаических философов до-исторических времён. Это, однако, не так, когда дело касается греховного человечества и грубых представлений, присущих личности. Потому ни один пантеистический философ не преминет найти замечания, следующие за вышеприведёнными и выражающие антропоморфизм иудейской символики, иначе как опасными для святости истинной религии и подходящими лишь к нашему материалистическому веку, прямому следствию и результату этого антропоморфического характера. Ибо это есть основная нота ко всему духу и сути Ветхого Завета, как утверждает рукопись, трактуя о символизме иносказательного языка Библии.
«Потому область утробы должна быть рассматриваема, как самое святое место, Sanctum Sanctorum, и как истинный храм Бога Живого[6]. Мужчина всегда считал обладание женщиной существенною частью самого себя, дабы из двух стал один, и он это ревниво охранял, как сокровенное. Даже часть обыкновенного дома, где пребывала жена, называлась пенетралия, тайное или священное, и отсюда метафора Святая Святых священных строений, основанных на представлении о святости органов зачатия. Доведённая до крайности в описании[7] метафорой, эта часть дома описывается в священных книгах, как находящаяся «между бёдрами (столбами) дома», и иногда мысль эта была выявлена в построении широкой двери храмов, помещённой внутри, между двумя боковыми столбами».
Никогда подобная мысль, «доведённая до крайности», не существовала среди древних первобытных арийцев. Это доказано тем фактом, что в период Вед их женщины не помещались отдельно от мужчин в пенетралиях или зенанах. Заключение это началось, когда магометане (ближайшие после христианской церковности, наследники еврейского символизма) завоевали страну и постепенно навязали свои обычаи индусам. До и после Вед, женщина была так же свободна, как и мужчина; и никогда никакая нечистая, земная мысль не примешивалась к религиозной символике
| 383 | 383 |
ранних арийцев. Мысль эта и применение её чисто семитического происхождения. Это подтверждается автором указанного высокоученого каббалистического откровения, когда он заканчивает вышеприведённое место, добавляя:
«Если к этим органам, как символам творческих, космических сил, может быть приложима идея происхождения измерений, так же как и периодов времени, тогда, воистину, в построении храмов, как обителей божества или Иеговы, та часть, которая именуется Святое Святых или Наисвятейшее Место, должна заимствовать своё наименование от признанной святости органов зачатия, рассматриваемых, как символы мер и творческой причины. У древних мудрецов не существовало ни имени, ни идеи, ни символа Первопричины».
Конечно нет. Лучше никогда не думать о ней и оставить её навсегда безымянной, как поступали ранние пантеисты, нежели унизить святость этого Идеала Идеалов, низводя его символы до таких антропоморфических форм! Здесь опять видна огромная пропасть между арийской и семитической религиозной мыслью, двумя противоположными полюсами – искренностью и скрытностью. У браминов, которые никогда не соединяли естественные производительные функции человека с элементом «первородного греха», – иметь сына есть священная обязанность. Брамин, в былые времена, окончив свою миссию человеческого создателя, удалялся в джунгли и проводил остаток дней своих в религиозном созерцании. Он исполнил свой долг перед природой, как смертный и как её сотрудник, и отныне отдавал все свои помыслы духовной и бессмертной части себя самого, рассматривая всё земное, как простую иллюзию, преходящий сон – что оно, в действительности, и есть. У семита было иначе. Он придумал искушение плоти в райском саду и явил своего Бога (эзотерически искусителя и правителя природы) проклинающим на веки действо, логически входившее в программу этой природы[8]. Всё это выступает экзотерически, если придерживаться замаскирования и мёртвой буквы Книги Бытия и всего остального. В то же время, эзотерически, он смотрел на предполагаемый грех и падение, как на действо, настолько священное, что избрал орган виновника первородного греха, как наиболее подходящий и наиболее священный символ для изображения того же Бога, который клеймил выполнение им своей функции, как ослушание и вечный грех!
Кто сможет измерить парадоксальные глубины семитического ума! И этот парадоксальный элемент, лишённый своего сокровеннейшего значения, ныне целиком перешёл в христианское богословие и догму!
