Редакция 21-го века (в работе)
| 403 | 403 |
Культ древа, змея и крокодила
Офиты утверждали, что существует несколько видов гениев, от бога до человека; что их относительное превосходство определяется степенью
| 404 | 404 |
света, дарованного каждому из них; и они также утверждали, что нужно постоянно взывать к змею и благодарить его за неоценимые услуги, оказанные им человечеству. Ибо змей сообщил Адаму, что если он вкусит плод древа познания Добра и Зла, то несказанно подымет своё существо через знание и мудрость, приобретённые им таким образом. Такова была установленная экзотерическая причина.
Нетрудно проследить происхождение первоначального представления о двойственном янусо-подобном характере змея, – добром и злом. Это один из древнейших символов, ибо пресмыкающиеся предшествовали птицам, а птицы – млекопитающимся. Отсюда и верование или, вернее, суеверие диких племён, утверждающих, что души их предков живут под этим образом, а также и общераспространённая ассоциация змея с древом. Легенды о различных значениях, символизируемых змеем, бесчисленны; но в силу того, что большинство из них аллегоричны, они отнесены теперь к области басен, основанных на невежестве и тёмном суеверии. Например, когда Филострат рассказывает, что туземцы Индии и Аравии питались сердцем и печенью змей, чтобы научиться языку всех животных, ибо змее приписывалась эта способность, то, конечно, он никогда не думал, что его слова будут приняты буквально[1]. Как это будет видно в дальнейшем, и не раз «змей» и «дракон» были наименования, даваемые мудрецам, посвящённым адептам древних времён. Именно их мудрость и их знание пожиралось или усваивалось их последователями, отсюда и аллегория. Тот же смысл связан и с легендой о скандинавском Сигурде, изжарившем сердце дракона Фафнира, убитого им, и ставшем в силу этого мудрейшим из мужей. Сигурд стал сведущ в рунах и магических чарах; он узнал «Слово» от посвящённого, по имени Фафнир, или от чародея, после чего последний умер, как это случается со многими после «передачи слова». Епифаний, пытаясь обнаружить «ереси» гностиков, выдал одну из тайн их. Офиты, гностики, говорит он, не без причины почитали змея: «ибо он открыл тайны первобытным людям»[2]. Истинно так; но тем не менее, преподавая это учение, они не имели в виду Адама и Еву в саду, но лишь то, что сказано выше. Наги индусов и тибетские адепты были человеческими нагами (змеями), не пресмыкающимися. Кроме того, змей всегда был прообразом последовательного или периодического возрождения, бессмертия и времени.
Многочисленные и крайне интересные сведения, толкования и факты о Змеином культе, приведённые в книге Джеральда Мэсси «Естественное происхождение», очень остроумны и научно правильны. Но они далеко не исчерпывают всего заключённого в них смысла. Они раскрывают только астрономические и физические тайны с добавлением некоторых космических явлений. На низшем плане материальности змей, несомненно, был
| 405 | 405 |
«великой тайной в таинствах» и, вероятно, был «принят, как прообраз женской зрелости ввиду свойственной ему особенности сбрасывания кожи и самообновления». Но это относилось лишь к тайнам, связанным с земной, животной жизнью, ибо, как символ «обновления и возрождения в (всемирных) мистериях», его «конечная фаза»[3], вернее, его начальная и кульминационная фазы не принадлежали этому плану. Эти фазы нарождались в чистой области идеального света и, закончив круг всего цикла применений и символизма, мистерии возвращались туда, к своей исходной точке, в сущность нематериальной причинности. Они принадлежали высшему гнозису. И, конечно, они никогда не могли бы получить свою известность и славу лишь в силу своего проникновения в физиологические и, особенно, в женские функции.
Как символ, Змей имел столько же аспектов и оккультных значений, как и само древо; «Древо Жизни», с которым он был эмблематически и почти нерасторжимо связан. Будучи рассматриваемы как метафизические либо физические символы, древо и змей, вместе или по отдельности, никогда не были так унижены в древности, как сейчас, в наш век свержения идолов не во имя истины, но ради прославления самой грубой материи. Откровение и толкование в книге «Реки жизни» генерала Форлонга поразили бы почитателей Древа и Змея в дни архаичной, халдейской и египетской мудрости, и даже древние шайвы[4] скорчились бы от ужаса перед теориями и догадками автора упомянутого труда. «Мнение Пэйн Найта и Инмана, что крест или тау есть лишь простое изображение мужских органов в триадической форме, коренным образом ложно», пишет Дж. Мэсси, который и доказывает свои слова. Но это утверждение одинаково справедливо в отношении почти всех современных толкований древних символов. «Естественное происхождение» – монументальный труд исследования и мысли, наиболее полный на эту тему из всех до сих пор опубликованных, охватывающий более широкое поле и объясняющий гораздо больше всех символистов, писавших до сих пор, всё же, не идёт за пределы «психо-теистической» стадии древней мысли. Также нельзя сказать, что и Пэйн Найт, и Инман полностью неправы; неправы они лишь в том, что они совершенно не отдали себе отчёта, что их толкование Древа Жизни, как креста и фаллоса, соответствовало этому символу только в низшей и позднейшей стадии эволюционного развития идеи дателя жизни. Это было последнее и наигрубейшее физическое превращение природы в животном, насекомом, птице и даже растении; ибо двуединый, творческий магнетизм, в виде взаимного влечения противоположностей или половой полярности, действует в естестве пресмыкающегося и птицы, как он действует и в человеке. Кроме того, современные символисты и востоковеды (от первого до последнего),
| 406 | 406 |
будучи незнакомы с истинными мистериями, раскрываемыми оккультизмом, поневоле видят лишь эту последнюю стадию. Если им сказать, что этот способ воспроизведения, общий в настоящее время всему сущему на Земле, есть лишь преходящая фаза, физический способ, представляющий условия для воспроизведения явлений жизни, и что он изменится и исчезнет со следующей коренной расою, они высмеяли бы такую суеверную и ненаучную мысль. Но наиболее учёные оккультисты утверждают это, потому что они знают. Вселенная, наполненная живыми существами, воспроизводящими свои виды, есть живой свидетель различных способов воспроизведения в эволюции животных и человеческих пород и рас. Естественник должен чувствовать эту истину интуитивно, даже если он ещё не в состоянии доказать это. Действительно, разве мог бы он сделать это при существующем направлении мышления! Вехи архаической истории Прошлого немногочисленны и редки, и те, на которые наталкиваются наши учёные, ошибочно принимаются ими за указателей, относящихся к нашей маленькой эре. Даже, так называемая, «всемирная(?) история» охватывает лишь крошечное поле в почти беспредельном пространстве неисследованных областей нашей позднейшей пятой коренной расы. Следовательно, каждая новая веха, каждое вновь открытое начертание седой старины добавляется к старому запасу сведений и истолковывается в том же направлении предвзятых понятий и без всякого отношения к тому особому циклу мысли, к которому мог принадлежать этот специальный глиф. Как же может истина увидеть свет, если этот метод не изменится!
Итак, при начале своего совместного существования, как символа бессмертного существа, древо и змей, воистину, были божественными представлениями. Древо было опрокинуто и корни его зарождались в небесах и вырастали из Безкорнего Корня, Все-Бытия. Его ствол рос и развивался; пересекая планы Плеромы, оно распространяло во всех направлениях свои роскошные ветви, сначала на плане едва дифференцированной материи, а затем в нисходящем порядке, пока они не достигали земного плана. Так Ашватха, древо жизни и бытия, уничтожение которого одно только и ведёт к бессмертию, согласно Бхагавад Гите, растёт корнями вверх и ветвями вниз[5]. Корни изображают Высшую Сущность или Перво-причину, Логоса; но следует устремиться за пределы этих корней, чтобы слиться с Кришною, который, говорит Арджуна, «Превыше Брахмана, и Перво-Причина… Непреходящий! Ты – и Бытие и He-Бытие, неизреченно то, что за пределами их»[6]. Его ветви суть Хиранья-гарбха (Брахма или Брахман в его высших проявлениях, говорят Шридхара Свамин и Мадхусудана), высочайшие дхиан-чоханы или дэвы. Веды – его листья. Лишь тот, кто поднялся выше корней, никогда не вернётся, т. е. не воплотится вновь в течение этого Века Брахмы.