Знали ли первые отцы церкви эзотерическое значение еврейского Завета или только некоторые из них понимали его, тогда как другие оставались в неведении тайны,
| 384 | 384 |
это решит потомство. Одно, во всяком случае несомненно: так как эзотеризм Нового Завета совершенно согласуется с эзотеризмом еврейских книг Моисея; и раз в то же время, ряд чисто египетских символов и языческих догм вообще – например, Троица – были списаны и включены в Новый Завет синоптиками[9] и св. Иоанном, то становится очевидным, что тождественность этих символов была известна писавшим Новый Завет, кто бы они ни были. Они также должны были знать о первенстве египетского эзотеризма, раз они приняли несколько символов, изображающих чисто египетские понятия и верования, в их внешнем и внутреннем значении и которые не встречаются в еврейском каноне. Один из таковых – лилия в руке архангела на древних изображениях его появления Деве Марии; и эти символические изображения сохраняются до сего дня в иконографии греческой и римской церкви. Так вода, огонь и крест, так же как и голубь, агнец и другие священные животные во всех их сочетаниях, эзотерически имеют тождественный смысл, и, вероятно, были приняты, как улучшение простого и чистого иудаизма.
Ибо лотос и вода встречаются среди древнейших символов и происхождение их чисто арийское, хотя они стали общим достоянием во время разветвления пятой расы. Для примера: буквы, так же как и числа, были все мистичны в комбинациях или же отдельно взятые. Самая священная буква, буква – М; она одновременно и мужского, и женского начала, или андрогина и символизирует Воду в её начале, Великую Бездну. Эта буква мистическая на всех языках Востока и Запада, и является знаком волн, так /\/\/\. В арийском и в семитическом эзотеризме эта буква всегда изображала Воды. В санскрите, например, Макара – десятый знак Зодиака, означает крокодила или скорее водяное чудовище, всегда связанное с водою. Буква ма эквивалентна и соответствует числу 5, состоящему из двойки – символа разделённых полов, и тройки, символа третьей жизни, порождения двойки. Это часто символизируется пентагоном, причём последний есть священный знак божественной монограммы. Майтрейа есть сокровенное имя пятого будды и Калки Аватара браминов, последнего Мессии, который придёт при завершении великого цикла. Это также начальная буква греческой Метис, или божественной мудрости; Мимры, то есть слова или логоса; и Митры (Михра, Mihr) то есть монады или тайны. Все они рождены в Великой Бездне и из неё, и все они сыны Майи, «Матери»; в Египте – Мут; в Греции – Минервы, божественной мудрости; Марии или Мириам, Мирры и пр., матери христианского Логоса; и Майи, матери Будды. Мадхава и Мадхави наименования самых высоких богов и богинь индусского пантеона. Наконец, мандала,
| 385 | 385 |
по-санскритски, означает «круг» или сферу, также десять делений Риг-Веды. Наиболее сокровенные имена в Индии обычно начинаются с этой буквы, от махата, первого проявленного разума и Мандары, великой горы, употреблённой богами для пахтания Океана, до Мандакини, небесной реки Ганга или Ганжес, Ману и т.д., и т.д.
Назовут ли и это совпадением? Действительно это было бы странно, ибо мы видим, что даже Моисей, найденный в водах Нила, имел эту символическую согласную в своём имени. И дщерь фараонова «нарекала ему имя Моисей», говоря: «потому что я вынула его из Вод»[10]. Кроме того, священное еврейское имя бога, начинающееся с буквы М, есть Меборах, «святой» или «благословенный», а имя вод потопа – Мбул. Чтобы покончить с этими примерами, вспомним «Три Марии» у распятия и их связь с Mare, морем или водами. Вот почему в иудействе и христианстве Мессия всегда связан с водою, крещением; и также с Рыбами, знаком Зодиака, называемого Минам по-санскритски, и даже с Матсья (рыба) аватарой и с лотосом – символом чрева, или с водяной лилией, которая имеет то же значение.