Только когда его чистые ветви коснулись земного ила, Сада Эдема нашей адамической расы, древо это загрязнилось этим соприкосновением и утратило свою первобытную чистоту, и Змей
| 407 | 407 |
Вечности, небесно-рождённый логос, был окончательно уничижён. В древние времена божественных династий на Земле, пресмыкающееся, ныне внушающее страх, рассматривалось как первый луч света, излучающийся из бездны божественной тайны. Многоразличны были формы, придаваемые ему, и многочисленны были природные символы, применяемые к нему по мере его прохождения через эоны времени. Как бы из самого бесконечного времени (кала) спустился он в пространство и время, установленные человеческими исчислениями. Эти формы были кocмичеcкиe и астрономические, теистические и пантеистические, отвлечённые и конкретные. Они превратились, в свою очередь, в Полярного Дракона и в Южный Крест, в Альфу Дракона пирамид и в индусско-буддийского дракона, вечно угрожающего Солнцу во время его затмений, но никогда не пожирающего его. До той поры древо всегда оставалось зеленеющим, ибо оно было орошено водами жизни; великий дракон оставался все время божественным, пока он пребывал в пределах небесных полей. Но древо росло и нижние ветви его, наконец, коснулись пределов ада – нашей земли. Тогда великий змей Нидхёгг – тот, что пожирает трупы грешников в «Обители страдания» (человеческая жизнь), как только их погружают в Хвергельмир, кипящий котёл (человеческих страстей) – начал грызть опрокинутое Мировое Древо. Черви материальности покрыли однажды здоровые и мощные корни и теперь подымаются выше и выше вдоль ствола; тогда как Змей Мидгарда, свернувшись на дне морей, окружает землю и своим ядовитым дыханием лишает её мощи самозащиты.
Согласно аллегории, все драконы и змеи древности имеют семь голов – по одной голове для каждой расы, и «по семи волос на каждой голове». От Ананта, змея вечности, несущего Вишну на протяжении манвантары; от первобытного Шеша, семь голов которого обратились в «тысячу голов» в легендах пуран, вплоть до семи-главого аккадского змея. Всё это изображает семь начал во всей природе и в человеке; причём самая высокая или средняя голова – седьмая. Не о Моисеевой еврейской субботе говорит Филон в своём «Сотворении мира», когда он утверждает, что мир был закончен «согласно совершенной природе числа 6». Ибо:
«Когда тот разум (нус, νοῦς), который священен согласно числу 7, входит в душу (вернее, в живое тело), число 6 тем устанавливается[вопр 1], как и все смертные вещи, сложенные этим числом».
И далее:
«Число 7 есть праздник всей земли, день рождения мира. Не знаю, сумеет ли кто почтить число 7 соответствующими словами»[7]?
Автор книги «Естественное происхождение» думает, что:
«Группа семи звёзд в Большой Медведице (Саптариши) и семи-главый дракон послужили видимым основанием для вышеупомянутых символических семи времён. Богиня семи звёзд
| 408 | 408 |
была матерью времени, как Кеп; отсюда и Кепти, и Септи для определения двух времён и числа 7. Потому по имени она есть звезда Семи. Севек (Кронос), сын богини, носит имя семь или седьмой. Так и Сефек-Абу, строящий дом на высоте, подобно тому как мудрость (София) построила свой дом на семи столбах… Первоначальных Кронотипов было семь, и так начало времени в небесах основано на числе и имени семи, в силу звёздных указателей. Семь звёзд, на протяжении своего ежегодного обращения, служили как бы указательным пальцем правой руки, описывая круг в верхних и нижних небесах.
Число семь естественно подсказывало измерение числом семь, что повело к так называемой семеричности и к начертанию и разделению круга на семь соответствующих делений – обозначенных семью большими созвездиями. И, таким образом, был составлен египетский звёздный гептаном[8] в небесах[9].
Когда звёздный гептаном был расчленён и разделён на четыре четверти, его умножили на четыре, и двадцать восемь знаков заняли место первоначальных семи созвездий; причём лунный зодиак из двадцати восьми знаков есть зарегистрированный результат исчисления двадцати восьми дней по луне или лунному месяцу[10]. В китайской системе четыре семёрки распределяются между четырьмя Гениями, господствующими над четырьмя частями Света[11]; или, вернее, семь северных созвездий образуют Чёрного Воина; семь восточных (китайская осень) образуют Белого Тигра; семь южных – Красную Птицу, и семь западных (называемых весенними) – Голубого Дракона. Каждый из этих четырёх Духов господствует над своим гептаномом в течение одной лунной недели[доп 2]. Породительница первого гептанома (Тифон семи звёзд) приняла теперь лунный характер… В этой фазе мы видим богиню Сефек, [имя которой обозначает число 7, есть женское слово или логос,] в её достоинстве Матери времени, которая была первое Слово, как богиня семи звёзд»[12].
Автор указывает, что богиня Большой Медведицы и Матерь Времени была в Египте от самых ранних времён «живым словом» и что Севек-Кронос, символом которого был крокодил-дракон, до-планетарная форма Сатурна, назывался её сыном и супругом; он был её словом-логосом[13].
Вышесказанное совершенно ясно; но не только знание астрономии привело древних к семеричному счислению. Первичная причина лежит гораздо глубже и будет объяснена в своё время.
Вышеприведённые выдержки не являются отклонениями от темы. Они приведены, как поясняющие: (a) причину, почему полный посвящённый именовался драконом, змеем, нагом; и (b) что наше семеричное деление употреблялось жрецами самых первых династий в Египте по той же самой причине и на том же основании, как и у нас. Это, однако, нуждается в дальнейшем пояснении. Как уже сказано, то, что Джеральд Мэсси называет четырьмя гениями четырёх сторон света, а китайцы чёрным воином, белым тигром, алой
| 409 | 409 |
птицей и лазурным драконом, именуются в сокровенных книгах «четырьмя сокровенными драконами мудрости» и «небесными нагами». Но семиглавый или семеричный дракон-логос, с течением времени, был, так сказать, рассечён на четыре гептаномические части или на двадцать восемь частей. Каждая неделя лунного месяца имеет свой особый оккультный характер; каждый день из двадцати восьми дней имеет свои отличительные свойства; ибо каждое из двенадцати созвездий, по отдельности или же в связи с другими знаками, имеет оккультное влияние, хорошее либо худое. Это составляет сумму знаний, которую человек может приобрести на этой Земле. Однако, немногие приобретают его и ещё более редки мудрые люди, доходящие до корня знания, символизированного великим коренным драконом, духовным логосом этих видимых знаков. Но те, кто приобретают его, именуются драконами, и они суть «архаты четырёх истин двадцати-восьми свойств» или атрибутов и всегда так именовались.
Александрийские нео-платоники утверждали, что для того, чтобы стать истинными халдеями или магами, нужно было овладеть наукою или знанием периодов семи правителей мира, в которых пребывает вся мудрость. И Ямвлиху приписывают другую версию, которая, однако, не меняет смысла, ибо он говорит:
«Ассирийцы не только сохранили летопись двадцати семи мириадов лет, как утверждает это Гиппарх, но также и всех апокатастазов[14] и периодов семи правителей мира»[15].