В реликвиях древнего Египта, чем древнее символы и эмблемы выкопанных предметов, тем чаще встречаются цветы лотоса и вода в связи с солнечными богами. Бог Хнум, мощь влаги или вода, согласно учению Фалеса, будучи началом всех вещей, восседает на престоле, помещённом в центре лотоса. Бог Бэс стоит на лотосе, готовый поглотить своё потомство. Тот, бог тайны и мудрости, священный писец в Аменти, носящий солнечный диск, в виде головного убора, восседает, имея голову быка (священный бык Мендеса был одной из форм Тота) и тело человека, на распустившемся лотосе. Наконец, богиня Хекат (в её аспекте лягушки) покоится на лотосе, указывая тем на свою связь с водою. Непоэтичность этого символа лягушки, несомненно одного из древнейших изображений египетских божеств, была причиной того, что египтологи тщетно пытались разгадать тайну и функции этой богини. Принятие его в церкви первыми христианами показывает, что они знали и понимали это лучше, нежели наши современные востоковеды. «Богиня лягушка или жаба» была одним из главных космических божеств, связанных с сотворением мира по причине её амфибного характера и, главным образом, в силу её кажущегося воскресения после долгих веков уединённой жизни, замурованной в старых стенах, в скалах и пр…. Она не только принимала участие в устроении мира вместе с Хнумом, но была также связана с
| 386 | 386 |
догмою воскресения[11]. Несомненно весьма глубокий и сокровенный смысл был связан с этим символом, если, несмотря на риск быть обвинёнными в принадлежности к отвратительной форме культа животных, первые египетские христиане приняли его в своих церквах. Лягушка или жаба, заключённая в цветке лотоса или просто даже без последней эмблемы, была формою, избранной для храмовых-светильников, на которых были вырезаны слова: «Я есмь воскресение» (Εγώ είμι άναστάσις)[12]. Эти богини-лягушки встречаются на всех мумиях.
Сноски
- ↑ См. «Dissertations Relating to Asia».
- ↑ Глава LXXXI.
- ↑ I, 11.
- ↑ В индусских пуранах, именно, Вишну – первый, а Брахма – второй логос, или же идеальный творец и практический творец, которые соответственно изображаются, один – проявляющим лотос, другой – исходящим из него.
- ↑ Но, во всяком случае, не усилия дисциплинированных психических способностей посвящённого в восточную метафизику и в тайну творческой природы. Именно невежды прошлых веков осквернили чистый идеал космического творения, сделав его эмблемой лишь чисто человеческого воспроизведения и половых функций. Эзотерическим учениям и посвящённым будущего предстоит миссия искупить и облагородить ещё раз первоначальную концепцию, так печально профанированную богословбогословами и церковными фанатиками невежественным и грубым применением её к эзотерическим догмам и олицетворениям. Молчаливое почитание абстрактной или нуменальной природы, единого божественного проявления, есть единая облагораживающая религия человечества.
- ↑ Конечно, слова посвящённого в древние мистерии христианства: «Разве вы не знаете, что вы Храм Бога?» (1, Коринф. III, 16), не могли быть применены в этом смысле к людям: хотя смысл их был, несомненно, утверждён, как таковой, в умах еврейских компиляторов Ветхого Завета. И здесь та пропасть, которая лежит между символизмом Нового Завета и еврейским каноном. Эта пропасть осталась бы и постоянно расширялась бы, если бы христианство и, особенно ярко римская церковь, не перекинуло бы через неё мост. Современное папство в настоящее время совершенно заполнило её своими догмами о двух непорочных зачатиях и антропоморфическим и, в то же время, кумироподобным характером, приданным им матери своего бога.
- ↑ Это было проведено так лишь в еврейской Библии и в её рабском подражателе – христианском богословии.
- ↑ Та же самая мысль проведена экзотерически в событиях Исхода из Египта. «Господь Бог искушает фараона» чрезвычайно, «карает его великими муками» из опасения, чтобы царь не избег кары, лишив, таким образом, «избранный народ» возможности восторжествовать лишний раз.
- ↑ Евангелисты Матфей, Марк и Лука, названы синоптиками (со-наблюдающими) поскольку их евангелии во многом повторяют друг друга. – Прим. ред.
- ↑ Исход, гл. 2, ст. 16. Даже у Мадиамского жреца семь дочерей, которые пришли черпать воду и которым Моисей помог напоить их стада: за эту услугу жрец даёт Моисею в жёны дочь свою Сепфору или Сиппару, «блистающую волну». (Исход, гл. 2, ст. 21.) Всё это имеет одно и то же сокровенное значение.
- ↑ У египтян воскресение было возрождением после 3000-летнего очищения или в дэвачане, или в «полях блаженства».
- ↑ Подобных «Богинь-лягушек» можно видеть в Булаке, в Музее Каира. За сообщение о храмовых светильниках и надписей ответственен бывший директор музея Булака, Гастон Масперо. (См. Его «Путеводитель по Булакскому музею», стр. 146.)