Легенды всех народов и племён, цивилизованных или диких, указывают на однажды бывшее всеобщим верование в великую мудрость и хитрость змей. Они «чародеи». Они гипнотизируют птицу своим взглядом, и даже сам человек очень часто не может противостоять их очаровывающему влиянию; потому этот символ является чрезвычайно подходящим.
Крокодил есть египетский дракон. Он был двояким символом неба и земли, Солнца и Луны, и был посвящён, в силу своей земноводной природы, Озирису и Изиде. Согласно Евсевию, египтяне изображали Солнце кормчим корабля, причём корабль этот нёс на себе крокодил, «чтобы показать движение Солнца во влаге (пространства)»[16].
Кроме того, крокодил был символом Нижнего Египта, наиболее болотистого. Алхимики дают другое толкование. Они говорят, что символ Солнца в корабле на эфире пространства означает, что герметическая материя есть принцип или основа золота, или, опять-таки, философского Солнца; вода, в которой плавает крокодил, и есть та вода или разжиженная материя; наконец, сам корабль изображает сосуд природы, в котором Солнце или сернистое, огненное начало действует как кормчий, ибо Солнце
| 410 | 410 |
работает посредством своего воздействия на влагу или ртуть. Вышесказанное только для алхимиков.
Змей стал образом или символом зла и дьявола лишь в средние века. Первые христиане, так же как и гностики-офиты, имели своего двойственного логоса; змея добра и зла, Агатодемона и Какодемона. На это указано в писаниях Марка, Валентина и многих других и особенно в «Пистис София» – документе, несомненно относящемся к первым векам христианства. На мраморном саркофаге могилы, открытой в 1852 году около Порта Пиа, можно видеть сцену поклонения волхвов «или же», замечает покойный Ч. В. Кинг в своём труде «Гностики и их реликвии», прототип этой сцены – «Рождение нового Солнца». Мозаичный пол обнаружил любопытный рисунок, который мог изображать либо Изиду, кормящую младенца Гарпократа, либо Мадонну с младенцем Иисусом. В маленьких саркофагах, окружавших больший, было найдено много свинцовых пластинок, свёрнутых как свитки, из которых одиннадцать ещё могут быть расшифрованы. Содержание их следовало бы рассматривать, как окончательное решение сильно смущавшего вопроса, ибо они доказывают, что первые христиане до шестого столетия были либо bona fide[17] язычниками, либо, что догматическое христианство было всецело заимствовано и перешло полностью в христианскую церковь с Солнцем, древом, змеем, крокодилом и всем остальным.
«На первой пластинке мы видим Анубиса… протягивающего свиток; у его ног два женских бюста; под ними два змея, обвивающихся вокруг… тела, завёрнутого, как мумия. На втором свитке… Анубис, протягивает крест, «знак жизни». У его ног лежит труп, обвитый многочисленными кольцами огромного змея, Агатодемона, охранителя усопшего… На третьем свитке… тот же Анубис несёт в руках продолговатый предмет… который он держит так, чтобы придать фигуре очертание совершенного латинского креста… У ног бога ромбоид, египетское «яйцо мира», к которому подползает змей, свёрнутый в круг… Под… бюстами… находится буква ω, повторённая семь раз подряд, напоминая одно из «Имён»… Очень замечательна также линия букв, по-видимому, пальмирских, на ногах первого Анубиса. Что же касается образа змея, то, предположив, что эти талисманы относятся не к культу Изиды, но к позднейшему культу офитов, он прекрасно может изображать «этого» «истинного и совершенного змея», который «выводит души всех, кто доверился ему, из Египта телесности и через Красное море смерти в обетованную страну, спасая их по пути от змей пустыни, то есть от правителей звёзд»[18].
И этот «истинный и совершенный Змей» есть бог о семи-буквах, которого теперь называют Иеговой, утверждая, что Иисус един с ним. К этому семи-гласному богу «первая тайна» посылает кандидатов в посвящение, в «Пистис София», книге более ранней, нежели Откровение св. Иоанна и, очевидно, принадлежащей той же школе. «Семь громов провозгласили (змей семи громов провозглосил)
| 411 | 411 |
эти семь гласных», но «запечатай, что провозгласили семь громов и не пиши сего», – говорит Откровение св. Иоанна. «Ищете ли вы этих тайн?» – спрашивает Иисус в «Пистис Софии». «Нет более прекрасной тайны, чем те (семь гласных); так как они приведут душу вашу к свету светов», т. е. к истинной мудрости. «Поэтому нет ничего лучше тайн, которых вы ищете, кроме разве тайны семи гласных и их сорока девяти сил и чисел их».
В Индии то была тайна семи огней и их сорока девяти огней или аспектов, или «чисел их».
Эти семь гласных изображаются знаками свастики на короне семиглавого змея вечности, в Индии среди эзотерических «буддистов», в Египте, в Халдее и т. д., и среди посвящённых всех других стран. Они суть семь сфер посмертного восхождения в герметических писаниях, в каждой из которых «смертный» оставляет одну из своих душ или начал, пока не достигнет плана, превыше всех сфер, где и пребывает как великий, не имеющий формы змей абсолютной мудрости или само Божество. Семиглавый змей имеет несколько значений в сокровенных учениях. Он есть семиглавый дракон, каждая голова которого есть звезда Малой Медведицы; но он также был, главным образом, и змеем тьмы, непостижимым и непознаваемым, семь глав которого были семью логосами, отражениями единого и перво-проявленного света – вселенского логоса.
- ↑ Cм. «Жизнь Аполлония», I, XI.
- ↑ «Против ересей», XXXVII.
- ↑ Джеральд Мэсси, «Естественное происхождение», I, 340.
- ↑ Шайвы, шиваиты, шиваисты – почитатели индуистского бога Шивы. Шайва (śaiva) означает «происходящий от Шивы» или «имеющий отношение к Шиве». – Прим. ред.
- ↑ Песня XV [стихи 1, 2].
- ↑ Песня XI [стих 37].
- ↑ Филон Александрийский, «О сотворении мира», стр., 30 и 419.
- ↑ Гептаном (др.-греч. ἑπτά – семь). – Прим. ред.
- ↑ По той же самой причине так же исчисляется и деление на семь принципов в человеке, ибо они описывают тот же круг в высшей и низшей человеческой природе.
- ↑ Таким образом, семеричное деление является наидревнейшим и предшествовало четверичному делению. Это корень архаической классификации.
- ↑ В китайском буддизме и в эзотеризме гении изображаются четырьмя драконами – махараджи в станцах.
- ↑ Выше цитированная работа, II, 312-3.
- ↑ Там же, I, 321.
- ↑ Апокатастаз (греч. αποκαταστασις) - возвращение всех вещей, т. е. приведение их в первоначальное состояние. – Прим. ред.
- ↑ Прокл, «Тим.», I, III, 3.
- ↑ «Prep. Evang.», I, III, 3.
- ↑ bona fide (лат.) – добросовестно, чистосердечно – Прим. ред.
- ↑ Выше цитированная работа, стр. 366-8.
Ошибка цитирования Тег <ref> в <references> имеет конфликтующие группы атрибутов «вопр».
Дополнения
- ↑ Павел Малахов 05:47, 5 января 2020 Cм. Дополнение
- ↑ Павел Малахов 06:56, 5 января 2020 Cм. Дополнение
Существенные исправления (см. также иные исправления)
Вопросы для уточнения, варианты перевода, требуемый доп. материал и т.п.
- ↑ Павел Малахов 04:14, 9 ноября 2019 устанавливается
?: останавливается? Анг: arrested